Тоска по аспиранту
В издательстве «Новое Литературное Обозрение» вышел роман - исследование Евгения Водолазкина «Соловьев и Ларионов», повествующий о молодом историке - Соловьеве - и предмете его исследования - генерале Ларионове.
На первых же страницах произведения автор открыто сообщает читателю ход развития сюжетных линий: «Что бы человек не изучал, он изучает в первую очередь самого себя». Таким образом, равноудаленные судьбы белого генерала и юного аспиранта переплетаются все сильней, чем ближе Соловьев подбирается к ответу на главную загадку романа, почему же генерала Ларионова не расстреляли (генерал прикрывал отход белогвардейцев из Крыма)?
Удивительно, но разгадка не самое главное в романе. Водолазкин умело прячет среди изысканной повествовательной «болтовни» и занятных сносок главного персонажа своего произведения. Тоску. Это чувство одолевает всех героев романа. Она, как страх в «Ревизоре», задает эмоциональный фон, определяет мысли и поступки героев. Она - движущий механизм, изобретательно запущенный автором.
Молчаливый генерал Ларионов, бравый участник военных действий, тоскует по детству, по теплу родного дома, по близким и любимым. В своих мемуарах он с фотографической точностью пытается зафиксировать события, слова, лица, ощущения, понимая ускользнувшее детство как потерянный рай, мифологизируя его. Он живет прошлым. В самый напряженный момент (взятие красными Ялты) Ларионов с поразительной точностью реконструирует свои детские воспоминания о чудесном, пытаясь и пережить их вновь, и разделить их со своими «палачами». Он будто снова проходит инициацию в жизнь, и она встречает его, как того, «с кем навеки прощались».
Юный аспирант Соловьев, преисполненный «голубоглазым романтизмом», тоскует по соседке Лизе, уездной библиотеке, пластмассовому звуку камеи от соприкосновения с деревянной книжной полкой, а еще «по не виденным им временам». Он испытывает «отцовское чувство историка, усыновляющего чужое время». Его тоска нарастает по восходящей, легкое покалывание сменяется щемящей болью в сердце к концу романа, а само исследование отходит на второй план. Его первостепенной задачей становится поиск утраченного и забытого. И он ищет. Отчаянно. Не теряя надежды.
Чувство тоски отчетливо угадывается и в мыслях автора. Доктор филологических наук Водолазкин тоскует по своим студенческим годам, по вдумчивому, ироничному наставнику, по радостям первых научных открытий. Тоскует по аспиранту. Он рисует Соловьева идеальным. Молодой исследователь из провинции умен, порядочен, хорош собой, въедлив и трудолюбив. Он покорно принимает тот факт, что «наука скучна», и не ропщет. Он не подрабатывает, но арендует квартиру на Ждановской набережной. Гранты он получает как бы случайно, не прикладывая никаких усилий. Да и сами разгадки идут ему прямо в руки. Иными словами, Соловьев в романе идеален, как газ в физике, что существует только на страницах книг. В природе его нет.
Однако подобная идеализация отнюдь не портит роман. Она сообщает произведению неподдельную искренность чувств, сокровенность, которую порой так сложно отыскать в «правдивых» книгах об ужасах наших дней. И пусть историк Соловьев мыслит категориями ученых-филологов, а за элегантными пассажами и литературными приёмами проступает уверенная рука профессионала со степенями и званиями, роман найдет путь к душе любого читателя. Ведь тоска присуща каждому. Просто тоскует каждый о своем.
На первых же страницах произведения автор открыто сообщает читателю ход развития сюжетных линий: «Что бы человек не изучал, он изучает в первую очередь самого себя». Таким образом, равноудаленные судьбы белого генерала и юного аспиранта переплетаются все сильней, чем ближе Соловьев подбирается к ответу на главную загадку романа, почему же генерала Ларионова не расстреляли (генерал прикрывал отход белогвардейцев из Крыма)?
Удивительно, но разгадка не самое главное в романе. Водолазкин умело прячет среди изысканной повествовательной «болтовни» и занятных сносок главного персонажа своего произведения. Тоску. Это чувство одолевает всех героев романа. Она, как страх в «Ревизоре», задает эмоциональный фон, определяет мысли и поступки героев. Она - движущий механизм, изобретательно запущенный автором.
Молчаливый генерал Ларионов, бравый участник военных действий, тоскует по детству, по теплу родного дома, по близким и любимым. В своих мемуарах он с фотографической точностью пытается зафиксировать события, слова, лица, ощущения, понимая ускользнувшее детство как потерянный рай, мифологизируя его. Он живет прошлым. В самый напряженный момент (взятие красными Ялты) Ларионов с поразительной точностью реконструирует свои детские воспоминания о чудесном, пытаясь и пережить их вновь, и разделить их со своими «палачами». Он будто снова проходит инициацию в жизнь, и она встречает его, как того, «с кем навеки прощались».
Юный аспирант Соловьев, преисполненный «голубоглазым романтизмом», тоскует по соседке Лизе, уездной библиотеке, пластмассовому звуку камеи от соприкосновения с деревянной книжной полкой, а еще «по не виденным им временам». Он испытывает «отцовское чувство историка, усыновляющего чужое время». Его тоска нарастает по восходящей, легкое покалывание сменяется щемящей болью в сердце к концу романа, а само исследование отходит на второй план. Его первостепенной задачей становится поиск утраченного и забытого. И он ищет. Отчаянно. Не теряя надежды.
Чувство тоски отчетливо угадывается и в мыслях автора. Доктор филологических наук Водолазкин тоскует по своим студенческим годам, по вдумчивому, ироничному наставнику, по радостям первых научных открытий. Тоскует по аспиранту. Он рисует Соловьева идеальным. Молодой исследователь из провинции умен, порядочен, хорош собой, въедлив и трудолюбив. Он покорно принимает тот факт, что «наука скучна», и не ропщет. Он не подрабатывает, но арендует квартиру на Ждановской набережной. Гранты он получает как бы случайно, не прикладывая никаких усилий. Да и сами разгадки идут ему прямо в руки. Иными словами, Соловьев в романе идеален, как газ в физике, что существует только на страницах книг. В природе его нет.
Однако подобная идеализация отнюдь не портит роман. Она сообщает произведению неподдельную искренность чувств, сокровенность, которую порой так сложно отыскать в «правдивых» книгах об ужасах наших дней. И пусть историк Соловьев мыслит категориями ученых-филологов, а за элегантными пассажами и литературными приёмами проступает уверенная рука профессионала со степенями и званиями, роман найдет путь к душе любого читателя. Ведь тоска присуща каждому. Просто тоскует каждый о своем.