Некоторые детали о Будде
"После обретения просветления, новопросветлённый Будда в течение примерно месяца продолжал пребывать у дерева Бодхи, впитывая прозрения, которых он достиг. Оглядываясь на всё, через что ему пришлось пройти чтобы оказаться там, где он оказался, он думал, что эти прозрения были слишком утончёнными, чтобы кто-то их мог понять. Но так или иначе, он пришёл к выводу, что некоторые люди могут услышать его. Поэтому он направился в Варанаси, чтобы учить.
Первым человеком, которого он встретил на дороге, был аскет по имени Упака, который сказал нечто вроде: «Постой-ка, брат! Что-то с тобой явно произошло. Что это было, мужик? Ты кто?»
Будда ответил: «Я тот, кто оставил позади всё, тот, кто знает всё, незапятнанный посреди всех вещей, отрёкшийся от всего, обретший свободу через прекращение страстного желания…» - и продолжал в таком духе несколько минут, причём в стихах.
Упака, естественно, слегка обалдел. Он пытался не подавать виду, но судя по всему он уверился, что Сидхартха немного двинулся рассудком. В суттах это описывается так: «Когда это [т.е. самоописание Будды] закончилось, аскет Упака сказал: “Может быть ты прав, друг.” Качая головой, он прошёл мимо и скрылся из виду.»21 Иными словами, на Упаку это явление не произвело впечатления. Первое учение Будды потерпело фиаско.
Через какое-то время он пришёл в Олений Парк около Сарнатха. Там он наткнулся на пятерых аскетов, которых знал ещё по временам совместной практики до того как он достиг просветления. Они попросили его учить их тому, чему он научился сам. Памятуя о своей недавней встрече с Упакой, Будда попробовал другой подход. Он изложил всё систематически, увязывая глубокую практику с повседневной жизнью и окружающим миром.
Это сработало лучше - все пять аскетов вскорости стали просветлёнными. В суттах говорится, что именно это учение «привело в движение колесо дхаммы». Оно сделало дхамму доступной для мира.
Это первое успешное учение известно как «Четыре Благородные Истины»."
- "Карта Будды", Даг Крафт
...
Сам Будда называл свой путь, помимо Дхаммы, ещё и Арья Маггой. Арья Магга означает - «Путь Ария». Четыре Благородные Истины, данные Буддой, (на оригинале, т.е. на языке пали - чаттари арьясаччани) - нужно переводить скорее как «Четыре Истины Ариев».
К тому времени прошло уже несколько столетий с тех пор как сугубо-европеоидные арийские племена, придя с запада и северо-запада, осели на северных территориях Индостана. Уровень их культуры, а равно и воинские умения, были качественно выше таковых у местного темнокожего дравидского и ещё более темнокожего веддийского населения, по крайней мере на момент прихода ариев. Именно от ариев происходят касты жрецов и воинов, занявшие ведущие положения в тогдашнем обществе. Низшие касты происходят именно от потомков аборигенных племён, которых арии естественным образом считали примитивными дикарями, почти не людьми.
Тем не менее, судя по всему, никаких особых столкновений, кровопролитий и этнических чисток не было. Дравиды, видимо, были людьми довольно мирными, и арии просто переселялись в те земли и пускали корни, не смешиваясь с местными, лишь, при надобности, облагая их данью и вообще примучивая. Презрение ариев к автохтонному населению выразилось в законах Ману, согласно которым человек высших каст обходил стороной даже тень, отбрасываемую неприкасаемым, считая, что это может его осквернить.
Со временем именование «арий» потеряло этнический смысл, а стало синонимом «высший», «благородный», «обладающий высочайшими личными качествами». Именно в этом смысле Будда, сам, кстати, этнический арий (по некоторым преданиям даже светловолосый и голубоглазый), употреблял это слово именно в таком смысле, не-этническом. То есть ещё более точный перевод выражения «чаттари арьясаччани» дал бы нечто вроде - «четыре истины благородных».
К слову сказать, Будда, совершенно очевидно, не делал различий между людьми разных каст. Перед истиной, говорил он, все равны. Все люди достойны сострадания. Впрочем, как можно видеть, такой демократичный подход в Индии не слишком прижился, и после того как буддизм в этих краях исчез, кастовая система вернулась с новой силой.
Ещё один интересный факт касается языка и письменности. Во-первых, язык. Возникает вопрос, почему первые сутты были не на священном санскрите, а на пали - языке повседневного общения. Санскрит, действительно, был священным языком. На нём отправлялись богослужения и общались в узком кругу брамины - высшая каста. Будда же говорил с людьми очень простым и доступным языком. Это был его фирменный стиль, можно сказать. Он старался говорить так, чтобы быть понятым и потому общался с людьми сугубо на пали, хотя санскрит безусловно знал, будучи хорошо образованным человеком.
Другой вопрос - по поводу письменности. Письменность во времена Будды уже давно существовала. Так почему же его учение не было записано сразу же? Лишь через несколько столетий сангха почему-то сподобилась записать его беседы, до того передававшиеся из уст в уста по памяти. Дело в том, что во времена Будды письменность считалась низшим искусством. Записывали торговые договоры, инвентарные списки, жалобы и вердикты и прочее такое сугубо приземлённое. Высокие учения, подобные тому, что дал Будда, не записывались. В те времена учения передавались только из уст в уста, от сердца к сердцу, по памяти. Этот обычай, видимо, был настолько глубоко укоренившимся, что принимался как нечто само собой разумеющееся.
Именно поэтому сутты записаны таким странным для современного уха слогом: множество повторений и прочее. Более того, на пали они вообще облечены в форму своего рода белого стиха. Не совсем поэзия, но очень близко к этому. Всё это сделано для лучшего запоминания, это мнемонический приём. И именно поэтому свои учения Будда зачастую давал в цифровом формате, так сказать: «4 истины благородных», «8-миричный путь», «12 нидан» и прочее. Это тоже мнемонический приём. То есть он говорил мало того что понятно, но ещё и так, чтобы его можно было быстро и надёжно запомнить.
Древнейшие сутты пошли в основном от Сарипутты - лучшего ученика Будды, который, помимо всего прочего, славился своей замечательной памятью (замечательной даже для тех времён, а тогда среди представителей высших каст было обычным делом по памяти цитировать длиннейшие священные тексты). После париниббаны Будды ученики собрались вместе для того, чтобы ещё раз вспомнить, перебрать и передать учения. Сарипутта надиктовал собратьям наибольшее количество бесед Благословенного. Остальные тоже вспоминали те или иные беседы, они зачастую пересекались, поэтому можно было их сличить. После этого тексты этих бесед - сутты или «нити» передавались из одного поколения монахов другому тщательнейшим образом. Этот механизм уже был отработан до них веками устной традиции, поэтому можно быть уверенным в его эффективности. Например, мы знаем, что при переписывании священных текстов в средневековье зачастую закрадывались ошибки - переписчик отвлекался или что-то домысливал, и происходило искажение. Затем, поскольку книги были тогда штучным предметом, эта ошибка распространялась зачастую весьма широко. Так вот, при устной передаче вероятность подобных эксцессов сводилась практически к нулю. Поэтому в том, что эти сутты были пронесены через несколько веков в целости и сохранности, можно быть вполне уверенным.
Первым человеком, которого он встретил на дороге, был аскет по имени Упака, который сказал нечто вроде: «Постой-ка, брат! Что-то с тобой явно произошло. Что это было, мужик? Ты кто?»
Будда ответил: «Я тот, кто оставил позади всё, тот, кто знает всё, незапятнанный посреди всех вещей, отрёкшийся от всего, обретший свободу через прекращение страстного желания…» - и продолжал в таком духе несколько минут, причём в стихах.
Упака, естественно, слегка обалдел. Он пытался не подавать виду, но судя по всему он уверился, что Сидхартха немного двинулся рассудком. В суттах это описывается так: «Когда это [т.е. самоописание Будды] закончилось, аскет Упака сказал: “Может быть ты прав, друг.” Качая головой, он прошёл мимо и скрылся из виду.»21 Иными словами, на Упаку это явление не произвело впечатления. Первое учение Будды потерпело фиаско.
Через какое-то время он пришёл в Олений Парк около Сарнатха. Там он наткнулся на пятерых аскетов, которых знал ещё по временам совместной практики до того как он достиг просветления. Они попросили его учить их тому, чему он научился сам. Памятуя о своей недавней встрече с Упакой, Будда попробовал другой подход. Он изложил всё систематически, увязывая глубокую практику с повседневной жизнью и окружающим миром.
Это сработало лучше - все пять аскетов вскорости стали просветлёнными. В суттах говорится, что именно это учение «привело в движение колесо дхаммы». Оно сделало дхамму доступной для мира.
Это первое успешное учение известно как «Четыре Благородные Истины»."
- "Карта Будды", Даг Крафт
...
Сам Будда называл свой путь, помимо Дхаммы, ещё и Арья Маггой. Арья Магга означает - «Путь Ария». Четыре Благородные Истины, данные Буддой, (на оригинале, т.е. на языке пали - чаттари арьясаччани) - нужно переводить скорее как «Четыре Истины Ариев».
К тому времени прошло уже несколько столетий с тех пор как сугубо-европеоидные арийские племена, придя с запада и северо-запада, осели на северных территориях Индостана. Уровень их культуры, а равно и воинские умения, были качественно выше таковых у местного темнокожего дравидского и ещё более темнокожего веддийского населения, по крайней мере на момент прихода ариев. Именно от ариев происходят касты жрецов и воинов, занявшие ведущие положения в тогдашнем обществе. Низшие касты происходят именно от потомков аборигенных племён, которых арии естественным образом считали примитивными дикарями, почти не людьми.
Тем не менее, судя по всему, никаких особых столкновений, кровопролитий и этнических чисток не было. Дравиды, видимо, были людьми довольно мирными, и арии просто переселялись в те земли и пускали корни, не смешиваясь с местными, лишь, при надобности, облагая их данью и вообще примучивая. Презрение ариев к автохтонному населению выразилось в законах Ману, согласно которым человек высших каст обходил стороной даже тень, отбрасываемую неприкасаемым, считая, что это может его осквернить.
Со временем именование «арий» потеряло этнический смысл, а стало синонимом «высший», «благородный», «обладающий высочайшими личными качествами». Именно в этом смысле Будда, сам, кстати, этнический арий (по некоторым преданиям даже светловолосый и голубоглазый), употреблял это слово именно в таком смысле, не-этническом. То есть ещё более точный перевод выражения «чаттари арьясаччани» дал бы нечто вроде - «четыре истины благородных».
К слову сказать, Будда, совершенно очевидно, не делал различий между людьми разных каст. Перед истиной, говорил он, все равны. Все люди достойны сострадания. Впрочем, как можно видеть, такой демократичный подход в Индии не слишком прижился, и после того как буддизм в этих краях исчез, кастовая система вернулась с новой силой.
Ещё один интересный факт касается языка и письменности. Во-первых, язык. Возникает вопрос, почему первые сутты были не на священном санскрите, а на пали - языке повседневного общения. Санскрит, действительно, был священным языком. На нём отправлялись богослужения и общались в узком кругу брамины - высшая каста. Будда же говорил с людьми очень простым и доступным языком. Это был его фирменный стиль, можно сказать. Он старался говорить так, чтобы быть понятым и потому общался с людьми сугубо на пали, хотя санскрит безусловно знал, будучи хорошо образованным человеком.
Другой вопрос - по поводу письменности. Письменность во времена Будды уже давно существовала. Так почему же его учение не было записано сразу же? Лишь через несколько столетий сангха почему-то сподобилась записать его беседы, до того передававшиеся из уст в уста по памяти. Дело в том, что во времена Будды письменность считалась низшим искусством. Записывали торговые договоры, инвентарные списки, жалобы и вердикты и прочее такое сугубо приземлённое. Высокие учения, подобные тому, что дал Будда, не записывались. В те времена учения передавались только из уст в уста, от сердца к сердцу, по памяти. Этот обычай, видимо, был настолько глубоко укоренившимся, что принимался как нечто само собой разумеющееся.
Именно поэтому сутты записаны таким странным для современного уха слогом: множество повторений и прочее. Более того, на пали они вообще облечены в форму своего рода белого стиха. Не совсем поэзия, но очень близко к этому. Всё это сделано для лучшего запоминания, это мнемонический приём. И именно поэтому свои учения Будда зачастую давал в цифровом формате, так сказать: «4 истины благородных», «8-миричный путь», «12 нидан» и прочее. Это тоже мнемонический приём. То есть он говорил мало того что понятно, но ещё и так, чтобы его можно было быстро и надёжно запомнить.
Древнейшие сутты пошли в основном от Сарипутты - лучшего ученика Будды, который, помимо всего прочего, славился своей замечательной памятью (замечательной даже для тех времён, а тогда среди представителей высших каст было обычным делом по памяти цитировать длиннейшие священные тексты). После париниббаны Будды ученики собрались вместе для того, чтобы ещё раз вспомнить, перебрать и передать учения. Сарипутта надиктовал собратьям наибольшее количество бесед Благословенного. Остальные тоже вспоминали те или иные беседы, они зачастую пересекались, поэтому можно было их сличить. После этого тексты этих бесед - сутты или «нити» передавались из одного поколения монахов другому тщательнейшим образом. Этот механизм уже был отработан до них веками устной традиции, поэтому можно быть уверенным в его эффективности. Например, мы знаем, что при переписывании священных текстов в средневековье зачастую закрадывались ошибки - переписчик отвлекался или что-то домысливал, и происходило искажение. Затем, поскольку книги были тогда штучным предметом, эта ошибка распространялась зачастую весьма широко. Так вот, при устной передаче вероятность подобных эксцессов сводилась практически к нулю. Поэтому в том, что эти сутты были пронесены через несколько веков в целости и сохранности, можно быть вполне уверенным.