Илья Ильф, Евгений Петров "Одноэтажная Америка" (О советских трамполюбах)
... Во Флагстаффе мы попрощались с нашим попутчиком.
Когда он вылез из автомобиля, мы увидели, до какой степени бедности дошел этот человек. Его дрянное пальто было в пуху, зеленоватые щеки были давно не бриты, а в ушах скопилась пыль Пенсильвании, Канзаса, Оклахомы. Когда он прощался, на его скорбном лице появилась оптимистическая улыбка.
- Скоро все пойдет хорошо, - сказал он. - А им - по пять миллионов, и ни цента больше.
Когда мы выезжали из Флагстаффа, держа путь на Грэнд-кэньон, мистер Адамс сказал:
- Ну, как вы думаете, почему этот несчастный человек все-таки хочет оставить миллионерам по пяти миллионов? Не знаете? Ну, так я вам скажу. В глубине души он еще надеется, что сам когда-нибудь станет миллионером. Американское воспитание - это страшная вещь, сэры!
Когда он вылез из автомобиля, мы увидели, до какой степени бедности дошел этот человек. Его дрянное пальто было в пуху, зеленоватые щеки были давно не бриты, а в ушах скопилась пыль Пенсильвании, Канзаса, Оклахомы. Когда он прощался, на его скорбном лице появилась оптимистическая улыбка.
- Скоро все пойдет хорошо, - сказал он. - А им - по пять миллионов, и ни цента больше.
Когда мы выезжали из Флагстаффа, держа путь на Грэнд-кэньон, мистер Адамс сказал:
- Ну, как вы думаете, почему этот несчастный человек все-таки хочет оставить миллионерам по пяти миллионов? Не знаете? Ну, так я вам скажу. В глубине души он еще надеется, что сам когда-нибудь станет миллионером. Американское воспитание - это страшная вещь, сэры!