Был человек
Сегодня до меня дошло известие, что неделю назад умер Сергей Клавдиевич Немец, человек, которого я знал много лет и очень уважал. Хотел было по привычке написать "мне кажется, что...", но здесь - не "кажется", здесь я уверен, что Сергей Клавдиевич заслуживает доброй памяти. И рассказа для тех, кто его не знал, тоже заслуживает.
Описывать историю моего с ним знакомства и продолжительного, но эпизодического общения, как оказалось, нет смысла. История эта очень типичная. Наткнувшись на статью пятилетней давности в одной саратовской газете, я удивился тому, как всё было похоже. Точно так же я встретил его стоящим на проспекте с плакатом "Помогите приюту", и даже плакат был тот же самый. И в гостях я у него бывал, и знал Инессу Александровну (она умерла год-два назад), и видел кошек. Запомнилось, что последний раз мы с ним разговаривали о Державине. Сергея Клавдиевича тогда захватывла мысль о том, что современная русская поэзия родилась под Саратовом. Обосновывал он это тем, что ранние стихи Державина относятся к периоду, когда тот не слишком успешно боролся с Пугачёвым и стоял лагерем на каком-то бугре или кургане чуть выше Энгельса. Название этого знакового для истории литературы места я быстро позабыл, но не удивлюсь, если Сергей Клавдиевич успел написать об этом статью.
Этот разговор про Державина я вспомнил, чтобы показать, что Сергей Клавдиевич был человеком очень разнонаправленным, не замыкающимся в одной мысли, в одном виде деятельности. Кто-то знал его только как доброго старика, который спасал животных. А кто-то - ещё как учителя, краеведа, создателя музея саратовских писателей. Мне об этом мало что было известно, хотя я в общих и представлял, чем он занимался всю жизнь. Особенно долгих бесед мы с ним вели, а общаться с ним с позиции интервьюера мне в голову не приходила. Хотя личность, конечно, занимала.
В Сергее Клавдиевиче меня всегда поражало эмоциональное трудолюбие, перераставшее в трудолюбие физическое, практическое. Это был человек, у которого острота восприятия мира и готовность к деятельному сочувствию, часто свойственные людям молодым и непотрёпанным, никуда не делись с годами. Я сомневаюсь, что у него была программа спасения мира. Он был скромен и вряд ли думал подобными оборотами. Однако именно этим он на практике и занимался, причём занимался спокойно, последовательно, и не было в том никакого нездорового психического накала. Городским сумасшедшим Сергей Клавдиевич не был и не казался. А вот чудаком, если где-то ещё в ходу это слово, конечно, был. И работал-то он тоже чудаком. Создателем "системы литературного краеведения" - виданное ли дело. Но не великое ли это счастье - работать чудаком. Думаю, это настолько dulce et decorum, что остальное в сравнение не идёт. Поэтому, кажется мне (вот здесь "кажется", здесь я могу только предполагать), Сергей Клавдиевич был человеком прочным и нерасщеплённым. Все его гуманистические труды как бы проистекали один из другого. Я не сомневаюсь, что он был прекрасным учителем, а сколько сил и души он вложил в приют для бездомных животных, я видел уже своими глазами.
Я часто думаю про локальную специфику, про то, что придаёт городу или региону индивидуальность и своебразие. И вот сегодня, когда я узнал о смерти Сергея Клавдиевича, мне пришла в голову совершенно утопическая мысль, что хорошо бы научиться представлять образ города через истории людей, которых не слишком-то хорошо знают в самом городе и уж точно не знают за его пределами. Ну что толку, что в Саратове самая длинная непрерывная пешеходная зона в Европе. Умом Саратов не понять, а погонным метром измерить? А вот если думать о Саратове как о месте, где столько лет был вот такой Немец, место приобретает человеческое измерение. И сквозь нагромождение купеческих и советских руин, украшенное закольцованной пешеходной зоной, сквозь массовую апатию и социальный паралич начинает просвечивать что-то живое и тёплое.
Одиннадцать лет назад, когда я делал фоторепортаж о приюте, я несколько раз сфотографировал и Сергея Клавдиевича. Одну из таких фотографий я вставил в начало поста, а на этой он стоит рядом с Людмилой Анатольевной, директором приюта. Разумеется, этот текст - о Сергее Клавдиевиче, и моё внимание сейчас сосредоточено на нём, но важно понимать, что жил он и действовал совсем не в пустыне. Или, если смотреть на вещи строже, не совсем в пустыне. История саратовского приюта для бездомных животных - это отдельный феномен, в ней невероятно почти всё, а более всего - то, что это движется силой и волей нескольких людей, не располагающих ни богатством, ни властью, ни какими-либо ресурсами, кроме надежды и упорства. Когда я познакомился с ними (а это было полтора десятилетия назад), была Людмила Анатольевна, был Сергей Клавдиевич. Была замечательная Светлана Сергеевна Сахарова. Светлана Сергеевна умерла несколько лет назад. Сергей Клавдиевич умер несколько дней назад. Людмила Анатольевна, основавшая приют ещё в начале девяностых, продолжает тащить этот неподъёмный воз и сдаваться не собирается. Помошь нужна всегда, и никакая поддержка не будет мелкой и незначительной. Можно оказать её в память о Сергее Клавдиевиче, который двадцать лет стоял на проспекте с плакатом, а можно - из каких-нибудь других соображений.