Русское народное
Случается же такое.
Вышел как-то из дому, иду к машине и вижу, трактор на славу постарался, за ночь сущие Гималаи воздвиг вокруг машины. Включив всю свою вездеходность, я пробрался таки внутрь, однако сразу понял, легко выехать не удастся.
Решил штурмовать через тротуар. Машина шумела, рвалась на свободу, но все же села плоским брюхом на снежную мель. Намертво села. Два колеса на дороге, два на тротуаре, а брюхо на снегу. Что ж делать, достал подаренную лопату, пытаюсь организовать подкоп.
На другой стороне улицы оперативно собрались зеваки. В основном местные таксисты. Смотрят, обсуждают, прикидывают шансы, мол, уеду или тут заночую. Современные мужчины, вообще, вид особый, чуют сложности - дают деру. Несколько уж точно, меня увидев, дорогу перебежали, а то чего доброго помощи попрошу. А малодушничать лицом к лицу значительно сложнее.
И только женщины решительно шли навстречу невзгодам. Большинство понимающе кивали, подбадривали. Одна элегантная дама в мехах, проходя мимо, заговорила со мной:
- Это безобразие! Где людям прикажите ходить? Полдороги занял.
- Извините за неудобства, - виновато отвечаю я: - машина застряла. Откопаю и сразу уберу.
- Ах, она застряла?! - вдумчиво говорит дама, меняясь в лице. Улыбка против воли появляется на ее лице. Я чувствую, как тепло разливается по ее телу. Ей по-настоящему хорошо, как не было уже очень давно: - Ну, раз застряла, то ладно, пусть стоит.
Она плавно удаляется, напевая: она застряла, она застряла, на-на-на.
Изничтожив весь снег по краям, я ложусь навзничь и стараюсь достать остатки снега из-под машины. Вдруг до меня доносится неразборчивое бурчание, отдаленно напоминающее женскую речь:
- Вот машины наставят, сволочи. Дороги им мало.
- Извините пожалуйста, мне жаль, что так вышло, - кричу я, не вставая со снега: - чуть-чуть осталось, и я уберу её, обещаю.
В просвет между дном машины и дороги мне видно, что бурчащая Lady прошла шагов десять и остановилась. Она словно задумалась о чем-то, развернулась и решительно направилась ко мне, раздувая ноздри. Ледокол встал на курс, иначе и не скажешь. Я инстинктивно поднялся с земли и попытался улыбнуться ей. Она подошла совсем близко, злобно посмотрела на меня и с отвращением прошипела:
- А ты знаешь, что ты - мудак!
- А ты знаешь, что ты идешь на хуй, - неожиданно ответил я, в очередной раз удивившись, сколь стремительно я выпадаю из образа мальчика - зайчика, когда ситуация принимает неприятный оборот. После этого, пытаясь сохранить остатки достоинства, я снова ложусь на снег и продолжаю делать своё дело, будто ничего и не случилось. Сам же осторожно смотрю на свою собеседницу. Она выглядит ошарашенной, даже потерянной. Вся съежилась, стала совсем маленькой, нервно водит плечами, словно пальто сковывает её. Она рассеянно смотрит куда-то в пол и опять начинает бурчать:
- Вот ведь на! А приличным человеком прикидывался! Ничего себе.
Разворачивается и бредет прочь в известном ей одной направлении.
Буквально через несколько минут мне удается пробить последнюю ледяную твердь, и машина, радостно взревев каждой своей лошадиной силой, вырывается из ловушки. В зеркало заднего вида я вижу, как, загрустив, лениво расходятся по своим машинам таксисты. Все, спектакль окончен. Занавес.
Вышел как-то из дому, иду к машине и вижу, трактор на славу постарался, за ночь сущие Гималаи воздвиг вокруг машины. Включив всю свою вездеходность, я пробрался таки внутрь, однако сразу понял, легко выехать не удастся.
Решил штурмовать через тротуар. Машина шумела, рвалась на свободу, но все же села плоским брюхом на снежную мель. Намертво села. Два колеса на дороге, два на тротуаре, а брюхо на снегу. Что ж делать, достал подаренную лопату, пытаюсь организовать подкоп.
На другой стороне улицы оперативно собрались зеваки. В основном местные таксисты. Смотрят, обсуждают, прикидывают шансы, мол, уеду или тут заночую. Современные мужчины, вообще, вид особый, чуют сложности - дают деру. Несколько уж точно, меня увидев, дорогу перебежали, а то чего доброго помощи попрошу. А малодушничать лицом к лицу значительно сложнее.
И только женщины решительно шли навстречу невзгодам. Большинство понимающе кивали, подбадривали. Одна элегантная дама в мехах, проходя мимо, заговорила со мной:
- Это безобразие! Где людям прикажите ходить? Полдороги занял.
- Извините за неудобства, - виновато отвечаю я: - машина застряла. Откопаю и сразу уберу.
- Ах, она застряла?! - вдумчиво говорит дама, меняясь в лице. Улыбка против воли появляется на ее лице. Я чувствую, как тепло разливается по ее телу. Ей по-настоящему хорошо, как не было уже очень давно: - Ну, раз застряла, то ладно, пусть стоит.
Она плавно удаляется, напевая: она застряла, она застряла, на-на-на.
Изничтожив весь снег по краям, я ложусь навзничь и стараюсь достать остатки снега из-под машины. Вдруг до меня доносится неразборчивое бурчание, отдаленно напоминающее женскую речь:
- Вот машины наставят, сволочи. Дороги им мало.
- Извините пожалуйста, мне жаль, что так вышло, - кричу я, не вставая со снега: - чуть-чуть осталось, и я уберу её, обещаю.
В просвет между дном машины и дороги мне видно, что бурчащая Lady прошла шагов десять и остановилась. Она словно задумалась о чем-то, развернулась и решительно направилась ко мне, раздувая ноздри. Ледокол встал на курс, иначе и не скажешь. Я инстинктивно поднялся с земли и попытался улыбнуться ей. Она подошла совсем близко, злобно посмотрела на меня и с отвращением прошипела:
- А ты знаешь, что ты - мудак!
- А ты знаешь, что ты идешь на хуй, - неожиданно ответил я, в очередной раз удивившись, сколь стремительно я выпадаю из образа мальчика - зайчика, когда ситуация принимает неприятный оборот. После этого, пытаясь сохранить остатки достоинства, я снова ложусь на снег и продолжаю делать своё дело, будто ничего и не случилось. Сам же осторожно смотрю на свою собеседницу. Она выглядит ошарашенной, даже потерянной. Вся съежилась, стала совсем маленькой, нервно водит плечами, словно пальто сковывает её. Она рассеянно смотрит куда-то в пол и опять начинает бурчать:
- Вот ведь на! А приличным человеком прикидывался! Ничего себе.
Разворачивается и бредет прочь в известном ей одной направлении.
Буквально через несколько минут мне удается пробить последнюю ледяную твердь, и машина, радостно взревев каждой своей лошадиной силой, вырывается из ловушки. В зеркало заднего вида я вижу, как, загрустив, лениво расходятся по своим машинам таксисты. Все, спектакль окончен. Занавес.