трон галерного раба
В череду охранительных мер Николая I органично вписываются:
- и цензурный устав 1826 г., названный современниками "чугунным",
- и подновленный устав 1827 г., чуть смягченные параграфы которого компенсировались строгими секретными инструкциями цензорам:
- не допускать никакой "крамолы", под понятие которой подпадало все, что не отвечало представлениям власти.
- Ту же задачу "держать и не пущать" в конечном счете преследовал и царский рескрипт 1827 г.
- об ограничении возможностей получения образования детьми крепостных крестьян,
- и нелепое по своей сути постановление 1831 г.
- о запрете обучения детей от 10 до 18 лет за пределами России.
Для замедления "умственного движения" (А.И. Герцен) в российском обществе, по воле Николая:
- в 1834 г. был ограничен выезд россиян в чужие края
- а с 1844 г. лица моложе 25 лет вообще не могли выезжать по какой-либо личной надобности за рубеж
- "Чему там учиться?" - с деланным удивлением спрашивал царь
- "Наше несовершенство во многом лучше их совершенства"
- В действительности же он боялся повторного внесения в страну "революционного духа".
- когда речь заходила о заграничных отпусках даже преданных государственных чиновников, император приходил в "дурное расположение духа"
После получения известия о начале революционных событий в Европe в 1848 г.:
- Николай I настолько потерял контроль над собой, что напустился на камердинера императрицы (немки на национальности. - Х.Н.)
- Ф.Б. Гримма (немца на национальности) за то, что тот смеет читать ей "Фауста" Гете:
- "Гете! Эта ваша гнусная философия, ваш гнусный Гете, ни во что не верующий, - вот причина несчастий Германии!...
- Это ваши отечественные головы - Шиллер, Гете и подобные подлецы, которые подготовили теперешнюю кутерьму"
Французский поверенный в делах в Петербурге Мерсье вспоминал:
"Когда я просил императора меня принять (сразу после беспорядков в Берлине 18-19 марта 1848 г. - М.Р.),
- я нашел его очень взволнованным и сказал ему: "Государь, только вам нечего бояться революций".
- "Милый мой г. Мерсье, революции предопределены;
- я еще не освободил своих крестьян и знаю, что они недовольны своим рабством.
- Достаточно искры, чтобы ниспровергнуть весь нынешний порядок моей империи"
Характеризуя своего шурина, прусского короля Фридриха Вильгельма IV, Николай I признавал:
- что почва под ногами русского императора "минирована" так же, как под ногами короля Пруссии:
- "Мы все солидарны, у всех нас один враг: революция.
- Если будут продолжать нежничать с нею, как это делают в Берлине, то пожар вскоре сделается всеобщим.
- Здесь я пока ничего не боюсь. Пока я жив, никто не пошевелится.
- Потому что я солдат, а мой шурин никогда им не был <...> Да, я солдат - это дело по мне.
- Другое же дело, которое возложено на меня Провидением (служба царём - Х.Н.),
- я исполняю его только потому, что должен исполнять, и потому что нет никого, кто бы меня от него избавил.
- Но это дело не по мне".
И тем не менее Николай готов был защищать свой трон до последнего вздоха:
- "Не сам я взял то место, на котором сижу, его дал мне Бог.
- Оно не лучше галер, но я защищал бы его до последней степени".
[Хомяков А.С. "Политические письма 1848 года" // Вопросы философии, 1991, № 3, c. 111]
Полная цитата:
... однажды, сидя в ложе Марьи Ник<олаевны в театре, Государь сказал:
"Я не могу понять, как можно бежать из своего государства? Не сам я взял то место, на котором сижу, его дал мне Бог, оно не лучше галер; но я защищал бы его до последней степени.
Если бы, наконец, пришлось уступить силе, я отказался бы от трона, но никогда не оставил бы России. Никто не может мне отказать в праве русского гражданина"
https://sites.google.com/site/lubitelkultury/Home-5-21
___________________________________________________________________
МОРГАН Абдуллович Рахматуллин, доктор исторических наук - "ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ I ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ"
http://vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/RUHIST/PALKIN-2.HTM