CБОРКА
Оригинал взят у begle в CБОРКА
Под катом то, что тут было написано о войне и Победе. Хотя давно понял, что война так или иначе фигурирует в любой строке того, что пишу. Вероятно, все-таки это самое большое потрясение моей жизни, хотя и родился я через двадцать восемь лет после ее окончания. Слишком связана моя судьба и даже сам факт появления на свет с этой войной. Великой, святой и проклятой.
ДЕВЯТЬ ПЯТЬ
Говорите, до последнего ветерана?
Говорите, потом наступит забвение?
Я, тридцатичетырехлетний,
Мальчишкой в костер бросавший патроны,
Так и не научившийся не экономить хлеба,
Так же с тревогой глядящий в июньское небо,
Буду сидеть хоть один со своим стаканом,
Будучи частью нечеловеческого напряжения.
С дедом буду бежать из плена,
С комэском Титаренко сжигать мессеры,
И, захмелев, мурлыкать "Землянку",
Нехитрую советскую мессу.
СНАРЯДЫ
Лейтенант Александр Чурин,
Командир артиллерийского взвода,
В пятнадцать тридцать семь
Девятнадцатого июля
Тысяча девятьсот сорок второго года
Вспомнил о боге.
И попросил у него ящик снарядов
К единственной оставшейся у него
Сорокапятимиллиметровке
Бог вступил в дискуссию с лейтенантом,
Припомнил ему выступления на политзанятиях,
Насмешки над бабушкой Фросей,
Отказал в чуде,
Назвал аспидом краснопузым и бросил.
Тогда комсомолец Александр Чурин,
Ровно в пятнадцать сорок две,
Обратился к дьяволу с предложением
Обменять душу на ящик снарядов.
Дьявол в этот момент развлекался стрелком
В одном из трех танков,
Ползущих к чуринской пушке,
И, по понятным причинам,
Апеллируя к фэйр плэй и законам войны,
Отказал.
Впрочем, обещал в недалеком будущем
Похлопотать о Чурине у себя на работе.
Отступать было смешно и некуда.
Лейтенант приказал приготовить гранаты,
Но в этот момент в расположении взвода
Материализовался архангел.
С ящиком снарядов под мышкой.
Да еще починил вместе с рыжим Гришкой
Вторую пушку.
Помогал наводить.
Били, как перепелов над стерней.
Лейтенант утерся черной пятерней.
Спасибо, Боже - молился Чурин,
Что услышал меня,
Что простил идиота…
Подошло подкрепленье - стрелковая рота.
Архангел зашивал старшине живот,
Едва сдерживая рвоту.
Таращила глаза пыльная пехота.
Кто-то крестился,
Кто-то плевался, глазам не веря,
А седой ефрейтор смеялся,
И повторял -
Ну, дают! Ну, бля, артиллерия!
РАЗДВОЕНИЕ
Мальчик, мальчик,
Долго ль до наших?
Где линия фронта?
Дядя, не знаю.
Я просто мальчик.
Маму убили.
Папку убили.
Меня не убили.
Мальчик, мальчик,
А где здесь напиться?
В селе есть солдаты?
Дядя, не знаю.
В колодце сестрица.
Были солдаты.
Сестрица в колодце.
Меня не убили.
Мальчик, мальчик,
Есть ли тряпица?
Дядя, не знаю.
Флаг деда прятал.
Флаг с сельсовета.
Деду убили.
Меня не убили.
Мальчик, мальчик,
Что же нам делать?
Как же нам дальше?
Дядя, я знаю.
Дальше - оврагом.
В сумерках выйдем.
Меня - не убили.
Тихо в степи.
Сатанеют кузнечики.
Двое лежат
В ожидании ночи.
Жаль, полнолуние.
Впрочем, прорвутся.
Мальчик не плачет.
Плачет разведчик.
ЮС
Они прибили мои ладони к прохладному дереву.
Они забили мне гвозди в ноги.
Было не больно
Правда, не больно
Если бы я был Иисусом Христом,
Они оставили бы меня в покое,
И дали умереть.
Но я автоматчик.
Поэтому мне забили
В голову
Еще два гвоздя.
Было не больно
Правда, не больно
Я не умер за ваши грехи.
Я просто не удержался на танке,
Получив пулю в бедро,
В предрассветной атаке.
Я умер за радость
Рассвета без танков.
Ваше дело - забыть.
Не больно
Правда, не больно
ПИОНЫ
Знаешь, завтра уходим
Рискуем остаться на выступе фронта
И угодить в котел
Нас отрезают от базы снабжения
В каждом танке по пять снарядов.
Этого мало?
Этого мало.
Когда вы вернулись
Почему-то второй раз цвели пионы
Их было так много
Дети дарили вам их
Охапками
Улицы были в живых лепестках
Мертвых пионов
Мы думали вы навсегда.
Понимаешь, война
Приказы не обсуждают.
Вы уже уходили
Тогда это было понятно
Но вы все равно
Не смотрели на нас
Как же уйдете теперь?
Я говорил с полковником
Я заберу тебя с нами
Я не могу так оставить тебя.
Нет.
Здесь мама в саду
И папа на кладбище.
Даже если полковник вдруг влюбится в маму.
Не влюбится.
Знаешь, они не были такими уж страшными.
Чем-то похожи на вас.
Масло и черный загар.
Мылись в фонтане на площади.
И гоготали.
Потом расстреляли евреев.
Но это другие.
Те просто смеялись.
Купались.
И фыркали.
Завтра вернутся.
Верь мне.
Мы победим и спасем вас.
Спасем?
От чего?
Неужели ты думаешь,
Что они расцветут в третий раз?
THAT'S ALL RIGHT
Mама, короче, мы идем на войну.
C братом.
Искать отца.
Мама, нам надоело ждать.
Даже несъедобному до поры коту
Уже ясно -
Блокаде не будет конца.
Мама, не надо не плакать.
Это плохая примета.
Как будто бы в доме невеста,
А кто-то садится шить.
Мама, если она придет
Через три улицы
И попросит
Адрес моей полевой почты -
Можешь ее убить.
Мама, я забираю
Твой праздничный саван.
Будет мне маскхалат.
Мама, всегда будь дома.
Когда я вернусь,
Пожарь отбивные.
И чтобы салат.
Как делаешь ты.
А не как она.
Мелко-мелко-мелко.
Не салат - понты.
Я пулемётчик, мама.
Воспитанник досааф.
Таких пулемётчиков, мама,
Боится сам саваоф.
ВЕРЕСК
Ползком добрался до ручья
Под пенье птиц
Они не знают
Что третий месяц отступаем
Что варят нас в котле
Как птиц
Других
Домашних
Сдирал бинты
С опухших черных ног
С веселым треском
И пахло вереском
И ехал перелеском
Веселый ганс
На бээмвэ
А грустный отто
Гладил пулемет
И думал о баварии
И бедрах
И не заметил
Как я у ручья
Лежу вдыхаю горечь
Пораженья
Вереск
Негромкий всплеск
Играет рыба
И ноги погружаются в ручей
Нехитрая анестезия
Как медсестра анастасия
Отстал
Не выбраться
Щипает рыба плоть
Плотва
И больше нет вперед
И нет назад
К своим к чужим
Не к спеху
Зачем ползти куда-то человеку
Когда вода
И вереск
И нет ног
ОТВЕТ УРИИ
Он заходит к ним в дом
И говорит
Собирайтесь
Скоро за вами придут
Я спасу
Она торопливо одевает детей
Кучу ненужных вещей
Дети будут потеть
Но она помнит - все,
Что в руках - отберут
Он прохаживается
Приятно скрипит ремнями
Пахнет мятным чистым севером
Какая старая мебель
Он тут все поменяет
Сделает кабинет
Книги красивые
Можно оставить
Вдруг от мысли
Что
Через полчаса
Нужно будет выстрелить
В три затылка
Его скручивает
Разрывает
Утрамбовывает
Тошнота
Вы побледнели
Вот компот
Я варила сегодня
Такая черешня в этом году уродила
Не очень сладкий?
Отличный.
ПИРОГИ
Черт его дернул выйти из строя.
Даже не страх.
Нет.
Просто раньше ему не случалось
Так мало есть.
Он стал в стороне
И смотрел,
Как тех,
Кто минутой назад
Были своими,
Снова погнали туда,
На раскаленное поле,
Под вышки.
После санобработки,
И хлеба,
И кофе,
Герр капитан
Говорил с ним.
Кем Вы были?
Да в цирке все больше.
Объявлял номера.
Отлично.
Послужите рейху.
Не большевик, не еврей?
Был в комсомоле.
Ценю откровенность.
Ему нравилась форма.
Он не чувствовал пренебрежения.
Он говорил
Русские
Окружены
Бесполезно
Сдавайтесь
Вяжите жидов-комиссаров
И выходите
А репродукторы
Множили мощь его легких.
Тогда на болоте
Валялись, курили.
Все отдыхали,
Кроме стволов пулеметов.
Те наблюдали
За сизой трясиной,
За чахлой осиной,
За полумертвым полком.
Он
Как обычно
Сказал
Выходите
Но понял
Мало
Не верят
И вдруг понесло
Братцы, давайте-ка к нам!
Просушиться,
Чаю попить.
Тут повар сегодня
Испек пироги
С луком, яйцом и картошкой.
Таких пирогов я давно не едал.
Как у мамы.
Братцы, их столько!
Мне всё не осилить!
Вышел один.
Молодой.
Шморгает носом.
Винтовка какая-то жалкая.
Словно ребенку
Выстругал папа
Из доски перепрелой,
Ненужной в хозяйстве.
Когда отдавал -
Задержал за ремень.
Ефрейтор ударил со смехом в живот
Он не силач,
Наш ефрейтор,
Но лупит умеючи.
Мальчик лежал
На зеленой грязи у дороги
И повторял
Пироги
Пироги
Пироги
Мир задыхался от собственной немочи.
Мир закрывался руками
От бледного русского солнца
Мир умирал.
Птица шальная вспорхнула.
Пулеметчик лениво
Нажал на гашетку.
Но не попал.
СИМОНОФФ-ДАБ
В треугольнике
Я, ты и война,
В тупом углу блиндажа,
Биссектрисой тоски
Слушаю
Монотонную мантру радиста.
Берег, ответьте чайке.
Тот, кто придумывает позывные,
Зря ест паек.
Ты все равно не поверишь,
Когда я не вернусь.
В остром углу
Эвакуации
Ты гладишь крейсером-утюгом
Последнее платье
Последней субботы.
Все остальные откочевали
К старой башкирке.
Картошка важнее цветов на сатине.
Ты все равно наденешь его,
Когда я не вернусь.
В бесконечном углу
Война
Продолжается вечно.
Письмо не заклеишь.
Цензура.
Я не буду писать,
Как вспоминаю,
Как ты хитро подсматриваешь,
Как я хитро подсматриваю,
Когда я целую тебя.
Остальное не важно.
Даже если я не вернусь.
СМЕРТЬ
Русский не умирает
Он кончается
Заканчивается, как роман о любви
Вот они еще танцуют
На террасе отеля
Но ты понимаешь
Осталось три страницы
И всё.
Русский не умирает
Он подходит к концу
Как боеприпасы
У защитников форта
Кто-то говорит слово всё
Достаются финки
И всё.
Русский не умирает
Он просто выходит
Из дома
Окопа
Из тела
И растворяется.
Все-таки лучше, если в метели.
Под катом то, что тут было написано о войне и Победе. Хотя давно понял, что война так или иначе фигурирует в любой строке того, что пишу. Вероятно, все-таки это самое большое потрясение моей жизни, хотя и родился я через двадцать восемь лет после ее окончания. Слишком связана моя судьба и даже сам факт появления на свет с этой войной. Великой, святой и проклятой.
ДЕВЯТЬ ПЯТЬ
Говорите, до последнего ветерана?
Говорите, потом наступит забвение?
Я, тридцатичетырехлетний,
Мальчишкой в костер бросавший патроны,
Так и не научившийся не экономить хлеба,
Так же с тревогой глядящий в июньское небо,
Буду сидеть хоть один со своим стаканом,
Будучи частью нечеловеческого напряжения.
С дедом буду бежать из плена,
С комэском Титаренко сжигать мессеры,
И, захмелев, мурлыкать "Землянку",
Нехитрую советскую мессу.
СНАРЯДЫ
Лейтенант Александр Чурин,
Командир артиллерийского взвода,
В пятнадцать тридцать семь
Девятнадцатого июля
Тысяча девятьсот сорок второго года
Вспомнил о боге.
И попросил у него ящик снарядов
К единственной оставшейся у него
Сорокапятимиллиметровке
Бог вступил в дискуссию с лейтенантом,
Припомнил ему выступления на политзанятиях,
Насмешки над бабушкой Фросей,
Отказал в чуде,
Назвал аспидом краснопузым и бросил.
Тогда комсомолец Александр Чурин,
Ровно в пятнадцать сорок две,
Обратился к дьяволу с предложением
Обменять душу на ящик снарядов.
Дьявол в этот момент развлекался стрелком
В одном из трех танков,
Ползущих к чуринской пушке,
И, по понятным причинам,
Апеллируя к фэйр плэй и законам войны,
Отказал.
Впрочем, обещал в недалеком будущем
Похлопотать о Чурине у себя на работе.
Отступать было смешно и некуда.
Лейтенант приказал приготовить гранаты,
Но в этот момент в расположении взвода
Материализовался архангел.
С ящиком снарядов под мышкой.
Да еще починил вместе с рыжим Гришкой
Вторую пушку.
Помогал наводить.
Били, как перепелов над стерней.
Лейтенант утерся черной пятерней.
Спасибо, Боже - молился Чурин,
Что услышал меня,
Что простил идиота…
Подошло подкрепленье - стрелковая рота.
Архангел зашивал старшине живот,
Едва сдерживая рвоту.
Таращила глаза пыльная пехота.
Кто-то крестился,
Кто-то плевался, глазам не веря,
А седой ефрейтор смеялся,
И повторял -
Ну, дают! Ну, бля, артиллерия!
РАЗДВОЕНИЕ
Мальчик, мальчик,
Долго ль до наших?
Где линия фронта?
Дядя, не знаю.
Я просто мальчик.
Маму убили.
Папку убили.
Меня не убили.
Мальчик, мальчик,
А где здесь напиться?
В селе есть солдаты?
Дядя, не знаю.
В колодце сестрица.
Были солдаты.
Сестрица в колодце.
Меня не убили.
Мальчик, мальчик,
Есть ли тряпица?
Дядя, не знаю.
Флаг деда прятал.
Флаг с сельсовета.
Деду убили.
Меня не убили.
Мальчик, мальчик,
Что же нам делать?
Как же нам дальше?
Дядя, я знаю.
Дальше - оврагом.
В сумерках выйдем.
Меня - не убили.
Тихо в степи.
Сатанеют кузнечики.
Двое лежат
В ожидании ночи.
Жаль, полнолуние.
Впрочем, прорвутся.
Мальчик не плачет.
Плачет разведчик.
ЮС
Они прибили мои ладони к прохладному дереву.
Они забили мне гвозди в ноги.
Было не больно
Правда, не больно
Если бы я был Иисусом Христом,
Они оставили бы меня в покое,
И дали умереть.
Но я автоматчик.
Поэтому мне забили
В голову
Еще два гвоздя.
Было не больно
Правда, не больно
Я не умер за ваши грехи.
Я просто не удержался на танке,
Получив пулю в бедро,
В предрассветной атаке.
Я умер за радость
Рассвета без танков.
Ваше дело - забыть.
Не больно
Правда, не больно
ПИОНЫ
Знаешь, завтра уходим
Рискуем остаться на выступе фронта
И угодить в котел
Нас отрезают от базы снабжения
В каждом танке по пять снарядов.
Этого мало?
Этого мало.
Когда вы вернулись
Почему-то второй раз цвели пионы
Их было так много
Дети дарили вам их
Охапками
Улицы были в живых лепестках
Мертвых пионов
Мы думали вы навсегда.
Понимаешь, война
Приказы не обсуждают.
Вы уже уходили
Тогда это было понятно
Но вы все равно
Не смотрели на нас
Как же уйдете теперь?
Я говорил с полковником
Я заберу тебя с нами
Я не могу так оставить тебя.
Нет.
Здесь мама в саду
И папа на кладбище.
Даже если полковник вдруг влюбится в маму.
Не влюбится.
Знаешь, они не были такими уж страшными.
Чем-то похожи на вас.
Масло и черный загар.
Мылись в фонтане на площади.
И гоготали.
Потом расстреляли евреев.
Но это другие.
Те просто смеялись.
Купались.
И фыркали.
Завтра вернутся.
Верь мне.
Мы победим и спасем вас.
Спасем?
От чего?
Неужели ты думаешь,
Что они расцветут в третий раз?
THAT'S ALL RIGHT
Mама, короче, мы идем на войну.
C братом.
Искать отца.
Мама, нам надоело ждать.
Даже несъедобному до поры коту
Уже ясно -
Блокаде не будет конца.
Мама, не надо не плакать.
Это плохая примета.
Как будто бы в доме невеста,
А кто-то садится шить.
Мама, если она придет
Через три улицы
И попросит
Адрес моей полевой почты -
Можешь ее убить.
Мама, я забираю
Твой праздничный саван.
Будет мне маскхалат.
Мама, всегда будь дома.
Когда я вернусь,
Пожарь отбивные.
И чтобы салат.
Как делаешь ты.
А не как она.
Мелко-мелко-мелко.
Не салат - понты.
Я пулемётчик, мама.
Воспитанник досааф.
Таких пулемётчиков, мама,
Боится сам саваоф.
ВЕРЕСК
Ползком добрался до ручья
Под пенье птиц
Они не знают
Что третий месяц отступаем
Что варят нас в котле
Как птиц
Других
Домашних
Сдирал бинты
С опухших черных ног
С веселым треском
И пахло вереском
И ехал перелеском
Веселый ганс
На бээмвэ
А грустный отто
Гладил пулемет
И думал о баварии
И бедрах
И не заметил
Как я у ручья
Лежу вдыхаю горечь
Пораженья
Вереск
Негромкий всплеск
Играет рыба
И ноги погружаются в ручей
Нехитрая анестезия
Как медсестра анастасия
Отстал
Не выбраться
Щипает рыба плоть
Плотва
И больше нет вперед
И нет назад
К своим к чужим
Не к спеху
Зачем ползти куда-то человеку
Когда вода
И вереск
И нет ног
ОТВЕТ УРИИ
Он заходит к ним в дом
И говорит
Собирайтесь
Скоро за вами придут
Я спасу
Она торопливо одевает детей
Кучу ненужных вещей
Дети будут потеть
Но она помнит - все,
Что в руках - отберут
Он прохаживается
Приятно скрипит ремнями
Пахнет мятным чистым севером
Какая старая мебель
Он тут все поменяет
Сделает кабинет
Книги красивые
Можно оставить
Вдруг от мысли
Что
Через полчаса
Нужно будет выстрелить
В три затылка
Его скручивает
Разрывает
Утрамбовывает
Тошнота
Вы побледнели
Вот компот
Я варила сегодня
Такая черешня в этом году уродила
Не очень сладкий?
Отличный.
ПИРОГИ
Черт его дернул выйти из строя.
Даже не страх.
Нет.
Просто раньше ему не случалось
Так мало есть.
Он стал в стороне
И смотрел,
Как тех,
Кто минутой назад
Были своими,
Снова погнали туда,
На раскаленное поле,
Под вышки.
После санобработки,
И хлеба,
И кофе,
Герр капитан
Говорил с ним.
Кем Вы были?
Да в цирке все больше.
Объявлял номера.
Отлично.
Послужите рейху.
Не большевик, не еврей?
Был в комсомоле.
Ценю откровенность.
Ему нравилась форма.
Он не чувствовал пренебрежения.
Он говорил
Русские
Окружены
Бесполезно
Сдавайтесь
Вяжите жидов-комиссаров
И выходите
А репродукторы
Множили мощь его легких.
Тогда на болоте
Валялись, курили.
Все отдыхали,
Кроме стволов пулеметов.
Те наблюдали
За сизой трясиной,
За чахлой осиной,
За полумертвым полком.
Он
Как обычно
Сказал
Выходите
Но понял
Мало
Не верят
И вдруг понесло
Братцы, давайте-ка к нам!
Просушиться,
Чаю попить.
Тут повар сегодня
Испек пироги
С луком, яйцом и картошкой.
Таких пирогов я давно не едал.
Как у мамы.
Братцы, их столько!
Мне всё не осилить!
Вышел один.
Молодой.
Шморгает носом.
Винтовка какая-то жалкая.
Словно ребенку
Выстругал папа
Из доски перепрелой,
Ненужной в хозяйстве.
Когда отдавал -
Задержал за ремень.
Ефрейтор ударил со смехом в живот
Он не силач,
Наш ефрейтор,
Но лупит умеючи.
Мальчик лежал
На зеленой грязи у дороги
И повторял
Пироги
Пироги
Пироги
Мир задыхался от собственной немочи.
Мир закрывался руками
От бледного русского солнца
Мир умирал.
Птица шальная вспорхнула.
Пулеметчик лениво
Нажал на гашетку.
Но не попал.
СИМОНОФФ-ДАБ
В треугольнике
Я, ты и война,
В тупом углу блиндажа,
Биссектрисой тоски
Слушаю
Монотонную мантру радиста.
Берег, ответьте чайке.
Тот, кто придумывает позывные,
Зря ест паек.
Ты все равно не поверишь,
Когда я не вернусь.
В остром углу
Эвакуации
Ты гладишь крейсером-утюгом
Последнее платье
Последней субботы.
Все остальные откочевали
К старой башкирке.
Картошка важнее цветов на сатине.
Ты все равно наденешь его,
Когда я не вернусь.
В бесконечном углу
Война
Продолжается вечно.
Письмо не заклеишь.
Цензура.
Я не буду писать,
Как вспоминаю,
Как ты хитро подсматриваешь,
Как я хитро подсматриваю,
Когда я целую тебя.
Остальное не важно.
Даже если я не вернусь.
СМЕРТЬ
Русский не умирает
Он кончается
Заканчивается, как роман о любви
Вот они еще танцуют
На террасе отеля
Но ты понимаешь
Осталось три страницы
И всё.
Русский не умирает
Он подходит к концу
Как боеприпасы
У защитников форта
Кто-то говорит слово всё
Достаются финки
И всё.
Русский не умирает
Он просто выходит
Из дома
Окопа
Из тела
И растворяется.
Все-таки лучше, если в метели.