Валентин Григорьевич Распутин †
- А бесполезно все это, - откидываясь на спинку стула и принимая независимое положение, с неожиданной твердостью заявил старик.
- Что бесполезно, о чем ты, дорогой?
- Бесполезно. Наша песенка спета. И стреляла она зря. Не остановить.
У Демина от удивления даже голос присел:
- Погоди, погоди… А ну-ка сначала. Это ты о чем-то серьезном. Давай разбираться.
- И с начала, и с конца одно выходит… Иссякли. Были, шумели и все вышли. Хоть Сталина зови, хоть Петра. Не поможет.
Человек старится и народ старится. Слабнет, переливается в другой народ. Закон природы.
Демин, придя в себя, загремел, одной рукой стиснув плечо Анатолия, другой старика:
- Да это же целая философия, философия прямо с помоек. Ты погляди на него! Чтобы оправдать свое ползучее положение, посмотри, какое они учение изобрели!
- Мы первые, а вы покричите, покричите да туда же... Чему быть, того не миновать.
- Врешь, никогда не бывать этому!
- Ты сам говоришь: человека не стало…
- Да не совсем же не стало! Ты меня на свою сторону не тяни!
- Не стало. Критический период наступил. Силы не стало, воли, фигуры, которую ты поминал… Бросились врассыпную кто куда. В прислугу перешли. Своих не любят, прямо сказать, ненавидят, перед чужими ползают.
- Как ты перед своим придурком-джигитом!..
- Как я, - спокойно согласился старик.
Демин то присаживался, то вскакивал, ощущая тесноту в том и другом положениях; наконец он решительно поднялся и скрестил на груди руки, как при окончательном решении, после которого остается только действовать. Голос его загремел с новой силой:
- Он говорит… он-то из своей щели говорит, ему, таракану, все можно, с него взятки гладки. Но ведь этакое не там только говорится. Это много где говорится. Ишь, наша песенка спета. Про песенку погоди, разберемся, - пригрозил Демин старику.
- Но ты забыл сказать, что мы и никогда ни на что не годились… ошибка природы, наказание божье, дурная болезнь… Это ведь тоже говорится!
Демин перевел дух и закричал:
- Ива-а-ан! Не убежал еще? Поди сюда, послушай!
Иван подошел, в дверях навалился на косяк. Был он по-домашнему в майке, на которой красовался бык с наставленными рогами. Демин настороженно покосился на быка.
- Слушай, Иван, тут вот говорят, очень даже убедительно говорят, что наша песенка спета. Русская, значит, песенка спета. Что мы уж ни на что не годимся, только свет впустую коптим. Ты у нас молодое поколение, как ты считаешь?
- Попоем еще, - улыбаясь, отвечал Иван.
- По-по-ем! - подхватил, зычно пропев, Демин. - Но ты это, - он опять обернулся к Ивану, - ты это так, к слову, сказал или вы там это обсуждаете? Сказать по-разному можно.
- Обсуждаем.
- И много вас, кто обсуждает?
- Нет, не много. Но много и не надо.
- Почему? Отвечай!
- Остальные - кисель. Под телевизором угорели. Им все равно. С ними еще работать да работать.
- А есть кому работать?
Иван неопределенно пожал плечами, или не желая говорить, или оттого, что нечего было сказать, перегнулся через отцовское плечо и насадил на кусок хлеба кусок рыбы из консервной банки.
- Голодный? - встрепенулся Анатолий и подвинулся, освобождая сыну рядом с собой место, но Иван отказался:
- Попозже. У меня еще дело.
- Крепкие нужны дела, Иван, крепкие, - взялся наставлять его Демин.
Иван обвел их внимательным взглядом, пытаясь соединить вместе то, что в его сознании не соединялось, и, продолжая улыбаться, рассказал:
- Недавно была одна встреча. Выступал ученый из Новосибирска. По теме: «Есть ли у России будущее?»
Он хорошо говорил, нам понравилось. Его спрашивают: «Почему вы всех русских хотите сделать русскими?»
- «А почему я всех русских должен делать нерусскими? Они ведь рождены русскими!» - говорит.
- Во! - вскричал Демин. - Ну молодец! Ну голова! Вот так и надо отвечать. Чем проще, тем точней.
- Ему дальше. «Дело не в имени, не в национальности, - говорят. - Каждый человек должен меняться, как хочет, как его душа желает, способом свободной эволюции».
Он отвечает: «Это будет не эволюция, а мутация, атмосфера создана такая, что он будет перерождаться в чужое. А когда переродится, он будет ненавидеть всякого, кто не переродился. Это, - говорит, - закон потери лица, закон предательства».
Демин задумался, глядя на Ивана, и сказал Анатолию:
- А ведь мы с тобой, однако, глупее были…
- Хорошо бы, - отозвался Анатолий.
- Что хорошо? Хорошо, что мы глупее?
- Хорошо, что они умнее.
- Они правильно делают - подковываются. Им палец в рот не клади.
_________________________________________________________________
Распутин Валентин Григорьевич, "Дочь Ивана, мать Ивана"
http://www.litmir.me/br/?b=136441&p=41