Il Mondo, 18.03.11
Началось все с полной отмены поездов восточного направления. Мы пораньше пришли на вокзал (Валя провожал меня на утренний поезд до Шамбери с пересадкой там на Миланский поезд, а сам ехал чуть позднее другим поездом до Женевы тоже с пересадкой на Милан) и были ошарашены этой новостью. Валю особенно страшила перспектива потерять билет от Женевы до Милана, так как там его везла другая компания (у меня оба билета были от французских желдор). Вскоре выяснилось, что именно произошло на путях к востоку от Лиона (для Европы, к сожалению, ординарное происшествие) - самоубийца бросился под колеса, и полицейские мероприятия требовали какое-то время.
Группу из восьми человек, которые ехали до Милана, решили подбросить до Шамбери на такси за счет компании (это два часа езды). Вале до Женевы, естественно, такси бы не подали; он убежал собирать вещи и надеяться на лучшее. Дождусь ли я его в Милане в шесть вечера, мы не могли знать; на всякий случай местом встречи была выбрана Соборная площадь, у главного портала (Пьяцца дель Дуомо).
В такси вместе со мной на заднем сидении ехали и всю дорогу непрерывно болтали две новоиспеченные знакомые девушки - англичанка и итальянка. Они говорили по-французски, не сказать что прекрасно, но и пауз, к сожалению, тоже не возникало. Особенно меня поражало пристрастие англичанки к постоянному повторению утвердительного слова «oui» - в отличие от обычного разговорного варианта усечения звука «и» до состояния, в котором он скорее напоминает безударный «э», у англичанки получалось не что иное, как поросячий визг. Который по мере роста дружеских симпатий между девушками становился все безудержнее.
В двух местах дорогу преграждали совершенно ровные, отвесно уходящие ввысь горные стены - машина ныряла под козырек туннеля и после нескольких извивов подземного пути мы оказывались уже в другом мире, все более холодном и туманном. В конце концов мелькнули знаки, сообщающие о свороте на Шамбери, и вскоре уже был вокзал.
В ТэЖеВе Шамбери-Лион произошел следующий инцидент. В какой-то момент я обратил внимание на объявление по селектору, что «в связи с тем, что кому-то плохо, требуется медик в четвертый вагон» (у меня был седьмой, так что я тут же отключил внимание). Понемногу в нашем вагоне стало становиться тесно. Я опять же не видел в этом ничего особенного - в тамбур то и дело выходили люди покурить, или, опять же, в туалет. Какая-то женщина (как оказалось позже, перемещенная со своего законного места) толклась в проходе около меня. За спину я не смотрел, смотрел только в окно. На очередной станции машинист объявил, что поезд ввиду вышесказанного происшествия будет стоять дольше намеченного графиком времени. В наш - именно в наш вагон - вдруг протиснулась целая толпа спасателей, медиков, полицейских и прочих представителей. Они мгновенно загромоздили весь проход, так что стало тесно от их объемных сумок, медицинских принадлежностей и их самих, облаченных в громоздкие куртки с нашивками «савойя».
Я обернулся и только сейчас заметил, что на двух сиденьях слева-сзади от меня лежала бледная женщина, очевидно, именно та, которой незадолго до этого стало плохо. До меня долетели обрывки разговора медиков с ней: кружилась голова, а сейчас вроде лучше… Опрятный мужчина в светлой куртке - по-видимому, это был ее муж - нервно прохаживался в тамбуре. Полицейские - то ли от нечего делать, то ли это было как-то связано с происшествием - стали проверять паспорта (я так и не понял, было ли с ее недомоганием связано какое-то насильственное действие третьего лица - я вроде бы даже слышал слова «упала…сверху…кто-то», но до конца не уверен, так как это был французский). Вскоре внесли носилки, женщину отправили на лечение (неужели из-за головокружения следует снимать с поезда? Или это было что-то более серьезное?), а поезд наконец-то тронулся.
Вот мы въезжаем под портал туннеля, который окажется самым длинным в моей жизни. Сначала я ждал какой-то развязки этого темного падения вглубь горы - потом мне стало скучно и я начал засыпать… По ощущениям прошло около двадцати минут, и вдруг я проснулся - от громкого разговора позади и присутствия кондуктора. Он как раз подходил к нашему ряду кресел; за окном была все та же непроглядная тьма, и только частые желтые светильники мелькали на уровне глаз. Хотя поезд ощутимо замедлил ход, светильники мелькали все так же яростно. Видимо, кондуктор решил обойти нас именно в тот момент, когда из поезда было в буквальном смысле некуда деваться. Я показал билет - все нормально. Мой сосед справа, итальянец, от которого сильно пахло потом и не первой свежести одеждой, билета не нашел. Кондуктор изменился в лице и предложил купить новый. Итальянец упирался. В результате они оба вышли в тамбур и долго там препирались. Скажу лишь, что это бесконечное хождение взад и вперед - а оно продолжилось и на станции после бесконечного туннеля, где поезд постоял минут пять - продолжалось около часа. Кондуктор с недовольным лицом, а итальянец с растерянным мелькали туда-сюда: куда-то ходили, кого-то просили, что-то искали… Это стало напоминать какую-то скучную повесть (как, впрочем, и мой настоящий рассказ об этом происшествии;) с бесконечными диалогами. В конце концов, совершенно фантастическим образом билет нашелся, но почему-то в другом вагоне (!).
Тем временем, еще будучи Под горой, мы проехали невидимую границу между Францией и Италией и теперь скатывались по противоположным склонам Альп. Вскоре они образовали на горизонте сплошную синюю стену с белым плюмажем, а поезд бежал уже по равнине Ломбардии. Я так и не услышал растиражованное Валей смешное объявление «The train arrives at (сказанное небрежно, с плохим акцентом) MILAAANO CENTRAAALE! (сказано со смаком, с растяжкой, с итальянским акцентом)», так как вместо этого было сказано совсем уж что-то невразумительное, наверное, по-французски.
Поезд въезжал под арки гигантоподобного муссолиневского вокзала.
На привокзальной площади было солнечно и жарко.
Италия сильно отличается от Франции и германоязычного мира. Здесь витает дух расслабленности, и, наоборот, гораздо меньше проявлена североевропейская регламентность городского общебытия.
До валиного предполагаемого поезда оставалось два часа. Я прошел через пост охраны в Миланский Собор и походил по его освященным и намоленным внутренностям. Его величина, старина, красота впечатлили меня, так что я решил узнать подробности тех или иных произведений религиозного, живописного, скульптурного и архитектурного искусства, которые во множестве украшали нефы, апсиды и своды собора. Я взял аудиогид - но почему-то на итальянском, хотя с пониманием быстрой речи анонимного искусствоведа, педантично описывающего все детали, возникли немалые трудности.
В шесть вечера солнце склонялось за каменную стену дворцов и особняков на противоположной стороне площади, освещая фасад собора пьянящим красными лучами. По площади шныряли коварные негры - они подходили к людям и назойливо протягивали нехитрые короткие тесемки, обвитые парой цветных нитей. Даже если те отказывались от амулета, негры чаще всего продолжали идти вслед, просили взять, уговаривали, а часто просто вешали тесемку на плечо и просили деньги задним счетом. Но тут надо отдать им должное: по сравнению с Монмартром, где, по заверению Вали, негры ведут себя гораздо наглее, в Милане они не бросались преследовать тебя, если на плече болталась тесемка, но только громко говорили что-нибудь вслед, требуя возмещения. В первый раз я не заметил, когда мне на плечо повесили нить, и продолжал идти. Вслед услышал: «Where are you from, my friend? Hey!” и только. Обнаружив нить, с удовольствием выкинул ее в урну. Суеверие проснулось и заговорило: лучше быть осторожнее с этими африканскими амулетами, мало ли что.
Прошло 15 минут, Вали все не было. Я просканировал карту города глазами и, на удивление быстро, увидел нужную улицу, где была наша гостиница. Встал и пошел через площадь по направлению к выходу из метро, но уже через двадцать шагов меня нагнал Валентин с огромным рюкзаком. Там был фрак и туфли для бала. Мы теперь очень спешили, так как ему пришла смс-ка от организаторов бала, сообщающая о внеочередной репетиции, которая будет через час в каком-то пригороде, до которого надо было добираться с пересадками. А еще надо было успеть заехать в гостиницу оставить вещи.
В автобусе мы долго не могли понять, на какой остановке пересаживаться, и рассуждали вслух. Вдруг слева донеслась русская речь: «Вам надо пересесть на остановке … и поехать дальше … автобусом». Валя предположил потом, когда мы уже шли по улице, что это была украинка, так как по его мнению в Милане больше украинцев, чем русских. Эта женщина нам очень помогла: когда возникли сомнения насчет правильности маршрута, она обратилась к водителю и на протяжении целого перегона препиралась с ним в какой-то латиноамериканской манере (или во всяком случае в одесской или прочей «южной») о том, почему разнятся показания смс (там был описан маршрут) и знания водителя. Валя настаивал на своем - смс писал все-таки местный, а водитель справедливо недоумевал, как можно не верить ему - который тут всю жизнь, может быть, ездит!.. В результате выяснилось, что разница в сведениях - вовсе не разница, а разные аспекты познаваемой единой реальности, и мы вылезли на остановке, поблагодарив женщину за помощь. После продолжительных поисков был найден нужный подвал, и там уже встречали нас музыка, танцы и довольные лица итальянцев.
Репетиция кончилась, как назло, через пять минут: мы так и не успели ни к ее началу, ни даже к середине. Итальянец Отто - человек с хитрыми усами и круглыми очками, за которыми блестели ужасно добродушные глаза папы Карло, повел всех танцоров в ресторан за углом. Я взял пасту с базиликом и мясо. Ни то и ни другое меня особенно не воодушевило, тем более что за ужин пришлось заплатить рекордную сумму - 15 евро. Мы с Валей собирались в Милане ужинать гораздо дешевле, пользуясь щедростью местной кухни и валовой питательностью даже одного какого-нибудь блюда, скажем, евро за 6.
После ужина все отправились тот же самый подвал, но уже на вечер народных танцев. Я станцевал за компанию один какой-то несложный сербский танец (похож на наш хоровод) и понял, что с меня хватит - не то, чтобы я стеснялся, нет, просто я был, мягко говоря, неподготовлен. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что даже в несложном танце надо знать, как ставить ноги, куда, и в каком порядке, а скопировать это с других быстро не получалось. В общем, остаток вечера я сидел и наблюдал за вакханалией восточно-европейских танцев - хороводов, каруселей, каких-то похожих на кадриль парных скачков и подпрыгиваний, размахиваний и подрыгиваний. В целом, музыка была довольно приятная - мне нравилась в ней сермяжность, некая от-сошность и хтоническая или пастушеская развеселость.
Отто согласился отвезти нас в отель, где мы остановились. Вечер балканских танцев, венчающий собой нелегкий переезд (у меня было постоянное ощущение жара и больного горла после трех ночевок на полу в валиной лионской общаге) измотали меня. В эту ночь, насколько я помню, мне так ничего толком и не приснилось.
https://picasaweb.google.com/103075387733493848496/DjLuOE?authkey=Gv1sRgCICI1tC-iJDDpgE#
Группу из восьми человек, которые ехали до Милана, решили подбросить до Шамбери на такси за счет компании (это два часа езды). Вале до Женевы, естественно, такси бы не подали; он убежал собирать вещи и надеяться на лучшее. Дождусь ли я его в Милане в шесть вечера, мы не могли знать; на всякий случай местом встречи была выбрана Соборная площадь, у главного портала (Пьяцца дель Дуомо).
В такси вместе со мной на заднем сидении ехали и всю дорогу непрерывно болтали две новоиспеченные знакомые девушки - англичанка и итальянка. Они говорили по-французски, не сказать что прекрасно, но и пауз, к сожалению, тоже не возникало. Особенно меня поражало пристрастие англичанки к постоянному повторению утвердительного слова «oui» - в отличие от обычного разговорного варианта усечения звука «и» до состояния, в котором он скорее напоминает безударный «э», у англичанки получалось не что иное, как поросячий визг. Который по мере роста дружеских симпатий между девушками становился все безудержнее.
В двух местах дорогу преграждали совершенно ровные, отвесно уходящие ввысь горные стены - машина ныряла под козырек туннеля и после нескольких извивов подземного пути мы оказывались уже в другом мире, все более холодном и туманном. В конце концов мелькнули знаки, сообщающие о свороте на Шамбери, и вскоре уже был вокзал.
В ТэЖеВе Шамбери-Лион произошел следующий инцидент. В какой-то момент я обратил внимание на объявление по селектору, что «в связи с тем, что кому-то плохо, требуется медик в четвертый вагон» (у меня был седьмой, так что я тут же отключил внимание). Понемногу в нашем вагоне стало становиться тесно. Я опять же не видел в этом ничего особенного - в тамбур то и дело выходили люди покурить, или, опять же, в туалет. Какая-то женщина (как оказалось позже, перемещенная со своего законного места) толклась в проходе около меня. За спину я не смотрел, смотрел только в окно. На очередной станции машинист объявил, что поезд ввиду вышесказанного происшествия будет стоять дольше намеченного графиком времени. В наш - именно в наш вагон - вдруг протиснулась целая толпа спасателей, медиков, полицейских и прочих представителей. Они мгновенно загромоздили весь проход, так что стало тесно от их объемных сумок, медицинских принадлежностей и их самих, облаченных в громоздкие куртки с нашивками «савойя».
Я обернулся и только сейчас заметил, что на двух сиденьях слева-сзади от меня лежала бледная женщина, очевидно, именно та, которой незадолго до этого стало плохо. До меня долетели обрывки разговора медиков с ней: кружилась голова, а сейчас вроде лучше… Опрятный мужчина в светлой куртке - по-видимому, это был ее муж - нервно прохаживался в тамбуре. Полицейские - то ли от нечего делать, то ли это было как-то связано с происшествием - стали проверять паспорта (я так и не понял, было ли с ее недомоганием связано какое-то насильственное действие третьего лица - я вроде бы даже слышал слова «упала…сверху…кто-то», но до конца не уверен, так как это был французский). Вскоре внесли носилки, женщину отправили на лечение (неужели из-за головокружения следует снимать с поезда? Или это было что-то более серьезное?), а поезд наконец-то тронулся.
Вот мы въезжаем под портал туннеля, который окажется самым длинным в моей жизни. Сначала я ждал какой-то развязки этого темного падения вглубь горы - потом мне стало скучно и я начал засыпать… По ощущениям прошло около двадцати минут, и вдруг я проснулся - от громкого разговора позади и присутствия кондуктора. Он как раз подходил к нашему ряду кресел; за окном была все та же непроглядная тьма, и только частые желтые светильники мелькали на уровне глаз. Хотя поезд ощутимо замедлил ход, светильники мелькали все так же яростно. Видимо, кондуктор решил обойти нас именно в тот момент, когда из поезда было в буквальном смысле некуда деваться. Я показал билет - все нормально. Мой сосед справа, итальянец, от которого сильно пахло потом и не первой свежести одеждой, билета не нашел. Кондуктор изменился в лице и предложил купить новый. Итальянец упирался. В результате они оба вышли в тамбур и долго там препирались. Скажу лишь, что это бесконечное хождение взад и вперед - а оно продолжилось и на станции после бесконечного туннеля, где поезд постоял минут пять - продолжалось около часа. Кондуктор с недовольным лицом, а итальянец с растерянным мелькали туда-сюда: куда-то ходили, кого-то просили, что-то искали… Это стало напоминать какую-то скучную повесть (как, впрочем, и мой настоящий рассказ об этом происшествии;) с бесконечными диалогами. В конце концов, совершенно фантастическим образом билет нашелся, но почему-то в другом вагоне (!).
Тем временем, еще будучи Под горой, мы проехали невидимую границу между Францией и Италией и теперь скатывались по противоположным склонам Альп. Вскоре они образовали на горизонте сплошную синюю стену с белым плюмажем, а поезд бежал уже по равнине Ломбардии. Я так и не услышал растиражованное Валей смешное объявление «The train arrives at (сказанное небрежно, с плохим акцентом) MILAAANO CENTRAAALE! (сказано со смаком, с растяжкой, с итальянским акцентом)», так как вместо этого было сказано совсем уж что-то невразумительное, наверное, по-французски.
Поезд въезжал под арки гигантоподобного муссолиневского вокзала.
На привокзальной площади было солнечно и жарко.
Италия сильно отличается от Франции и германоязычного мира. Здесь витает дух расслабленности, и, наоборот, гораздо меньше проявлена североевропейская регламентность городского общебытия.
До валиного предполагаемого поезда оставалось два часа. Я прошел через пост охраны в Миланский Собор и походил по его освященным и намоленным внутренностям. Его величина, старина, красота впечатлили меня, так что я решил узнать подробности тех или иных произведений религиозного, живописного, скульптурного и архитектурного искусства, которые во множестве украшали нефы, апсиды и своды собора. Я взял аудиогид - но почему-то на итальянском, хотя с пониманием быстрой речи анонимного искусствоведа, педантично описывающего все детали, возникли немалые трудности.
В шесть вечера солнце склонялось за каменную стену дворцов и особняков на противоположной стороне площади, освещая фасад собора пьянящим красными лучами. По площади шныряли коварные негры - они подходили к людям и назойливо протягивали нехитрые короткие тесемки, обвитые парой цветных нитей. Даже если те отказывались от амулета, негры чаще всего продолжали идти вслед, просили взять, уговаривали, а часто просто вешали тесемку на плечо и просили деньги задним счетом. Но тут надо отдать им должное: по сравнению с Монмартром, где, по заверению Вали, негры ведут себя гораздо наглее, в Милане они не бросались преследовать тебя, если на плече болталась тесемка, но только громко говорили что-нибудь вслед, требуя возмещения. В первый раз я не заметил, когда мне на плечо повесили нить, и продолжал идти. Вслед услышал: «Where are you from, my friend? Hey!” и только. Обнаружив нить, с удовольствием выкинул ее в урну. Суеверие проснулось и заговорило: лучше быть осторожнее с этими африканскими амулетами, мало ли что.
Прошло 15 минут, Вали все не было. Я просканировал карту города глазами и, на удивление быстро, увидел нужную улицу, где была наша гостиница. Встал и пошел через площадь по направлению к выходу из метро, но уже через двадцать шагов меня нагнал Валентин с огромным рюкзаком. Там был фрак и туфли для бала. Мы теперь очень спешили, так как ему пришла смс-ка от организаторов бала, сообщающая о внеочередной репетиции, которая будет через час в каком-то пригороде, до которого надо было добираться с пересадками. А еще надо было успеть заехать в гостиницу оставить вещи.
В автобусе мы долго не могли понять, на какой остановке пересаживаться, и рассуждали вслух. Вдруг слева донеслась русская речь: «Вам надо пересесть на остановке … и поехать дальше … автобусом». Валя предположил потом, когда мы уже шли по улице, что это была украинка, так как по его мнению в Милане больше украинцев, чем русских. Эта женщина нам очень помогла: когда возникли сомнения насчет правильности маршрута, она обратилась к водителю и на протяжении целого перегона препиралась с ним в какой-то латиноамериканской манере (или во всяком случае в одесской или прочей «южной») о том, почему разнятся показания смс (там был описан маршрут) и знания водителя. Валя настаивал на своем - смс писал все-таки местный, а водитель справедливо недоумевал, как можно не верить ему - который тут всю жизнь, может быть, ездит!.. В результате выяснилось, что разница в сведениях - вовсе не разница, а разные аспекты познаваемой единой реальности, и мы вылезли на остановке, поблагодарив женщину за помощь. После продолжительных поисков был найден нужный подвал, и там уже встречали нас музыка, танцы и довольные лица итальянцев.
Репетиция кончилась, как назло, через пять минут: мы так и не успели ни к ее началу, ни даже к середине. Итальянец Отто - человек с хитрыми усами и круглыми очками, за которыми блестели ужасно добродушные глаза папы Карло, повел всех танцоров в ресторан за углом. Я взял пасту с базиликом и мясо. Ни то и ни другое меня особенно не воодушевило, тем более что за ужин пришлось заплатить рекордную сумму - 15 евро. Мы с Валей собирались в Милане ужинать гораздо дешевле, пользуясь щедростью местной кухни и валовой питательностью даже одного какого-нибудь блюда, скажем, евро за 6.
После ужина все отправились тот же самый подвал, но уже на вечер народных танцев. Я станцевал за компанию один какой-то несложный сербский танец (похож на наш хоровод) и понял, что с меня хватит - не то, чтобы я стеснялся, нет, просто я был, мягко говоря, неподготовлен. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что даже в несложном танце надо знать, как ставить ноги, куда, и в каком порядке, а скопировать это с других быстро не получалось. В общем, остаток вечера я сидел и наблюдал за вакханалией восточно-европейских танцев - хороводов, каруселей, каких-то похожих на кадриль парных скачков и подпрыгиваний, размахиваний и подрыгиваний. В целом, музыка была довольно приятная - мне нравилась в ней сермяжность, некая от-сошность и хтоническая или пастушеская развеселость.
Отто согласился отвезти нас в отель, где мы остановились. Вечер балканских танцев, венчающий собой нелегкий переезд (у меня было постоянное ощущение жара и больного горла после трех ночевок на полу в валиной лионской общаге) измотали меня. В эту ночь, насколько я помню, мне так ничего толком и не приснилось.
https://picasaweb.google.com/103075387733493848496/DjLuOE?authkey=Gv1sRgCICI1tC-iJDDpgE#
Click to view