Я возил Далай Ламу на лыжный курорт и он рассказал о смысле жизни
Ниже приведён перевод вот этой статьи Дугласа Престона.
В середине 80-х я жил в Санта Фе, штат Нью Мексико, ведя убогую жизнь журнального писателишки, когда со мной произошёл особенный случай.
Я свёл дружбу с группой тибетских переселенцев, живших в посёлке на Кэньон Роуд, где они занимались торговлей тибетскими ковриками, украшениями и религиозными предметами. Тибетцы обосновались в Санта Фе потому что его горы, саманные дома и значительная высота над уровнем моря напоминали им родные места.
Основателем тибетской общины был человек по имени Палджор Тондуп. Тондуп сбежал от китайского вторжения в Тибет, будучи ещё ребёнком, перейдя Гималайи со своей семьёй в эпическом многолетнем путешествии на яках и конях. Тондуп попал в Непал, оттуда - в Индию, где он поступил в школу в юго-восточном городе Пондичерри с другими тибетскими беженцами.
Однажды его класс посетил Далай Лама. Много лет спустя, в Дарамсале, Тондуп имел частную беседу с Далай Ламой, который сказал Тондупу, что он никогда не забывал этого блестящего подростка у дальней стены классной комнаты в Пондичерри, который помахал ему рукой и отвечал на все вопросы, пока другие ученики сидели окаменев от страха. Они установили связь. И вот Тондуп в конце концов оказался в Санта Фе.
Далай Лама получил Нобелевскую Премию Мира в 1989-м году. Тондуп, услышав, что тот планирует совершить тур по США, пригласил его посетить Санта Фе. Далай Лама принял приглашение и сказал, что был бы счастлив приехать на неделю. В то время он не был международной знаменитостью, как сейчас. Он путешествовал лишь с полудюжиной монахов, которые по большей части не говорили по английски. У него не было помощников, переводчиков, представителей прессы и координаторов. И конечно у него не было денег.
По мере приближения даты визита, Тондуп погружался в панику. У него не было денег чтобы заплатить за этот визит и он понятия не имел как его организовать. Он позвонил единственному человеку в правительстве, которого знал - молодому человеку по имени Джеймс Рутерфорд, которых открыл художественную галерею под покровительством губернатора Нью Мексико в государственном столичном здании. Рутерфорд совсем не имел веса в правительстве Нью Мексико, но у него был редкий организаторский талант. Он взялся организовать визит Далай Ламы.
Рутерфорд начал делать телефонные звонки. Он позаимствовал длинный лимузин у богатого продавца предметов искусства, и он попросил своего брата, Расти, вести этот лимузин. Он убедил собственников Ранчо Энкантадо, роскошного курорта вне Санта-Фе, обеспечить Далай-ламу и его монахов бесплатной едой и жильем. Он договорился с полицией штата о деталях безопасности визита.
Среди многих звонков, которые были сделаны Рутерфордом, один был адресован мне. Он попросил меня выступить в роли пресс-секретаря Далай Ламы. Я объяснил Рутерфорду, что он обратился не к тому человеку, что у меня нет такого опыта и что из этого наверняка выйдет катастрофа. Рутерфорд сказал, что у него нет времени спорить. Он объяснил, что Далай Лама это человек, который имеет обыкновение останавливаться и разговаривать с каждым, кто задаёт ему вопрос. Он одинаково обращается со всеми людьми, от президента США до уличного бродяги, уделяя каждому человеку своё полное время и внимание. Кто-то должен управлять прессой и хранить его от того чтобы каждый хватал его за пуговицу. И этим кем-то он предлагал быть мне.
Мне отчаянно нужны были деньги и поэтому я согласился. Пока Рутерфорд не положил трубку, я спросил его, сколько мне заплатят. Он не поверил своим ушам и сказал мне что опечален моей скупостью. Как я мог хотя бы подумать о том, чтобы получить деньги за привилегию провести неделю с Его Святейшеством? Напротив, ожидалось что добровольцы будут давать, а не получать. Прямо перед ним лежит лист со списком подношений; какую сумму ему записать от моего имени?
Я пожертвовал 50 долларов.
Далай Лама прибыл в Санта Фе 1-го апреля 1991-го. Я был рядом с ним каждый день с шести утра до позднего вечера. Путешествие с ним было приключением. Он был бодр и полон энтузиазма - постоянно подшучивая, смеясь, задавая вопросы, потирая свою бритую голову и отпуская шутки относительно своего плохого английского. Он действительно останавливался и разговаривал с каждым, независимо от того, сколько человек пытались его поторопить продолжить путь. Когда он говорил с вами, это было как если он закрывает весь остальной мир чтобы сфокусировать свою полную симпатию, внимание, заботу и интерес на вас.
Он поднимался каждое утро в 3:30 и медитировал несколько часов. Несмотря на то, что обычно он ложился спать рано, в Санта Фе он вынужден был засиживаться каждый вечер до поздна. В результате, каждый день после обеда мы отвозили его в Ранчо Энкантадо для того чтобы вздремнуть.
Пресса была собрана с нескольких штатов чтобы описать это событие, которое оказалось намного больше, чем мы ожидали. Это были десятки журналистов и телевизионных команд. У меня не было ни малейшей идеи что я делал. В течение этой недели многие люди злились на меня и один даже назвал меня «грёбаным идиотом». Но тем не менее я как-то выкарабкался. Далай лама встречался с политиками, кинозвёздами, ньюэйджевскими гуру, миллиардерами, вождями индейцев Пуэбло. В предпоследний день его визита у Далай Ламы состоялся обед с Джеффом Бингаманом и Питом Доменичи, сенаторами из Нью Мексико, и с Брюсом Кингом, губернатором штата. Кто-то заметил, что в Санта Фе есть лыжный курорт. Далай Лама ухватился за эту новость и начал задавать вопросы о катании на лыжах - как это делается, трудно ли это, кто этим занимался, насколько быстро они ездили, каким образом они не падали.
После обеда пресса рассосалась. Обычно ничего не случалось, когда Далай Лама и его монахи отбывали в Ранчо Энкантадо для дневного отдыха. Но в этот раз нечто всё же случилось. На полпути к отелю лимузин Далай Ламы вдруг остановился на обочине дороги. Я ехал позади лимузина в машине Тондупа, и поэтому мы тоже остановились. Далай Лама вышел из задней двери машины и прошёл к месту водителя. Мы видели, что он о чём-то оживлённо разговаривает с Расти, водителем. Через мгновение Расти вышел из лимузина и направился к нам с обеспокоенным выражением на лице. Он наклонился к нашему окну.
«Далай Лама говорит что он не устал и хочет поехать в горы, посмотреть как катаются на лыжах. Что мне делать?»
«Если Далай Лама хочет ехать в горы,» - сказал Рутерфорд, - «Мы едем в горы.»
Лимузин развернулся в обратную сторону и мы поехали назад через город и дальше в горы. Через сорок минут мы оказались на горнолыжной трассе. Это был самый конец лыжного сезона, но горы были ещё открыты. Мы подъехали ниже главного коттеджа. Монахи высыпали из лимузина.
«Подождите здесь, пока я найду кого-нибудь,» - сказал Рутерфорд.
Он исчез в направлении коттеджа и вернулся через пять минут с Бэнни Абруццо, чья семья владела трассой. Абруццо был изумлён при виде Далай Ламы и его монахов, толпящихся на снегу, одетых только в свои робы.
Это был замечательный апрельский день, прекрасный для катания на лыжах - температура была выше 10 градусов по Цельсию, склоны были покрыты толпами народа, снег был того сорта, что зовётся лыжниками «картофельное пюре». Далай Лама и его монахи с жадным интересом глазели на деятельность вокруг, на гудящие лифты, на спускающихся и поднимающихся лыжников, и на склоны, поднимающиеся в синее небо.
«Можно нам подняться на гору?» - спросил Далай Лама у Рутерфорда.
Рутерфорд повернулся к Абруццо. «Далай Лама желает подняться на гору.»
«Вы имеете в виду - проехаться на лифте? Одетыми таким вот образом?»
«Ну, мы можем это сделать?»
«Наверное. Только он или … ?» Абруццо кивнул на других монахов.
«Все,» - сказал Рутерфорд. «Поедемте все на вершину».
Абруццо дал команду оператору фуникулёра. Потом он оттеснил очередь лыжников чтобы дать нам дорогу, и открыл канаты ограждения. Сотня лыжников оторопело смотрели как четыре монаха, тесной группкой, держась за руки и делая мелкие шажки, вышли вперёд. На ногах у Далай Ламы и его монахов были лёгкие туфли. Для снега они совсем не подходили. Монахи оскальзывались и я был уверен, что кто-нибудь из них обязательно упадёт и повлечёт за собой остальных.
Тем не менее, мы добрались до лифта без потерь и оператор остановил машину, ряд сидений, чтобы позволить каждому усесться группами по четыре. Я в итоге сел рядом с Далай Ламой, а по другую руку от меня сидел Тондуп.
Далай Лама повернулся ко мне. «Когда я приехал в ваш город,» - сказал он, - «Я увидел, что вокруг него большие горы. Прекрасные горы. И вот всю неделю я хочу до них добраться.» У Далай Ламы была энергичная манера говорить, и некоторые слова он выделял интонацией. «И я слышал много об этом спорте, о лыжах. И я никогда не видел его раньше.»
«Вы увидите его прямо под нами пока мы будем подниматься,» - сказал я.
«Хорошо! Хорошо!»
Мы поехали вверх. Фуникулёр был старый и там не было поручней безопасности, которые можно было бы спустить для защиты, но это, казалось, не беспокоило Далай Ламу, который оживлённо комментировал всё что видел на склонах. Когда он показал вниз и наклонился вперёд, прямо в пропасть под нами, Тондуп, вцепившийся в подлокотник кресла до белых костяшек, предостерёг его на тибетском языке. Позже он сказал мне что он просил Его Святейшество сесть назад, сидеть на месте и не наклоняться так сильно.
«Как быстро они едут!» - сказал Далай Лама, - «И дети едут на лыжах! Посмотрите на того маленького мальчика!»
Мы посмотрели вниз на пушистый склон и на лыжников, которые вообще-то двигались совсем не быстро. Потом один опытный лыжник спустился с более высокого склона, несясь вниз. Далай Лама увидел его и сказал - «Смотрите - слишком быстро! Он же врежется в столб!» Он сложил ладони рупором и крикнул вниз рассеянному лыжнику: «Там столб!» Он неистово помахал ему. «Там же столб!»
Лыжник, который понятия не имел, что 14-я инкарнация Бодхисаттвы Сострадания кричала ему чтобы спасти ему жизнь, заложил резкий и чёткий вираж, обходя столб, и ловко продолжил спуск.
Со вздохом удивления Далай Лама уселся назад и сложил ладони вместе. «Вы это видели? Ах! Ах! Эти лыжи это чудесный спорт!»
Мы достигли вершины горы. Абруццо организовал эту операцию так, что каждое сидение остановилось , чтобы выгрузить пассажиров. Монахи и Далай Лама выбрались из фуникулёра и прошли по кашеобразному снегу группой, перемещаясь осторожно.
«Посмотрите какой вид!» - прокричал Далай Лама, показывая в направлении задней ограды трассы, позади лифта, где возвышались горы. Он остановился у ограды и смотрел на юг. Лыжная трасса Санта Фе, расположенная на самом южном пике в горах Сангре де Кристо, является одной из самых высоких в Северной Америке. Снег и ели и голубые хребты проваливаются вниз на полтора километра, к бескрайней алой пустыне, которая простирается до далёкого горизонта.
Пока мы стояли, Далай Лама воодушевлённого говорил о великолепном виде, о горах, снеге и пустыне. Через какое-то время он вдруг замолчал и потом с оттенком грусти сказал: «Здесь прямо как в Тибете».
Монахи ещё немного повосхищались видом, и потом Далай Лама показал на противоположный край трассы, где возвышались пики высотой в три с половиной километра. «Смотрите, а здесь другой вид!» И они переместились компактной группой, осторожно семеня по снегу.
«Стойте!» - закричал кто-то, - «Не ходите перед лифтом!»
Какие-то девушки врезались прямо в Далай Ламу и его монахов, сбив их с ног словно группу красных и жёлтых кеглей.
Было слишком поздно. Я видел, что оператор, спохватившись, бежит остановить лифт, но он не успевал к кнопке во время. Именно тогда четыре девушки-подростка выпрыгнули из сиденья фуникулёра и поехали вниз, врезавшись прямо в группу. Хор воплей, тонких как только умеют визжать девчонки, и они снесли Далай Ламу и его монахов с ног. Девушки и монахи смешались в путаницу рук, ног, лыж, палок и летних туфель.
Мы поспешили к ним, ужасаясь мысли, что Далай Лама мог пораниться. Наши самые худшие опасения, казалось, воплотились, когда мы увидели его, распростёртым в снегу, с искажённым лицом, открытым ртом и издающего какие-то настораживающие звуки. Может он сломал спину? Можно ли его двигать с места? А потом мы поняли, что он не был ранен, а совершенно обессилел от хохота.
«На этой лыжной трассе всегда держи ухо востро!» - наконец проговорил он.
Мы распутали монахов и девушек и направили Далай Ламу прочь от ската, туда, где можно было глазеть на снежные склоны Нью Мексико в безопасности.
Он повернулся ко мне. «Вы знаете, в Тибете у нас большие горы.» Он помолчал. «Я думаю, если бы Тибет был свободен, у нас были бы отличные лыжные трассы!»
Мы спустились на лифте вниз и поковыляли к коттеджу за печеньками и какао. Далай Лама был весел после своего визита на вершину горы. Он подробно расспрашивал Абруццо лыжном спорте и был изумлён узнать, что даже люди с одной ногой могут это делать.
Далай Лама повернулся к Тондупу. «А ваши дети тоже катаются на лыжах?»
Тондуп заверил его что да, конечно.
«Даже тибетские дети катаются на лыжах!» - сказал он, хлопнув в ладоши и радостно смеясь. «Да, такой прекрасный спорт!»
Когда мы закончили, молодая официантка со спутанными грязноватыми светлыми волосами и украшенной бисером головной повязкой начала убирать наш стол. Она остановилась послушать разговор и наконец присела, забыв о работе. Через какое-то время возникла пауза и она спросила Далай Ламу: «Вам не понравились печенья?»
«Да я не голоден, спасибо.»
«Могу я, эээ, задать вопрос?»
«Пожалуйста».
Она спросила с полной серьёзностью: «В чём смысл жизни?»
За всю неделю, что я провёл с Далай Ламой, были заданы все мыслимые вопросы - за исключением этого. Люди боялись задать этот - по-настоящему важный - вопрос. За столом возникло короткое ошеломлённое молчание.
Но Далай Лама ответил немедленно. «Смысл жизни - счастье.» Он поднял палец, наклонившись вперёд, сфокусировавшись на девушке так, будто она была единственным человеком на земле. «Трудный вопрос не в чём смысл жизни, - на это легко ответить! Нет, трудный вопрос в том, что делает нас счастливыми. Деньги? Большой дом? Достижения? Друзья? Или…» Он сделал паузу. «Сострадание и доброе сердце? Вот вопрос, на который все люди должны попытаться ответить: Что составляет истинное счастье?» Он придал этому последнему вопросу особенное ударение и затем замолк, глядя на неё с улыбкой.
«Спасибо,» - сказала она, - «спасибо». Она встала и закончила складывать грязные тарелки и чашки, после чего убрала их.
В середине 80-х я жил в Санта Фе, штат Нью Мексико, ведя убогую жизнь журнального писателишки, когда со мной произошёл особенный случай.
Я свёл дружбу с группой тибетских переселенцев, живших в посёлке на Кэньон Роуд, где они занимались торговлей тибетскими ковриками, украшениями и религиозными предметами. Тибетцы обосновались в Санта Фе потому что его горы, саманные дома и значительная высота над уровнем моря напоминали им родные места.
Основателем тибетской общины был человек по имени Палджор Тондуп. Тондуп сбежал от китайского вторжения в Тибет, будучи ещё ребёнком, перейдя Гималайи со своей семьёй в эпическом многолетнем путешествии на яках и конях. Тондуп попал в Непал, оттуда - в Индию, где он поступил в школу в юго-восточном городе Пондичерри с другими тибетскими беженцами.
Однажды его класс посетил Далай Лама. Много лет спустя, в Дарамсале, Тондуп имел частную беседу с Далай Ламой, который сказал Тондупу, что он никогда не забывал этого блестящего подростка у дальней стены классной комнаты в Пондичерри, который помахал ему рукой и отвечал на все вопросы, пока другие ученики сидели окаменев от страха. Они установили связь. И вот Тондуп в конце концов оказался в Санта Фе.
Далай Лама получил Нобелевскую Премию Мира в 1989-м году. Тондуп, услышав, что тот планирует совершить тур по США, пригласил его посетить Санта Фе. Далай Лама принял приглашение и сказал, что был бы счастлив приехать на неделю. В то время он не был международной знаменитостью, как сейчас. Он путешествовал лишь с полудюжиной монахов, которые по большей части не говорили по английски. У него не было помощников, переводчиков, представителей прессы и координаторов. И конечно у него не было денег.
По мере приближения даты визита, Тондуп погружался в панику. У него не было денег чтобы заплатить за этот визит и он понятия не имел как его организовать. Он позвонил единственному человеку в правительстве, которого знал - молодому человеку по имени Джеймс Рутерфорд, которых открыл художественную галерею под покровительством губернатора Нью Мексико в государственном столичном здании. Рутерфорд совсем не имел веса в правительстве Нью Мексико, но у него был редкий организаторский талант. Он взялся организовать визит Далай Ламы.
Рутерфорд начал делать телефонные звонки. Он позаимствовал длинный лимузин у богатого продавца предметов искусства, и он попросил своего брата, Расти, вести этот лимузин. Он убедил собственников Ранчо Энкантадо, роскошного курорта вне Санта-Фе, обеспечить Далай-ламу и его монахов бесплатной едой и жильем. Он договорился с полицией штата о деталях безопасности визита.
Среди многих звонков, которые были сделаны Рутерфордом, один был адресован мне. Он попросил меня выступить в роли пресс-секретаря Далай Ламы. Я объяснил Рутерфорду, что он обратился не к тому человеку, что у меня нет такого опыта и что из этого наверняка выйдет катастрофа. Рутерфорд сказал, что у него нет времени спорить. Он объяснил, что Далай Лама это человек, который имеет обыкновение останавливаться и разговаривать с каждым, кто задаёт ему вопрос. Он одинаково обращается со всеми людьми, от президента США до уличного бродяги, уделяя каждому человеку своё полное время и внимание. Кто-то должен управлять прессой и хранить его от того чтобы каждый хватал его за пуговицу. И этим кем-то он предлагал быть мне.
Мне отчаянно нужны были деньги и поэтому я согласился. Пока Рутерфорд не положил трубку, я спросил его, сколько мне заплатят. Он не поверил своим ушам и сказал мне что опечален моей скупостью. Как я мог хотя бы подумать о том, чтобы получить деньги за привилегию провести неделю с Его Святейшеством? Напротив, ожидалось что добровольцы будут давать, а не получать. Прямо перед ним лежит лист со списком подношений; какую сумму ему записать от моего имени?
Я пожертвовал 50 долларов.
Далай Лама прибыл в Санта Фе 1-го апреля 1991-го. Я был рядом с ним каждый день с шести утра до позднего вечера. Путешествие с ним было приключением. Он был бодр и полон энтузиазма - постоянно подшучивая, смеясь, задавая вопросы, потирая свою бритую голову и отпуская шутки относительно своего плохого английского. Он действительно останавливался и разговаривал с каждым, независимо от того, сколько человек пытались его поторопить продолжить путь. Когда он говорил с вами, это было как если он закрывает весь остальной мир чтобы сфокусировать свою полную симпатию, внимание, заботу и интерес на вас.
Он поднимался каждое утро в 3:30 и медитировал несколько часов. Несмотря на то, что обычно он ложился спать рано, в Санта Фе он вынужден был засиживаться каждый вечер до поздна. В результате, каждый день после обеда мы отвозили его в Ранчо Энкантадо для того чтобы вздремнуть.
Пресса была собрана с нескольких штатов чтобы описать это событие, которое оказалось намного больше, чем мы ожидали. Это были десятки журналистов и телевизионных команд. У меня не было ни малейшей идеи что я делал. В течение этой недели многие люди злились на меня и один даже назвал меня «грёбаным идиотом». Но тем не менее я как-то выкарабкался. Далай лама встречался с политиками, кинозвёздами, ньюэйджевскими гуру, миллиардерами, вождями индейцев Пуэбло. В предпоследний день его визита у Далай Ламы состоялся обед с Джеффом Бингаманом и Питом Доменичи, сенаторами из Нью Мексико, и с Брюсом Кингом, губернатором штата. Кто-то заметил, что в Санта Фе есть лыжный курорт. Далай Лама ухватился за эту новость и начал задавать вопросы о катании на лыжах - как это делается, трудно ли это, кто этим занимался, насколько быстро они ездили, каким образом они не падали.
После обеда пресса рассосалась. Обычно ничего не случалось, когда Далай Лама и его монахи отбывали в Ранчо Энкантадо для дневного отдыха. Но в этот раз нечто всё же случилось. На полпути к отелю лимузин Далай Ламы вдруг остановился на обочине дороги. Я ехал позади лимузина в машине Тондупа, и поэтому мы тоже остановились. Далай Лама вышел из задней двери машины и прошёл к месту водителя. Мы видели, что он о чём-то оживлённо разговаривает с Расти, водителем. Через мгновение Расти вышел из лимузина и направился к нам с обеспокоенным выражением на лице. Он наклонился к нашему окну.
«Далай Лама говорит что он не устал и хочет поехать в горы, посмотреть как катаются на лыжах. Что мне делать?»
«Если Далай Лама хочет ехать в горы,» - сказал Рутерфорд, - «Мы едем в горы.»
Лимузин развернулся в обратную сторону и мы поехали назад через город и дальше в горы. Через сорок минут мы оказались на горнолыжной трассе. Это был самый конец лыжного сезона, но горы были ещё открыты. Мы подъехали ниже главного коттеджа. Монахи высыпали из лимузина.
«Подождите здесь, пока я найду кого-нибудь,» - сказал Рутерфорд.
Он исчез в направлении коттеджа и вернулся через пять минут с Бэнни Абруццо, чья семья владела трассой. Абруццо был изумлён при виде Далай Ламы и его монахов, толпящихся на снегу, одетых только в свои робы.
Это был замечательный апрельский день, прекрасный для катания на лыжах - температура была выше 10 градусов по Цельсию, склоны были покрыты толпами народа, снег был того сорта, что зовётся лыжниками «картофельное пюре». Далай Лама и его монахи с жадным интересом глазели на деятельность вокруг, на гудящие лифты, на спускающихся и поднимающихся лыжников, и на склоны, поднимающиеся в синее небо.
«Можно нам подняться на гору?» - спросил Далай Лама у Рутерфорда.
Рутерфорд повернулся к Абруццо. «Далай Лама желает подняться на гору.»
«Вы имеете в виду - проехаться на лифте? Одетыми таким вот образом?»
«Ну, мы можем это сделать?»
«Наверное. Только он или … ?» Абруццо кивнул на других монахов.
«Все,» - сказал Рутерфорд. «Поедемте все на вершину».
Абруццо дал команду оператору фуникулёра. Потом он оттеснил очередь лыжников чтобы дать нам дорогу, и открыл канаты ограждения. Сотня лыжников оторопело смотрели как четыре монаха, тесной группкой, держась за руки и делая мелкие шажки, вышли вперёд. На ногах у Далай Ламы и его монахов были лёгкие туфли. Для снега они совсем не подходили. Монахи оскальзывались и я был уверен, что кто-нибудь из них обязательно упадёт и повлечёт за собой остальных.
Тем не менее, мы добрались до лифта без потерь и оператор остановил машину, ряд сидений, чтобы позволить каждому усесться группами по четыре. Я в итоге сел рядом с Далай Ламой, а по другую руку от меня сидел Тондуп.
Далай Лама повернулся ко мне. «Когда я приехал в ваш город,» - сказал он, - «Я увидел, что вокруг него большие горы. Прекрасные горы. И вот всю неделю я хочу до них добраться.» У Далай Ламы была энергичная манера говорить, и некоторые слова он выделял интонацией. «И я слышал много об этом спорте, о лыжах. И я никогда не видел его раньше.»
«Вы увидите его прямо под нами пока мы будем подниматься,» - сказал я.
«Хорошо! Хорошо!»
Мы поехали вверх. Фуникулёр был старый и там не было поручней безопасности, которые можно было бы спустить для защиты, но это, казалось, не беспокоило Далай Ламу, который оживлённо комментировал всё что видел на склонах. Когда он показал вниз и наклонился вперёд, прямо в пропасть под нами, Тондуп, вцепившийся в подлокотник кресла до белых костяшек, предостерёг его на тибетском языке. Позже он сказал мне что он просил Его Святейшество сесть назад, сидеть на месте и не наклоняться так сильно.
«Как быстро они едут!» - сказал Далай Лама, - «И дети едут на лыжах! Посмотрите на того маленького мальчика!»
Мы посмотрели вниз на пушистый склон и на лыжников, которые вообще-то двигались совсем не быстро. Потом один опытный лыжник спустился с более высокого склона, несясь вниз. Далай Лама увидел его и сказал - «Смотрите - слишком быстро! Он же врежется в столб!» Он сложил ладони рупором и крикнул вниз рассеянному лыжнику: «Там столб!» Он неистово помахал ему. «Там же столб!»
Лыжник, который понятия не имел, что 14-я инкарнация Бодхисаттвы Сострадания кричала ему чтобы спасти ему жизнь, заложил резкий и чёткий вираж, обходя столб, и ловко продолжил спуск.
Со вздохом удивления Далай Лама уселся назад и сложил ладони вместе. «Вы это видели? Ах! Ах! Эти лыжи это чудесный спорт!»
Мы достигли вершины горы. Абруццо организовал эту операцию так, что каждое сидение остановилось , чтобы выгрузить пассажиров. Монахи и Далай Лама выбрались из фуникулёра и прошли по кашеобразному снегу группой, перемещаясь осторожно.
«Посмотрите какой вид!» - прокричал Далай Лама, показывая в направлении задней ограды трассы, позади лифта, где возвышались горы. Он остановился у ограды и смотрел на юг. Лыжная трасса Санта Фе, расположенная на самом южном пике в горах Сангре де Кристо, является одной из самых высоких в Северной Америке. Снег и ели и голубые хребты проваливаются вниз на полтора километра, к бескрайней алой пустыне, которая простирается до далёкого горизонта.
Пока мы стояли, Далай Лама воодушевлённого говорил о великолепном виде, о горах, снеге и пустыне. Через какое-то время он вдруг замолчал и потом с оттенком грусти сказал: «Здесь прямо как в Тибете».
Монахи ещё немного повосхищались видом, и потом Далай Лама показал на противоположный край трассы, где возвышались пики высотой в три с половиной километра. «Смотрите, а здесь другой вид!» И они переместились компактной группой, осторожно семеня по снегу.
«Стойте!» - закричал кто-то, - «Не ходите перед лифтом!»
Какие-то девушки врезались прямо в Далай Ламу и его монахов, сбив их с ног словно группу красных и жёлтых кеглей.
Было слишком поздно. Я видел, что оператор, спохватившись, бежит остановить лифт, но он не успевал к кнопке во время. Именно тогда четыре девушки-подростка выпрыгнули из сиденья фуникулёра и поехали вниз, врезавшись прямо в группу. Хор воплей, тонких как только умеют визжать девчонки, и они снесли Далай Ламу и его монахов с ног. Девушки и монахи смешались в путаницу рук, ног, лыж, палок и летних туфель.
Мы поспешили к ним, ужасаясь мысли, что Далай Лама мог пораниться. Наши самые худшие опасения, казалось, воплотились, когда мы увидели его, распростёртым в снегу, с искажённым лицом, открытым ртом и издающего какие-то настораживающие звуки. Может он сломал спину? Можно ли его двигать с места? А потом мы поняли, что он не был ранен, а совершенно обессилел от хохота.
«На этой лыжной трассе всегда держи ухо востро!» - наконец проговорил он.
Мы распутали монахов и девушек и направили Далай Ламу прочь от ската, туда, где можно было глазеть на снежные склоны Нью Мексико в безопасности.
Он повернулся ко мне. «Вы знаете, в Тибете у нас большие горы.» Он помолчал. «Я думаю, если бы Тибет был свободен, у нас были бы отличные лыжные трассы!»
Мы спустились на лифте вниз и поковыляли к коттеджу за печеньками и какао. Далай Лама был весел после своего визита на вершину горы. Он подробно расспрашивал Абруццо лыжном спорте и был изумлён узнать, что даже люди с одной ногой могут это делать.
Далай Лама повернулся к Тондупу. «А ваши дети тоже катаются на лыжах?»
Тондуп заверил его что да, конечно.
«Даже тибетские дети катаются на лыжах!» - сказал он, хлопнув в ладоши и радостно смеясь. «Да, такой прекрасный спорт!»
Когда мы закончили, молодая официантка со спутанными грязноватыми светлыми волосами и украшенной бисером головной повязкой начала убирать наш стол. Она остановилась послушать разговор и наконец присела, забыв о работе. Через какое-то время возникла пауза и она спросила Далай Ламу: «Вам не понравились печенья?»
«Да я не голоден, спасибо.»
«Могу я, эээ, задать вопрос?»
«Пожалуйста».
Она спросила с полной серьёзностью: «В чём смысл жизни?»
За всю неделю, что я провёл с Далай Ламой, были заданы все мыслимые вопросы - за исключением этого. Люди боялись задать этот - по-настоящему важный - вопрос. За столом возникло короткое ошеломлённое молчание.
Но Далай Лама ответил немедленно. «Смысл жизни - счастье.» Он поднял палец, наклонившись вперёд, сфокусировавшись на девушке так, будто она была единственным человеком на земле. «Трудный вопрос не в чём смысл жизни, - на это легко ответить! Нет, трудный вопрос в том, что делает нас счастливыми. Деньги? Большой дом? Достижения? Друзья? Или…» Он сделал паузу. «Сострадание и доброе сердце? Вот вопрос, на который все люди должны попытаться ответить: Что составляет истинное счастье?» Он придал этому последнему вопросу особенное ударение и затем замолк, глядя на неё с улыбкой.
«Спасибо,» - сказала она, - «спасибо». Она встала и закончила складывать грязные тарелки и чашки, после чего убрала их.