Эдуард Лимонов и Михаил Шемякин друг о друге
Оригинал взят у lilekootherd в Эдуард Лимонов и Михаил Шемякин друг о друге
Оригинал взят у jewsejka в Эдуард Лимонов и Михаил Шемякин друг о друге
После страшных октябрьских событий в Москве в 1993 году его бывший приятель Михаил Шемякин заявил: «Мне кажется, что Лимонову всё до фени. Кроме себя. Он очень талантлив. Внутри очень одинок. Он проник в гущу интереснейших событий... Но я мало верю в то, что Лимонов приверженец какой-то политической идеи. Разумный, циничный, саркастический человек...»
отсюда
<...> Что касается формального повода, толчка, позыва к написанию подобного произведения ["харьковской трилогии"], то тут во многом заслуга принадлежит эксцентричному экс-другу Лимонова, художнику Михаилу Шемякину.
"Это была история 80-го года, когда я еще не переехал в Париж, а он еще жил в Париже, - вспоминает Лимонов. - Я к нему приходил, и он мне все морочил яйца (одно из любимых лимоновских выражений - Я.М.), рассказывал о своем отце, как он ходил в сабельные атаки, о его военных любовницах, бурках, о том, как они играли в карты и хлестали коньяк, сняв мундиры, какая была суровая офицерская жизнь и какой он был герой. Говорил, что хочет написать книгу об отце и о том времени. Я все слушал-слушал, а он говорит: "Может, ты напишешь?! Я тебе наговорю!" Я отказался, конечно, потому что слишком большая работа. Когда я начал писать, я вспомнил все эти разговоры. А Шемякин так и не написал свою книгу, его хватило только на то, чтобы годами трепаться о подвигах отца".
Про своего шестьюжды орденоносного папашу, кстати сказать, Шемякин в разных ситуациях рассказывал по-разному (видимо, в зависимости от "злобы дня"). В некоторых интервью он поведал о его пьяных дебошах, отравивших все его детство. <...>
(из текста Ярослава Могутина "ВОСПОМИНАНИЯ РУССКОГО ПАНКА, или АВТОПОРТРЕТ БАНДИТА В МОЛОДОСТИ", 1994 год)
Евгений Берсенев: - Известны ваши приятельские отношения с художником Михаилом Шемякиным. Как вы относитесь к нему, к его последним высказываниям, к его позиции и мыслям в начальный период вашего знакомства?
Эдуард Лимонов: - Шемякин был одно время близок мне. Но недолго, он человек другого типа, он художник, продающийся сильным мира сего. Он капризен, обидчив, чуть что - жалуется прессе на многих листах и цитирует чужие старые письма. Все эти люди делают вид, что понимают что-то в Лимонове и прямо толкуют меня, как гадалки. Я встретил в своей жизни десятки тысяч людей - ну и что? Никто не дает им право объяснять меня.
(из интервью Евгению Берсеневу, август 1996 года)
Майя Пешкова: - Ну, наверное, последний вопрос, о Вашей общественной деятельности. Виктор спрашивает, почему Вы не выступили в защиту Эдуарда Лимонова? «Он человек непростой, но Вы в свое время с ним дружили. А также не понаслышке, я думаю, Вам известны методы наших спецслужб. К тому же он хороший писатель» - считает Виктор.
Михаил Шемякин: - Я считаю Лимонова чрезвычайно талантливым писателем, мне немножко досадно, что он с головой ушел в политику, и я думаю, вот эта досадная история, которая случилась, это, безусловно, не вина Лимонова, а вина им взращенных молодых пацанов, которые кровь кипит, хочется пошуметь, погулять. У меня состоялась беседа в правительстве на эту тему, я ратовал за то, чтобы Лимонова отпустили, и была беседа на эту тему, хотя она была посвящена другим проблемам, проблемам внедрения изобразительного искусства на мировую арену, но, давши слово, замолвить об этом большом писателе, я свое обещание исполнил.
(из радио-эфира, «Эхо Москвы», 4 сентябрь 2001 года)
Влад Васюхин: - Сейчас в «Лефортове» сидит ваш старый знакомый, знаменитый писатель Лимонов. У вас не было желания поговорить о его судьбе с президентом?
Михаил Шемякин: - Я говорил о нем с Путиным. Меня попросили с прессой на эту тему не распространяться. Но поверьте, о Лимонове я говорил.
Влад Васюхин: - По собственной инициативе?
Михаил Шемякин: - Когда я выходил от Гордона (Александр Гордон, ведущий телепрограммы «Хмурое утро», в которой участвовал Шемякин. - В.В.), меня отозвал посланник Лимонова и передал просьбу помочь чем могу. Я свое обещание выполнил.
Влад Васюхин: - Я отнюдь не посланник Лимонова, но считаю его талантливым писателем, каких мало...
Михаил Шемякин: - Я тоже считаю его очень талантливым, но он занимается большой глупостью. Я знаю его так называемую партию. В основном состоящую из молодых, вспыльчивых ребят. Дело зашло далеко, им хочется действовать, обращать на себя внимание. Но шишки будут сыпаться на Лимонова. Он же идеологический лидер. В одной из газет я читал большую статью в его защиту, и человек, желавший ему помочь, на самом деле оказал медвежью услугу. Там были выписки из лимоновских манифестов: глава партии распоряжается жизнью и смертью своих подчиненных. Вы понимаете, как это сегодня воспринимается? К сожалению, Лимона заносит. Мне он предлагал вступить в свою партию, предлагал пост министра культуры. В свое время был около него такой журналист Могутин...
Влад Васюхин: - Да, Ярослав. Сейчас, по-моему, в Америке живет. Очень талантливый персонаж!
Михаил Шемякин: - Ну, у вас все талантливые! О своей жопе он пишет. В нем я действительно ничего талантливого не вижу. Если вы знаете западную литературу, то после «Дневника вора» это настолько все тускло... Могутин мне официально предложил принять портфель министра. Я ему шутливо ответил, что портфель с тугриками я приму, а поскольку знаю, что денег у Лимонова нет, не принимаю. Что дало Могутину повод написать, что Шемякин страшно корыстный человек.
(из интервью Владу Васюхину, "Огонёк", 17 сентября 2001 года)
Михаил Шемякин: - А что касается большой политики, то кроме тошнотворности она у меня ничего не вызывает. Я ни к какому политическому лагерю или попытке создать какую-нибудь свою гоп-компанию политическую, как создал Лимонов, не стремился. И такая шальная мысль в голову мою полубезумную не залезет. А политиканы вообще вызывают у меня такое же отвращение во всем мире.
<...>
Марина Коренева: - Михаил, вы вскользь упомянули имя Лимонова. Как вы относитесь к процессу Лимонова и вообще к этой истории?
Михаил Шемякин: - Процесс, по-моему, еще не начинался. Пока идут подготовительные телодвижения. Думаю, что, безусловно, ребята влипли в очень неприятную историю. Лимонова считаю, ну, действительно странным, но очень талантливым писателем. Но, как я ему говорил, что "Лимонов, по-моему, ты можешь заиграться". Что и случилось.
В свое время я встретился (после своего интервью, хорошего очень, замечательного телеведущего Гордона), когда я выходил после передачи, в коридоре меня поджидал один из соратников (как они себя называют, нацболы), вот какой-то нацбол из партии Лимонова, который сказал, что есть вот такая просьба: поговорить с кем-то из верховных правителей по поводу судьбы Эдуарда. Я дал слово, что я поговорю. При первой же возможности я поговорил с президентом России о Лимонове, сказал, что в принципе стыдно и неудобно держать писателя в тюрьме. И сказал, что если с ним просто серьезно поговорить, потому что Лимон где-то очень закомплексованный человек, ему хочется, чтобы к нему относились серьезно, принимали, уважали, так сказать, на всех уровнях, включая политический... И в принципе все как бы складывалось благоприятно, хотя, безусловно, меня спрашивали журналисты, о чем мы говорили, какая реакция президента, но меня попросили не выносить это в газеты и журналы.
И, как вы знаете, 11 сентября уже было утром объявлено о том, что Лимонов должен, наконец, выйти на свободу. Но случилась вот эта страшная трагедия в Нью-Йорке, и, видно, враги Лимонова воспользовались этим мгновенно, и его выход был отложен, а сейчас это уже принимает такие угрожающие размеры. Я думаю, что, конечно, ему постараются пришить определенный срок, потому что тут и оружие, и, конечно, уже после терактов, которые случились и в Америке, и вот эта страшная трагедия, которая произошла в Москве...
Конечно, когда разговор идет о ребятах, которые собирают оружие или взрывчатку и прочее, поддержки уже так называемого простого народа, который далеко не прост, уже трудно найти.
(из радио-эфира, "Радио Свобода", 9 марта 2003 года)
Олег Головин: - Вы слышали историю о том, что Михаил Шемякин говорил с президентом Путиным по поводу вашей судьбы?
Эдуард Лимонов: - Это надо у Шемякина спрашивать. Но я знаю, что факт разговора был. И вышел Шемякин от Путина очень грустным. Он рассказал об этом в интервью «Огоньку».
(из интервью Олегу Головину, «Независимая Газета», 24 апреля 2003 года)
Данила Дубшин: - Давайте продолжим. Художник Алекс из Вашего рассказа «On The Wilde Side», прототипом которого является всем известный Михаил Шемякин. В рассказе первое, что при вашей встрече Вы замечаете: «Он очень изменился. Из-под белой тишотки без рукавов белыми круглыми мешками выпирали плечи. Он набрал веса и сил».
Эдуард Лимонов: - А он занимался, он гири тягал. Он никогда, по-моему, гантелями не занимался, Мишка, но у него был казак, он потом помер, вот не помню, как его фамилия была, его помощник, один из. Они для него все там делали - и глину месили, и скульптуры делали, и дорисовывали картины, и за водкой бегали. Один из казаков. Потом умер в Нью-Йорке. И вот с этим казаком он занимался, по-моему, гирями. Сейчас не знаю, он занимается или нет.
Данила Дубшин: - Казак тоже был здоровый?
Эдуард Лимонов: - Да, казак был такой здоровый, животастый - ну для гирь-то это как раз хорошо.
Данила Дубшин: - Шемякин вообще необычно выглядит…
Эдуард Лимонов: - Ну, он резал себя… вот явно, все шрамы, которые у него есть на лице - они резаны им самим, это сомнений нет. Я просто наблюдал в процессе. У него были до этого шрамы на руках, я видел, какие-то начальные. А потом он себе сделал шрамы на щеке. То, что он делал на лице, это делалось постепенно и целенаправленно. То есть он мне никогда не говорил, что он сам себя порезал, но как еще можно? Это были глубокие такие шрамы совсем.
Данила Дубшин: - Он уже тогда любил униформу?
Эдуард Лимонов: - Нет, он ходил в черных сапогах, в черном плаще. Постоянно ходил в сапогах. Вообще, кстати, никогда не раздевался. Непонятно почему. У него какие-то там проблемы, чего-то с ногами. Кто-то мне говорил, из его девок, что ли? Девки всегда шпионят за мужчинами. И делятся. Ну, чего не знаю, того не знаю,- сам не могу сказать.
Данила Дубшин: - И он, значит, тягал гири?
Эдуард Лимонов: - Ну а как он мог? Вот приезжаешь, вдруг видишь человека с такими прямо подушками на плечах, естественно, он тягал, занимался этим. Он достаточно волевой человек. Он ведь, в общем-то, насколько я знаю, запойный. Он всегда зашивался, вышивался, перешивался, страдал, запивал с Высоцким, но он все равно себя успешно побеждает в жизни, свои слабости. В результате видно, как он постоянно работает, всего добился, налицо победа над своим собственным…
Данила Дубшин: - Это банально, но любой успех без работы не дается.
Эдуард Лимонов: - Ну а как? В данном случае это, по-моему, еще тяжелее. Запойный пьяница - это болезнь, запойный алкоголизм - это болезнь. Переломать себя и все-таки добиваться в жизни многого, несмотря на это, это, конечно, определенный подвиг. Счастливы те, кто не болеет ничем.
(из интервью Даниле Дубшину, «Культура Тела», 9 октября 2003 года)
Маргарита Кряжева: - Говорят, слухами земля полнится. Немало их и вокруг личности Шемякина, даже шрамы стали объектом многочисленных легенд… Чему верить? Лимонову?
Михаил Шемякин: - Я собираю легенды о себе. И сам удивляюсь. Я был очень удивлён, когда Олег Целков попросил - возьми меня за свой столик в ресторан Максим. Сам я там никогда не был, хотя все знают, что у меня есть свой громадный стол с позолоченной табличкой, и я никогда не расплачиваюсь.
Что касается шрамов…, часть - это чисто производственные травмы. Если знают, что такое шрам от ножа, то заметят, что некоторые из моих - это ожог. Шрамов у меня много, но, к счастью, я не хожу, как господин Бренер голым по улице. Есть шрамы, заработанные в стычках - и парижских, и американских, но в основном - производственные. Например, при плавке отвалилась ещё горячая деталь от скульптуры, причём, - не моей и упала прямо на лицо.
Верить Лимонову? По-моему, ему скоро никто верить не будет, потому что переступая порог чего-то дома, он обязательно напишет новеллу, где он - в белом фраке, а все остальные - весёлая материя, как говорил Бахтин.
Однажды я работал, позвонил Лимонов: Я приехал из Парижа, я к тебе зайду. Притащил с собой двух девиц, массу водки и пива. Естественно сорвал мне работу. Девицы, российские, расслабились, вести себя стали не очень деликатно, и вдруг в разгар шуток и веселья (а сам Лимон не пил в то время) он говорит: Мне с вами скучно, я ухожу. Я говорю:
- Раз ты уходишь, уводи своих блядей, мягко выражаясь.
- Вы сами разбирайтесь, я иду.
- Нет, Лимон, ты или уводишь их, или остаёшься вместе с нами, всё равно ты сломал мне рабочую ночь.
Когда он уходил, я сказал: Если ты уйдёшь, я дам тебе по физиономии. И весьма сильно ему засветил. А утром раздался звонок: Знаешь, ты мне сломал челюсть. Я говорю:
- Извини, ты сам был виноват.
- Ничего. Я отомщу тебе особым способом.
И повесил трубку. Месяца через два я услышал, что Лимонов пишет обо мне роман. Он был сразу распространен по всей Москве, тут всем стало ясно, как мы живём на Западе. Моей маме под дверь подложили Мулетту. Мы хохотали доупаду. Несколько лет мы веселились, цитируя: Ласково сказал Алекс. Я там выведен под этим именем. Если Лимон продолжит в том же духе свои мемуары, ему просто выдернут ноги из задницы.
(из интервью Маргарите Кряжевой, "Art Petersburg", 2004 год (?))
Надежда Репина: - Шрамы у вас после скитаний по горам? Вы, как Мцыри, сражались там с барсами?
Михаил Шемякин: - Мне на лицо упала решетка при работе над скульптурой.
Надежда Репина: - А раньше вы отвечали, что получили их в драках.
Михаил Шемякин: - И в драках тоже. Каждый мой запой обязательно сопровождался потасовкой. Особенно во Франции.
Надежда Репина: - А в Америке приходилось драться?
Михаил Шемякин: - Да, конечно. Грандиозная драка была с «ангелами ада» - это такая банда рокеров на мотоциклах. Они сами хотели со мной подраться и ждали меня с цепями в кабаке в Сохо. От бутылок в баре ничего не осталось. Я все переметал им в голову, а потом с воплями прорвался на улицу. Подрался в свое время предостаточно.
Надежда Репина: - Например, с Лимоновым?
Михаил Шемякин: - Он приехал ко мне с двумя девицами, привез много выпивки. Сорвал мне работу и в самый разгар веселья вдруг говорит: «Мне с вами скучно, я ухожу». Я говорю: «Раз ты, Лимон, уходишь, забирай своих блядей». Он говорит: «Вы разбирайтесь сами, а я ухожу». Я ему повторяю: «Или ты остаешься с нами, или уходите вместе, иначе я тебе дам по физиономии». И весьма сильно ему засветил. А утром он позвонил и сказал: «Ты мне сломал челюсть». С тех пор я его еще несколько раз бил, но не сильно.
Надежда Репина: - За что?
Михаил Шемякин: - Не помню уже. Скорее всего, за дело.
(из интервью Надежде Репиной, "Экспресс-газета", 12 августа 2005 года)
/82609AFBF56C03D042257354005016C9/$File/16.jpg?OpenElement)
Валерий Кичин: - Вы хорошо знаете Лимонова. Со временем он претерпел некоторую эволюцию - как вы относитесь к нему, теперешнему?
Михаил Шемякин: - Я же первый опубликовал в альманахе «Аполлон» его маленькую вещь, о которой он теперь, кажется, очень не любит вспоминать: «Мы - национальный герой». И там есть его программа: Лимонов едет на лимузине, Лимонова встречает народ… То есть замашки маленького фюрера наблюдались уже тогда, в 1977 году. А сейчас… ребят жалко. Лимоновцев. Я с ними встречался - это просто искалеченные, зомбированные мальчишки и девчонки, потерянное поколение. Как-то после одного интервью в Москве ко мне подошел молодой человек, представился: «Я от Лимонова. И он и вся наша организация просит: вы в хороших отношениях с Путиным - замолвите за него словечко». Я обещал и слово сдержал. Хотя каждая минута встречи с президентом - это в любой стране на вес золота. Надо поговорить и о делах искусства, и об институте, и о многом другом. Но заговорил и о Лимонове. «Как вы к нему относитесь?» - спросил Путин. Ну как отношусь: мы с ним когда-то дружили, он достаточно серьезный человек и, если с ним серьезно поговорить, многие вещи понимает. Есть, конечно, и тараканы, но на то он и писатель. Путин старается держать свое слово, и вскоре прошло сообщение, что Лимонов выходит на свободу. Но тут произошел какой-то очередной теракт, и его выход на свободу задержался. Но в принципе его освобождение - это, конечно, решение президента. И наша встреча в этом сыграла свою роль. Хотя Лимонов, конечно же, написал очередную книжку, где к нему в тюрьму с покаянием пришел я, потом пришел Иосиф Бродский. Хотя я не только не приходил, но и не знал, где он сидит. Это все мечты Лимонова. Почему-то он не пишет, что к нему приходят его ребята, - нет, приходит Шемякин, покойный Бродский, чтобы сказать, какой Лимонов классик… Кант мог бы еще прийти… Когда я ему челюсть сломал, он написал целый роман против меня, выведя под именем хулигана Алекса. Так что, когда меня спрашивают, как я отношусь к Лимонову, я отвечаю: мы повязаны судьбой и временем. Лимон есть Лимон - что с Лимона взять! Захотел стать фюрером - и стал, только маленьким. Сейчас он хочет походить на Троцкого. Всех спрашивает: ну как, я на Троцкого похож? А однажды, еще перед его посадкой, мы говорили по телефону. Он сказал: «Миша, кончай заниматься ерундой. Приезжай сюда, мы вдвоем здесь такого натворим! Можно же власть захватить! « Я говорю… брысь! (это Шемякин - коту, который нахально влез на стол). Так вот, я говорю: меня власть меньше всего интересует. «Понимаешь, - говорит он, - сегодня нужно заниматься политикой! Все остальное - ерунда!» На это я ему ответил, что всю жизнь занимался ерундой, то есть искусством, им и буду заниматься дальше.
(из интервью Валерию Кичину, «Российская газета», 25 ноября 2005 года)
Юрий Коваленко: - Но вот с Лимоновым однажды дело у вас дошло до рукопашной…
Михаил Шемякин: - Драки не было. Просто пришлось однажды засветить Лимону по физиономии. После чего он написал полуроман-полуновеллу, пасквиль такой - «Прогулка по дикому Западу», где якобы изобразил меня хулиганом Алексом.
Юрий Коваленко: - А сейчас с политиком Лимоновым у вас контакта нет?
Михаил Шемякин: - Я помогал ему выйти из заключения. Однажды ко мне приехал его представитель и попросил от имени Лимонова, чтобы я замолвил за него слово перед Путиным. И при встрече с президентом я поднял этот вопрос и сказал, что нехорошо для России, стыдно, когда писатель сидит.
(интервью Юрию Коваленко, «Известия», 10 ноября 2006 года)
Виктория Попова: - А за творчеством вашего друга Эдуарда Лимонова следите?
Михаил Шемякин: - Лимонова я знаю очень давно. В свое время помогал ему, когда от него ушла жена Лена. Но в плане литературы я считаю Лимонова автором одной книги «Это я - Эдичка». Как человек тонкой организации, он, конечно, и сам догадался, что как писатель он закончился, но Лимонову всегда страшно хотелось кем-то быть, вот теперь вместо литературы - политические выкрики. Как остроумно однажды отметил Борхес: «Этот писатель опустился до уровня своих читателей».
(из интервью Виктории Поповой, международный фестиваль искусств «Славянский базар в Витебске», 11 июля 2007 года)
Артур Мехтиев: - Можно узнать, откуда у вас шрамы на лице?
Михаил Шемякин: - Это не то, что пишет Лимонов в своих книжонках, где он пытается всегда меня задеть и этим привлечь внимание к своей литературе. Он пишет, что Шемякин порезал себя бритвой. Но нужно просто знать, что такое шрам от ножа или бритвы и что такое - шрам от ожога. Они отличаются значительно. Что касается моих шрамов, то никакого секрета нет. Однажды в литейной мастерской на меня упала раскаленная решетка и оставила несколько отметин.
(из интервью Артуру Мехтиеву, "7 дней", 13 сентября 2007 года)
Михаил Бузукашвили: - Причем, заступались за вас разные писательские организации и интеллигенция в разных странах. Я слышал, что известный художник Михаил Шемякин при личной встрече с Владимиром Путиным просил о вашем освобождении, причем, как свидетельствуют очевидцы, Шемякин после нескольких минут разговора с главой государства пулей вылетел из президентского кабинета.
Эдуард Лимонов: - У меня с российским президентом Владимиром Владимировичем Путиным ничего личного нет. Я его никогда не встречал. Если говорить о Шемякине, то я знаю этот эпизод из варианта, который пересказывался средствами массовой информации. Но злые языки утверждают, что он, возможно, и не спрашивал Путина, что он только делает вид. Задайте вопрос самому Шемякину. (Я этот вопрос Шемякину задавал после моей беседы с Лимоновым. Шемякин утверждал, что такой разговор с президентом России у него был. - М. Б.).
(из интервью Михаилу Бузукашвили, "Чайка", 1 ноября 2007 года)
«У Лимонова было знаменитое интервью, после которого его избили, когда он, по-моему, выступил немножко резко против генерала Лебедя. Это он зря, конечно, потому что Лебедь замечательный был парень. Эти ребята, афганцы, они более миролюбивые и менее опасные, чем те, которые на службе у олигархов, - те, конечно, страшные ребята. Когда его отдубасили, он дал свое знаменитое интервью "Это очень больно, когда вас бьют ногами, особенно по лицу", у меня оно даже где-то хранится. Его же зверски избили, это было предупреждение. Так что я себя чувствую очень неуютно, но что поделать. В конце концов я человек не очень трусливый, как вы догадываетесь, бывал в различных переделках, но просто неприятно».
("Сноб", 10 июня 2009 года)
.
Оригинал взят у jewsejka в Эдуард Лимонов и Михаил Шемякин друг о друге
После страшных октябрьских событий в Москве в 1993 году его бывший приятель Михаил Шемякин заявил: «Мне кажется, что Лимонову всё до фени. Кроме себя. Он очень талантлив. Внутри очень одинок. Он проник в гущу интереснейших событий... Но я мало верю в то, что Лимонов приверженец какой-то политической идеи. Разумный, циничный, саркастический человек...»
отсюда
<...> Что касается формального повода, толчка, позыва к написанию подобного произведения ["харьковской трилогии"], то тут во многом заслуга принадлежит эксцентричному экс-другу Лимонова, художнику Михаилу Шемякину.
"Это была история 80-го года, когда я еще не переехал в Париж, а он еще жил в Париже, - вспоминает Лимонов. - Я к нему приходил, и он мне все морочил яйца (одно из любимых лимоновских выражений - Я.М.), рассказывал о своем отце, как он ходил в сабельные атаки, о его военных любовницах, бурках, о том, как они играли в карты и хлестали коньяк, сняв мундиры, какая была суровая офицерская жизнь и какой он был герой. Говорил, что хочет написать книгу об отце и о том времени. Я все слушал-слушал, а он говорит: "Может, ты напишешь?! Я тебе наговорю!" Я отказался, конечно, потому что слишком большая работа. Когда я начал писать, я вспомнил все эти разговоры. А Шемякин так и не написал свою книгу, его хватило только на то, чтобы годами трепаться о подвигах отца".
Про своего шестьюжды орденоносного папашу, кстати сказать, Шемякин в разных ситуациях рассказывал по-разному (видимо, в зависимости от "злобы дня"). В некоторых интервью он поведал о его пьяных дебошах, отравивших все его детство. <...>
(из текста Ярослава Могутина "ВОСПОМИНАНИЯ РУССКОГО ПАНКА, или АВТОПОРТРЕТ БАНДИТА В МОЛОДОСТИ", 1994 год)
Евгений Берсенев: - Известны ваши приятельские отношения с художником Михаилом Шемякиным. Как вы относитесь к нему, к его последним высказываниям, к его позиции и мыслям в начальный период вашего знакомства?
Эдуард Лимонов: - Шемякин был одно время близок мне. Но недолго, он человек другого типа, он художник, продающийся сильным мира сего. Он капризен, обидчив, чуть что - жалуется прессе на многих листах и цитирует чужие старые письма. Все эти люди делают вид, что понимают что-то в Лимонове и прямо толкуют меня, как гадалки. Я встретил в своей жизни десятки тысяч людей - ну и что? Никто не дает им право объяснять меня.
(из интервью Евгению Берсеневу, август 1996 года)
Майя Пешкова: - Ну, наверное, последний вопрос, о Вашей общественной деятельности. Виктор спрашивает, почему Вы не выступили в защиту Эдуарда Лимонова? «Он человек непростой, но Вы в свое время с ним дружили. А также не понаслышке, я думаю, Вам известны методы наших спецслужб. К тому же он хороший писатель» - считает Виктор.
Михаил Шемякин: - Я считаю Лимонова чрезвычайно талантливым писателем, мне немножко досадно, что он с головой ушел в политику, и я думаю, вот эта досадная история, которая случилась, это, безусловно, не вина Лимонова, а вина им взращенных молодых пацанов, которые кровь кипит, хочется пошуметь, погулять. У меня состоялась беседа в правительстве на эту тему, я ратовал за то, чтобы Лимонова отпустили, и была беседа на эту тему, хотя она была посвящена другим проблемам, проблемам внедрения изобразительного искусства на мировую арену, но, давши слово, замолвить об этом большом писателе, я свое обещание исполнил.
(из радио-эфира, «Эхо Москвы», 4 сентябрь 2001 года)
Влад Васюхин: - Сейчас в «Лефортове» сидит ваш старый знакомый, знаменитый писатель Лимонов. У вас не было желания поговорить о его судьбе с президентом?
Михаил Шемякин: - Я говорил о нем с Путиным. Меня попросили с прессой на эту тему не распространяться. Но поверьте, о Лимонове я говорил.
Влад Васюхин: - По собственной инициативе?
Михаил Шемякин: - Когда я выходил от Гордона (Александр Гордон, ведущий телепрограммы «Хмурое утро», в которой участвовал Шемякин. - В.В.), меня отозвал посланник Лимонова и передал просьбу помочь чем могу. Я свое обещание выполнил.
Влад Васюхин: - Я отнюдь не посланник Лимонова, но считаю его талантливым писателем, каких мало...
Михаил Шемякин: - Я тоже считаю его очень талантливым, но он занимается большой глупостью. Я знаю его так называемую партию. В основном состоящую из молодых, вспыльчивых ребят. Дело зашло далеко, им хочется действовать, обращать на себя внимание. Но шишки будут сыпаться на Лимонова. Он же идеологический лидер. В одной из газет я читал большую статью в его защиту, и человек, желавший ему помочь, на самом деле оказал медвежью услугу. Там были выписки из лимоновских манифестов: глава партии распоряжается жизнью и смертью своих подчиненных. Вы понимаете, как это сегодня воспринимается? К сожалению, Лимона заносит. Мне он предлагал вступить в свою партию, предлагал пост министра культуры. В свое время был около него такой журналист Могутин...
Влад Васюхин: - Да, Ярослав. Сейчас, по-моему, в Америке живет. Очень талантливый персонаж!
Михаил Шемякин: - Ну, у вас все талантливые! О своей жопе он пишет. В нем я действительно ничего талантливого не вижу. Если вы знаете западную литературу, то после «Дневника вора» это настолько все тускло... Могутин мне официально предложил принять портфель министра. Я ему шутливо ответил, что портфель с тугриками я приму, а поскольку знаю, что денег у Лимонова нет, не принимаю. Что дало Могутину повод написать, что Шемякин страшно корыстный человек.
(из интервью Владу Васюхину, "Огонёк", 17 сентября 2001 года)
Михаил Шемякин: - А что касается большой политики, то кроме тошнотворности она у меня ничего не вызывает. Я ни к какому политическому лагерю или попытке создать какую-нибудь свою гоп-компанию политическую, как создал Лимонов, не стремился. И такая шальная мысль в голову мою полубезумную не залезет. А политиканы вообще вызывают у меня такое же отвращение во всем мире.
<...>
Марина Коренева: - Михаил, вы вскользь упомянули имя Лимонова. Как вы относитесь к процессу Лимонова и вообще к этой истории?
Михаил Шемякин: - Процесс, по-моему, еще не начинался. Пока идут подготовительные телодвижения. Думаю, что, безусловно, ребята влипли в очень неприятную историю. Лимонова считаю, ну, действительно странным, но очень талантливым писателем. Но, как я ему говорил, что "Лимонов, по-моему, ты можешь заиграться". Что и случилось.
В свое время я встретился (после своего интервью, хорошего очень, замечательного телеведущего Гордона), когда я выходил после передачи, в коридоре меня поджидал один из соратников (как они себя называют, нацболы), вот какой-то нацбол из партии Лимонова, который сказал, что есть вот такая просьба: поговорить с кем-то из верховных правителей по поводу судьбы Эдуарда. Я дал слово, что я поговорю. При первой же возможности я поговорил с президентом России о Лимонове, сказал, что в принципе стыдно и неудобно держать писателя в тюрьме. И сказал, что если с ним просто серьезно поговорить, потому что Лимон где-то очень закомплексованный человек, ему хочется, чтобы к нему относились серьезно, принимали, уважали, так сказать, на всех уровнях, включая политический... И в принципе все как бы складывалось благоприятно, хотя, безусловно, меня спрашивали журналисты, о чем мы говорили, какая реакция президента, но меня попросили не выносить это в газеты и журналы.
И, как вы знаете, 11 сентября уже было утром объявлено о том, что Лимонов должен, наконец, выйти на свободу. Но случилась вот эта страшная трагедия в Нью-Йорке, и, видно, враги Лимонова воспользовались этим мгновенно, и его выход был отложен, а сейчас это уже принимает такие угрожающие размеры. Я думаю, что, конечно, ему постараются пришить определенный срок, потому что тут и оружие, и, конечно, уже после терактов, которые случились и в Америке, и вот эта страшная трагедия, которая произошла в Москве...
Конечно, когда разговор идет о ребятах, которые собирают оружие или взрывчатку и прочее, поддержки уже так называемого простого народа, который далеко не прост, уже трудно найти.
(из радио-эфира, "Радио Свобода", 9 марта 2003 года)
Олег Головин: - Вы слышали историю о том, что Михаил Шемякин говорил с президентом Путиным по поводу вашей судьбы?
Эдуард Лимонов: - Это надо у Шемякина спрашивать. Но я знаю, что факт разговора был. И вышел Шемякин от Путина очень грустным. Он рассказал об этом в интервью «Огоньку».
(из интервью Олегу Головину, «Независимая Газета», 24 апреля 2003 года)
Данила Дубшин: - Давайте продолжим. Художник Алекс из Вашего рассказа «On The Wilde Side», прототипом которого является всем известный Михаил Шемякин. В рассказе первое, что при вашей встрече Вы замечаете: «Он очень изменился. Из-под белой тишотки без рукавов белыми круглыми мешками выпирали плечи. Он набрал веса и сил».
Эдуард Лимонов: - А он занимался, он гири тягал. Он никогда, по-моему, гантелями не занимался, Мишка, но у него был казак, он потом помер, вот не помню, как его фамилия была, его помощник, один из. Они для него все там делали - и глину месили, и скульптуры делали, и дорисовывали картины, и за водкой бегали. Один из казаков. Потом умер в Нью-Йорке. И вот с этим казаком он занимался, по-моему, гирями. Сейчас не знаю, он занимается или нет.
Данила Дубшин: - Казак тоже был здоровый?
Эдуард Лимонов: - Да, казак был такой здоровый, животастый - ну для гирь-то это как раз хорошо.
Данила Дубшин: - Шемякин вообще необычно выглядит…
Эдуард Лимонов: - Ну, он резал себя… вот явно, все шрамы, которые у него есть на лице - они резаны им самим, это сомнений нет. Я просто наблюдал в процессе. У него были до этого шрамы на руках, я видел, какие-то начальные. А потом он себе сделал шрамы на щеке. То, что он делал на лице, это делалось постепенно и целенаправленно. То есть он мне никогда не говорил, что он сам себя порезал, но как еще можно? Это были глубокие такие шрамы совсем.
Данила Дубшин: - Он уже тогда любил униформу?
Эдуард Лимонов: - Нет, он ходил в черных сапогах, в черном плаще. Постоянно ходил в сапогах. Вообще, кстати, никогда не раздевался. Непонятно почему. У него какие-то там проблемы, чего-то с ногами. Кто-то мне говорил, из его девок, что ли? Девки всегда шпионят за мужчинами. И делятся. Ну, чего не знаю, того не знаю,- сам не могу сказать.
Данила Дубшин: - И он, значит, тягал гири?
Эдуард Лимонов: - Ну а как он мог? Вот приезжаешь, вдруг видишь человека с такими прямо подушками на плечах, естественно, он тягал, занимался этим. Он достаточно волевой человек. Он ведь, в общем-то, насколько я знаю, запойный. Он всегда зашивался, вышивался, перешивался, страдал, запивал с Высоцким, но он все равно себя успешно побеждает в жизни, свои слабости. В результате видно, как он постоянно работает, всего добился, налицо победа над своим собственным…
Данила Дубшин: - Это банально, но любой успех без работы не дается.
Эдуард Лимонов: - Ну а как? В данном случае это, по-моему, еще тяжелее. Запойный пьяница - это болезнь, запойный алкоголизм - это болезнь. Переломать себя и все-таки добиваться в жизни многого, несмотря на это, это, конечно, определенный подвиг. Счастливы те, кто не болеет ничем.
(из интервью Даниле Дубшину, «Культура Тела», 9 октября 2003 года)
Маргарита Кряжева: - Говорят, слухами земля полнится. Немало их и вокруг личности Шемякина, даже шрамы стали объектом многочисленных легенд… Чему верить? Лимонову?
Михаил Шемякин: - Я собираю легенды о себе. И сам удивляюсь. Я был очень удивлён, когда Олег Целков попросил - возьми меня за свой столик в ресторан Максим. Сам я там никогда не был, хотя все знают, что у меня есть свой громадный стол с позолоченной табличкой, и я никогда не расплачиваюсь.
Что касается шрамов…, часть - это чисто производственные травмы. Если знают, что такое шрам от ножа, то заметят, что некоторые из моих - это ожог. Шрамов у меня много, но, к счастью, я не хожу, как господин Бренер голым по улице. Есть шрамы, заработанные в стычках - и парижских, и американских, но в основном - производственные. Например, при плавке отвалилась ещё горячая деталь от скульптуры, причём, - не моей и упала прямо на лицо.
Верить Лимонову? По-моему, ему скоро никто верить не будет, потому что переступая порог чего-то дома, он обязательно напишет новеллу, где он - в белом фраке, а все остальные - весёлая материя, как говорил Бахтин.
Однажды я работал, позвонил Лимонов: Я приехал из Парижа, я к тебе зайду. Притащил с собой двух девиц, массу водки и пива. Естественно сорвал мне работу. Девицы, российские, расслабились, вести себя стали не очень деликатно, и вдруг в разгар шуток и веселья (а сам Лимон не пил в то время) он говорит: Мне с вами скучно, я ухожу. Я говорю:
- Раз ты уходишь, уводи своих блядей, мягко выражаясь.
- Вы сами разбирайтесь, я иду.
- Нет, Лимон, ты или уводишь их, или остаёшься вместе с нами, всё равно ты сломал мне рабочую ночь.
Когда он уходил, я сказал: Если ты уйдёшь, я дам тебе по физиономии. И весьма сильно ему засветил. А утром раздался звонок: Знаешь, ты мне сломал челюсть. Я говорю:
- Извини, ты сам был виноват.
- Ничего. Я отомщу тебе особым способом.
И повесил трубку. Месяца через два я услышал, что Лимонов пишет обо мне роман. Он был сразу распространен по всей Москве, тут всем стало ясно, как мы живём на Западе. Моей маме под дверь подложили Мулетту. Мы хохотали доупаду. Несколько лет мы веселились, цитируя: Ласково сказал Алекс. Я там выведен под этим именем. Если Лимон продолжит в том же духе свои мемуары, ему просто выдернут ноги из задницы.
(из интервью Маргарите Кряжевой, "Art Petersburg", 2004 год (?))
Надежда Репина: - Шрамы у вас после скитаний по горам? Вы, как Мцыри, сражались там с барсами?
Михаил Шемякин: - Мне на лицо упала решетка при работе над скульптурой.
Надежда Репина: - А раньше вы отвечали, что получили их в драках.
Михаил Шемякин: - И в драках тоже. Каждый мой запой обязательно сопровождался потасовкой. Особенно во Франции.
Надежда Репина: - А в Америке приходилось драться?
Михаил Шемякин: - Да, конечно. Грандиозная драка была с «ангелами ада» - это такая банда рокеров на мотоциклах. Они сами хотели со мной подраться и ждали меня с цепями в кабаке в Сохо. От бутылок в баре ничего не осталось. Я все переметал им в голову, а потом с воплями прорвался на улицу. Подрался в свое время предостаточно.
Надежда Репина: - Например, с Лимоновым?
Михаил Шемякин: - Он приехал ко мне с двумя девицами, привез много выпивки. Сорвал мне работу и в самый разгар веселья вдруг говорит: «Мне с вами скучно, я ухожу». Я говорю: «Раз ты, Лимон, уходишь, забирай своих блядей». Он говорит: «Вы разбирайтесь сами, а я ухожу». Я ему повторяю: «Или ты остаешься с нами, или уходите вместе, иначе я тебе дам по физиономии». И весьма сильно ему засветил. А утром он позвонил и сказал: «Ты мне сломал челюсть». С тех пор я его еще несколько раз бил, но не сильно.
Надежда Репина: - За что?
Михаил Шемякин: - Не помню уже. Скорее всего, за дело.
(из интервью Надежде Репиной, "Экспресс-газета", 12 августа 2005 года)
Валерий Кичин: - Вы хорошо знаете Лимонова. Со временем он претерпел некоторую эволюцию - как вы относитесь к нему, теперешнему?
Михаил Шемякин: - Я же первый опубликовал в альманахе «Аполлон» его маленькую вещь, о которой он теперь, кажется, очень не любит вспоминать: «Мы - национальный герой». И там есть его программа: Лимонов едет на лимузине, Лимонова встречает народ… То есть замашки маленького фюрера наблюдались уже тогда, в 1977 году. А сейчас… ребят жалко. Лимоновцев. Я с ними встречался - это просто искалеченные, зомбированные мальчишки и девчонки, потерянное поколение. Как-то после одного интервью в Москве ко мне подошел молодой человек, представился: «Я от Лимонова. И он и вся наша организация просит: вы в хороших отношениях с Путиным - замолвите за него словечко». Я обещал и слово сдержал. Хотя каждая минута встречи с президентом - это в любой стране на вес золота. Надо поговорить и о делах искусства, и об институте, и о многом другом. Но заговорил и о Лимонове. «Как вы к нему относитесь?» - спросил Путин. Ну как отношусь: мы с ним когда-то дружили, он достаточно серьезный человек и, если с ним серьезно поговорить, многие вещи понимает. Есть, конечно, и тараканы, но на то он и писатель. Путин старается держать свое слово, и вскоре прошло сообщение, что Лимонов выходит на свободу. Но тут произошел какой-то очередной теракт, и его выход на свободу задержался. Но в принципе его освобождение - это, конечно, решение президента. И наша встреча в этом сыграла свою роль. Хотя Лимонов, конечно же, написал очередную книжку, где к нему в тюрьму с покаянием пришел я, потом пришел Иосиф Бродский. Хотя я не только не приходил, но и не знал, где он сидит. Это все мечты Лимонова. Почему-то он не пишет, что к нему приходят его ребята, - нет, приходит Шемякин, покойный Бродский, чтобы сказать, какой Лимонов классик… Кант мог бы еще прийти… Когда я ему челюсть сломал, он написал целый роман против меня, выведя под именем хулигана Алекса. Так что, когда меня спрашивают, как я отношусь к Лимонову, я отвечаю: мы повязаны судьбой и временем. Лимон есть Лимон - что с Лимона взять! Захотел стать фюрером - и стал, только маленьким. Сейчас он хочет походить на Троцкого. Всех спрашивает: ну как, я на Троцкого похож? А однажды, еще перед его посадкой, мы говорили по телефону. Он сказал: «Миша, кончай заниматься ерундой. Приезжай сюда, мы вдвоем здесь такого натворим! Можно же власть захватить! « Я говорю… брысь! (это Шемякин - коту, который нахально влез на стол). Так вот, я говорю: меня власть меньше всего интересует. «Понимаешь, - говорит он, - сегодня нужно заниматься политикой! Все остальное - ерунда!» На это я ему ответил, что всю жизнь занимался ерундой, то есть искусством, им и буду заниматься дальше.
(из интервью Валерию Кичину, «Российская газета», 25 ноября 2005 года)
Юрий Коваленко: - Но вот с Лимоновым однажды дело у вас дошло до рукопашной…
Михаил Шемякин: - Драки не было. Просто пришлось однажды засветить Лимону по физиономии. После чего он написал полуроман-полуновеллу, пасквиль такой - «Прогулка по дикому Западу», где якобы изобразил меня хулиганом Алексом.
Юрий Коваленко: - А сейчас с политиком Лимоновым у вас контакта нет?
Михаил Шемякин: - Я помогал ему выйти из заключения. Однажды ко мне приехал его представитель и попросил от имени Лимонова, чтобы я замолвил за него слово перед Путиным. И при встрече с президентом я поднял этот вопрос и сказал, что нехорошо для России, стыдно, когда писатель сидит.
(интервью Юрию Коваленко, «Известия», 10 ноября 2006 года)
Виктория Попова: - А за творчеством вашего друга Эдуарда Лимонова следите?
Михаил Шемякин: - Лимонова я знаю очень давно. В свое время помогал ему, когда от него ушла жена Лена. Но в плане литературы я считаю Лимонова автором одной книги «Это я - Эдичка». Как человек тонкой организации, он, конечно, и сам догадался, что как писатель он закончился, но Лимонову всегда страшно хотелось кем-то быть, вот теперь вместо литературы - политические выкрики. Как остроумно однажды отметил Борхес: «Этот писатель опустился до уровня своих читателей».
(из интервью Виктории Поповой, международный фестиваль искусств «Славянский базар в Витебске», 11 июля 2007 года)
Артур Мехтиев: - Можно узнать, откуда у вас шрамы на лице?
Михаил Шемякин: - Это не то, что пишет Лимонов в своих книжонках, где он пытается всегда меня задеть и этим привлечь внимание к своей литературе. Он пишет, что Шемякин порезал себя бритвой. Но нужно просто знать, что такое шрам от ножа или бритвы и что такое - шрам от ожога. Они отличаются значительно. Что касается моих шрамов, то никакого секрета нет. Однажды в литейной мастерской на меня упала раскаленная решетка и оставила несколько отметин.
(из интервью Артуру Мехтиеву, "7 дней", 13 сентября 2007 года)
Михаил Бузукашвили: - Причем, заступались за вас разные писательские организации и интеллигенция в разных странах. Я слышал, что известный художник Михаил Шемякин при личной встрече с Владимиром Путиным просил о вашем освобождении, причем, как свидетельствуют очевидцы, Шемякин после нескольких минут разговора с главой государства пулей вылетел из президентского кабинета.
Эдуард Лимонов: - У меня с российским президентом Владимиром Владимировичем Путиным ничего личного нет. Я его никогда не встречал. Если говорить о Шемякине, то я знаю этот эпизод из варианта, который пересказывался средствами массовой информации. Но злые языки утверждают, что он, возможно, и не спрашивал Путина, что он только делает вид. Задайте вопрос самому Шемякину. (Я этот вопрос Шемякину задавал после моей беседы с Лимоновым. Шемякин утверждал, что такой разговор с президентом России у него был. - М. Б.).
(из интервью Михаилу Бузукашвили, "Чайка", 1 ноября 2007 года)
«У Лимонова было знаменитое интервью, после которого его избили, когда он, по-моему, выступил немножко резко против генерала Лебедя. Это он зря, конечно, потому что Лебедь замечательный был парень. Эти ребята, афганцы, они более миролюбивые и менее опасные, чем те, которые на службе у олигархов, - те, конечно, страшные ребята. Когда его отдубасили, он дал свое знаменитое интервью "Это очень больно, когда вас бьют ногами, особенно по лицу", у меня оно даже где-то хранится. Его же зверски избили, это было предупреждение. Так что я себя чувствую очень неуютно, но что поделать. В конце концов я человек не очень трусливый, как вы догадываетесь, бывал в различных переделках, но просто неприятно».
("Сноб", 10 июня 2009 года)
.