Колман Баркс, "Суть Руми", "О ПЕРЕВОДЕ ПОЭМ РУМИ НА АНГЛИЙСКИЙ"
К Содержанию: http://www.livejournal.com/users/hojja_nusreddin/387935.html
© 2005 Сергей Сечив: русский перевод, примечания
_________________________________________________
Моё университетское образование, в Бёркли* и Чапел Хилле*, было ограничено Американской Литературой и Всемирной Литературой ХХ века. Я даже не слышал имени Руми до 1976 года, когда Роберт Блай** сунул мне книгу переводов Артура Арберри*** и сказал: «Эти поэмы надо выпустить из клеток!»
Процесс выбора переводчиком одного иностранного поэта, из массы других, вещь мистическая. Тут действуют много тонких факторов. В поэзию Руми меня буквально засосало её бесконечное пространство и неизбывная страстность. Я начал потихоньку осваивать этот новый мир, вначале просто перефразируя на американский манер суховатый "британский английский" Арберри.
Я послал эти свои робкие пробы приятелю, который тогда преподавал юриспруденцицию в Университете Ратгерса в Нью Джёрси. Он, неожиданно, прочёл их своему классу. После урока один молодой студент подошёл к нему и, взяв мой адрес, вступил со мной в переписку, уговаривая приехать в Филадельфию, чтобы встретиться там с неким суфийским духовным наставником.
В конце концов, я собрался и приехал туда, и вошёл в комнату, в которой, сидя на своей кровати, Шри-Ланкийский святой Бава Мухаяддин**** беседовал с небольшой группой своих учеников. Я немедленно осознал, что именно этот человек являлся мне во сне за год до того. Я не могу ни объяснить, как это случилось, ни отрицать факта того, что это случилось. Бава посоветовал мне продолжить работу над поэмами Руми, сказав: «Это необходимо делать.» Но он же предупредил меня: «Работающий со словами гнани***** должен сам стать гнани», мастером. И хотя мне не удалось стать одним из мастеров, в течение девяти лет, по 4 - 5 раз ежегодно, я находился в присутствии одного из них.
Руми сказал:
«Творение уму непостижимо -
Ум перед ним в смятении немом!
Напрасны послабленья и зажимы -
Творенье зачинают не умом!
Родясь вне времени и вне пространства,
Нас посещают тысячи идей.
Наглейшее являет шарлатанство
Своими их назвавший прохиндей!
Способен ум на тонкую работу,
И изумляет хитростью порой,
Но не родят, силком или в охоту,
Идею ни мудрец и ни герой.»
Не встреться мне этот суфий-шейх, и я бы очень мало понимал в том, чем на самом деле является поэзия Руми и откуда она нам явилась. Хотя, слово суфий тут и не обязательно. Работа, которую проделал и продолжает делать надо мною Бава, вне рамок религии. Как сказал мне однажды глава ордена Мевлеви: «Любовь - единственная религия, и весь мир - книга.» Работа над поэзией Руми углубляет во мне чувство внутренней цельности. Моё ученичество продолжается, и как их ни называй - эти переложения, или переводы, или упражнения, или имитации, они являются моей данью учителю.
Но на самом деле, я являюсь ему скорее не учеником, а другом. В определённом смысле, я очень признателен ему за то, что ощущаю эти поэмы частью непрерывного с ним диалога, а не результатом моей индивидуальной деятельности. Однажды я спросил Баву, может ли случиться так, что то, что я вижу в его глазах, в один прекрасный день явится ко мне и выглянет наружу из моих глаз. Он начал рассказывать о неуловимых отношениях, завязывающихся между учителем и общиной его учеников и кончил так: «Трансформация невозможна до тех пор, пока 'Я' не станет 'МЫ'.»
В детстве со мной случилась забавная история, истинный смысл которой я осознал лишь совсем недавно. В шестилетнем возрасте я вдруг стал географическим маньяком и вызубрил столицы всех стран мира из атласа Рэнд-МакНэлли 1943 года. Я рос на территории школы для мальчиков, возглавляемой моим отцом в Чаттануге, и учителя постоянно тестировали мою необычную эрудицию. «Болгария!» мог крикнуть кто-нибудь из другого конца школьного двора. «София!» орал я в ответ. Я казался себе неуязвимым, до тех пор, пока неистощимый шутник, Джеймс Пеннингтон, не вытащил на белый свет из подвала, где он учил класс Латыни, страну, не имеющую столицы, по крайней мере, в моём атласе - Каппадокию. Выражение недоумения на моём лице («Как? Я, и вдруг чего-то не знаю?!») так развеселило всех свидетелей этой шутки, что дало мне кличку на долгие годы. С тех пор меня дразнили «Каппадокия», или коротко - «Кап».
Несколько лет назад, случайно вспомнив эту историю, я чуть не упал, вдруг осознав, что столицей Каппадокии является древняя греческая Икония, или Конья, как зовут её турки. Город, в котором Руми прожил большую часть своей жизни, написал все свои творения, умер и похоронен. Прозвище «Руми» означает "из Романской Анатолии" (совр. Турция). Мне не приходит в голову заявлять, что меня связывают с Руми некие «особые отношения». Поэзия Мевляны была важной частью моей жизни около тридцати лет. Она дала мне массу новых друзей и открыла ряд блестящих возможностей. Но поэту такого потрясающего масштаба и глубины, как Руми, необходимо иметь много переводчиков и интерпретаторов.
Задача мистической поэзии - «открыть яблоневый сад в тумане языка» (метафора Руми). Хочу надеяться, что мои переводы не сгущают этот туман; более того, я верю, что они его рассеивают! Я люблю яблоки из того сада, который посадил нам Руми! Поразительные случаные совпадения, которые свели меня с Руми, продолжают чудесным образом проявляться опять и радуют меня. Работа над поэзией Руми включает в себя элементы смирения и покаяния (несмотря на только что виденое вами моё хвастовство по поводу имевшихся персональных знамений). Именно так и ощущаю я это сотрудничество с Руми. Оно для меня и психотерапия, и игра, и восхищение и постоянно растущая дружба с Учителем.
На самом деле, все эти поэмы можно спокойно посчитать любовными. И они несомненно ими являются - обращение от сердца к сердцу, тяга от множества - к единству, тяга Колмана к Баве, Руми - к Шамсу, «эго» к «союзу», 'Я' к 'ТЫ', треугольник - Возлюбленная-влюблённый-любовь, синхронизация экстатических миров. Руми создал вечное шоу, мы - огромная Божья семья, находящаяся в постоянном контакте на открытой всем радиоволне.
Перейдём к материям литературным. Подстрочники, лёгшие в основу данных поэм в большинстве своём не были опубликованы, их создал Джон Мойн, бывший глава Факультета Лингвистики Нью-Йоркского Городского Университета. Кроме того, я использовал классические английские переводы Рейнолда Николсона и Артура Арберри - знаменитых Кембриджских лингвистов.
Вот список моих источников:
1. Jalaluddin Rumi,“Mathnawi“, 8 vols, translated by Reynold Nicholson, Luzac Press, London, 1925 - 1940.
2. “Mystical Poems of Rumi”, translated by A.J. Arberry, Persian Heritage Series, # 3, Chicago: Univ. of Chicago Press, 1968.
3. “Mystical Poems of Rumi”, translated by A.J. Arberry, Persian Heritage Series, # 23, Boulder CO, Westview Press, 1979.
4. “The Rubaiyat of Jalal ad-din Rumi: Select translations into English Verse”, translated by A.J. Arberry, Emery Walker Press, London, 1949
Джон Мойн и я старались быть точными в передаче образов и тона поэзии Руми такой, какой мы её слышим, и, в особенности, - духовной информации глухо передаваемой средствами любого языка. Но мы даже не пытались передать плотной музыкальности персидского стиха, которой пронизан оригинал. Мне показалось достойным переложить Руми в рамках живой традиции американского верлибра, обладающей давней склонностью ко глубокому духовному поиску, тонкостью стиля и уходящей корнями в родную языковую почву так же глубоко, как уходит туда и поэзия самого Руми. И хотя мои переводы являются вольными интерпретациями, я надеюсь, что в сути своей они остаются верными оригиналу.
____________________________
* Бёркли, Чапел Хилл - университетские города в США, в штатах, соответственно, Калифорния и Сев. Каролина. - Прим. перев. на русск.
** Роберт Блай (род. 1926) - современный американский поэт. - Прим. перев. на русск.
*** Артур Арберри (1905 - 1969) - выдающийся английский иранист и арабист, профессор Кембриджского Университета, перевёл на английский Коран и «Рубайат» Руми. - Прим. перев. на русск.
**** Бава Мухаэддин (ум. 1986) - Шри Ланкийский суфий вне тариката, создавший секту в Сев. Америке. - Прим. перев. на русск.
***** Гнани (санскрит) - человек обладающий знаньем секретов пути. - Прим. перев. на русск.
© 2005 Сергей Сечив: русский перевод, примечания
_________________________________________________
Моё университетское образование, в Бёркли* и Чапел Хилле*, было ограничено Американской Литературой и Всемирной Литературой ХХ века. Я даже не слышал имени Руми до 1976 года, когда Роберт Блай** сунул мне книгу переводов Артура Арберри*** и сказал: «Эти поэмы надо выпустить из клеток!»
Процесс выбора переводчиком одного иностранного поэта, из массы других, вещь мистическая. Тут действуют много тонких факторов. В поэзию Руми меня буквально засосало её бесконечное пространство и неизбывная страстность. Я начал потихоньку осваивать этот новый мир, вначале просто перефразируя на американский манер суховатый "британский английский" Арберри.
Я послал эти свои робкие пробы приятелю, который тогда преподавал юриспруденцицию в Университете Ратгерса в Нью Джёрси. Он, неожиданно, прочёл их своему классу. После урока один молодой студент подошёл к нему и, взяв мой адрес, вступил со мной в переписку, уговаривая приехать в Филадельфию, чтобы встретиться там с неким суфийским духовным наставником.
В конце концов, я собрался и приехал туда, и вошёл в комнату, в которой, сидя на своей кровати, Шри-Ланкийский святой Бава Мухаяддин**** беседовал с небольшой группой своих учеников. Я немедленно осознал, что именно этот человек являлся мне во сне за год до того. Я не могу ни объяснить, как это случилось, ни отрицать факта того, что это случилось. Бава посоветовал мне продолжить работу над поэмами Руми, сказав: «Это необходимо делать.» Но он же предупредил меня: «Работающий со словами гнани***** должен сам стать гнани», мастером. И хотя мне не удалось стать одним из мастеров, в течение девяти лет, по 4 - 5 раз ежегодно, я находился в присутствии одного из них.
Руми сказал:
«Творение уму непостижимо -
Ум перед ним в смятении немом!
Напрасны послабленья и зажимы -
Творенье зачинают не умом!
Родясь вне времени и вне пространства,
Нас посещают тысячи идей.
Наглейшее являет шарлатанство
Своими их назвавший прохиндей!
Способен ум на тонкую работу,
И изумляет хитростью порой,
Но не родят, силком или в охоту,
Идею ни мудрец и ни герой.»
Не встреться мне этот суфий-шейх, и я бы очень мало понимал в том, чем на самом деле является поэзия Руми и откуда она нам явилась. Хотя, слово суфий тут и не обязательно. Работа, которую проделал и продолжает делать надо мною Бава, вне рамок религии. Как сказал мне однажды глава ордена Мевлеви: «Любовь - единственная религия, и весь мир - книга.» Работа над поэзией Руми углубляет во мне чувство внутренней цельности. Моё ученичество продолжается, и как их ни называй - эти переложения, или переводы, или упражнения, или имитации, они являются моей данью учителю.
Но на самом деле, я являюсь ему скорее не учеником, а другом. В определённом смысле, я очень признателен ему за то, что ощущаю эти поэмы частью непрерывного с ним диалога, а не результатом моей индивидуальной деятельности. Однажды я спросил Баву, может ли случиться так, что то, что я вижу в его глазах, в один прекрасный день явится ко мне и выглянет наружу из моих глаз. Он начал рассказывать о неуловимых отношениях, завязывающихся между учителем и общиной его учеников и кончил так: «Трансформация невозможна до тех пор, пока 'Я' не станет 'МЫ'.»
В детстве со мной случилась забавная история, истинный смысл которой я осознал лишь совсем недавно. В шестилетнем возрасте я вдруг стал географическим маньяком и вызубрил столицы всех стран мира из атласа Рэнд-МакНэлли 1943 года. Я рос на территории школы для мальчиков, возглавляемой моим отцом в Чаттануге, и учителя постоянно тестировали мою необычную эрудицию. «Болгария!» мог крикнуть кто-нибудь из другого конца школьного двора. «София!» орал я в ответ. Я казался себе неуязвимым, до тех пор, пока неистощимый шутник, Джеймс Пеннингтон, не вытащил на белый свет из подвала, где он учил класс Латыни, страну, не имеющую столицы, по крайней мере, в моём атласе - Каппадокию. Выражение недоумения на моём лице («Как? Я, и вдруг чего-то не знаю?!») так развеселило всех свидетелей этой шутки, что дало мне кличку на долгие годы. С тех пор меня дразнили «Каппадокия», или коротко - «Кап».
Несколько лет назад, случайно вспомнив эту историю, я чуть не упал, вдруг осознав, что столицей Каппадокии является древняя греческая Икония, или Конья, как зовут её турки. Город, в котором Руми прожил большую часть своей жизни, написал все свои творения, умер и похоронен. Прозвище «Руми» означает "из Романской Анатолии" (совр. Турция). Мне не приходит в голову заявлять, что меня связывают с Руми некие «особые отношения». Поэзия Мевляны была важной частью моей жизни около тридцати лет. Она дала мне массу новых друзей и открыла ряд блестящих возможностей. Но поэту такого потрясающего масштаба и глубины, как Руми, необходимо иметь много переводчиков и интерпретаторов.
Задача мистической поэзии - «открыть яблоневый сад в тумане языка» (метафора Руми). Хочу надеяться, что мои переводы не сгущают этот туман; более того, я верю, что они его рассеивают! Я люблю яблоки из того сада, который посадил нам Руми! Поразительные случаные совпадения, которые свели меня с Руми, продолжают чудесным образом проявляться опять и радуют меня. Работа над поэзией Руми включает в себя элементы смирения и покаяния (несмотря на только что виденое вами моё хвастовство по поводу имевшихся персональных знамений). Именно так и ощущаю я это сотрудничество с Руми. Оно для меня и психотерапия, и игра, и восхищение и постоянно растущая дружба с Учителем.
На самом деле, все эти поэмы можно спокойно посчитать любовными. И они несомненно ими являются - обращение от сердца к сердцу, тяга от множества - к единству, тяга Колмана к Баве, Руми - к Шамсу, «эго» к «союзу», 'Я' к 'ТЫ', треугольник - Возлюбленная-влюблённый-любовь, синхронизация экстатических миров. Руми создал вечное шоу, мы - огромная Божья семья, находящаяся в постоянном контакте на открытой всем радиоволне.
Перейдём к материям литературным. Подстрочники, лёгшие в основу данных поэм в большинстве своём не были опубликованы, их создал Джон Мойн, бывший глава Факультета Лингвистики Нью-Йоркского Городского Университета. Кроме того, я использовал классические английские переводы Рейнолда Николсона и Артура Арберри - знаменитых Кембриджских лингвистов.
Вот список моих источников:
1. Jalaluddin Rumi,“Mathnawi“, 8 vols, translated by Reynold Nicholson, Luzac Press, London, 1925 - 1940.
2. “Mystical Poems of Rumi”, translated by A.J. Arberry, Persian Heritage Series, # 3, Chicago: Univ. of Chicago Press, 1968.
3. “Mystical Poems of Rumi”, translated by A.J. Arberry, Persian Heritage Series, # 23, Boulder CO, Westview Press, 1979.
4. “The Rubaiyat of Jalal ad-din Rumi: Select translations into English Verse”, translated by A.J. Arberry, Emery Walker Press, London, 1949
Джон Мойн и я старались быть точными в передаче образов и тона поэзии Руми такой, какой мы её слышим, и, в особенности, - духовной информации глухо передаваемой средствами любого языка. Но мы даже не пытались передать плотной музыкальности персидского стиха, которой пронизан оригинал. Мне показалось достойным переложить Руми в рамках живой традиции американского верлибра, обладающей давней склонностью ко глубокому духовному поиску, тонкостью стиля и уходящей корнями в родную языковую почву так же глубоко, как уходит туда и поэзия самого Руми. И хотя мои переводы являются вольными интерпретациями, я надеюсь, что в сути своей они остаются верными оригиналу.
____________________________
* Бёркли, Чапел Хилл - университетские города в США, в штатах, соответственно, Калифорния и Сев. Каролина. - Прим. перев. на русск.
** Роберт Блай (род. 1926) - современный американский поэт. - Прим. перев. на русск.
*** Артур Арберри (1905 - 1969) - выдающийся английский иранист и арабист, профессор Кембриджского Университета, перевёл на английский Коран и «Рубайат» Руми. - Прим. перев. на русск.
**** Бава Мухаэддин (ум. 1986) - Шри Ланкийский суфий вне тариката, создавший секту в Сев. Америке. - Прим. перев. на русск.
***** Гнани (санскрит) - человек обладающий знаньем секретов пути. - Прим. перев. на русск.