Часть 1. Модрита
Это было в разгар так называемой «перестройки», если кто-то еще помнит это понятие. Хотя для наших детей это уже история, как НЭП, электрификация всей страны и тому подобное. В конце восьмидесятых у среднего советского человека было совсем немного развлечений и «культовых» праздников. К одним из таких праздников относились «ноябрьские». Глубинный смысл событий для нас студентов не имел никакого значения, но все мы знали, что получим 2, а то и 3 дня законного отдыха. Конечно, погода в это время не располагала к прогулкам, да и к хорошему настроению, но это только если посмотреть с позиции сегодняшнего дня. Тогда же нам было 18, и плевать на погоду. Все знали, что на «ноябрьские» круто ездить из Москвы в Питер, поближе к колыбели революции (опять же никакого политического смысла в это никто не вкладывал). Просто нужно было сорваться куда-то, а куда еще, как ни в город на Неве - близко, недорого, романтично, а главное круто. Одним словом, мода есть мода. Далее все зависело от индивидуальных возможностей: для кого-то плацкарт без белья и чай без сахара, день в северной столице и ночь обратно в поезде, а кто-то умудрялся достать билеты в купе и заночевать в гостинице «Октябрьская», которая со всей своей допотопной мебелью, пыльными коврами и гремящим трамваем под окном, казалась верхом совершенства. Мы с моей подругой Наташей были из числа последних и, будучи единственным детьми своих благополучных родителей, могли рассчитывать на некоторые бонусы. Прогулка под мокрым снегом по Лиговскому вместе с демонстрантами, поход в ресторан с пошлым советским официантом и пиво в номере - вот собственно и все развлечения. Тяги к прекрасному как-то не наблюдалось, возможно из чувства неосознанного внутреннего протеста.
Тогда, неискушенный советский студент, в большинстве своем, еще не думал, что можно поехать чуть дальше Питера и оказаться в совершенно неведомом нам краю - в Прибалтике. Нет, конечно, самые крутые и продвинутые уже ездили туда на отдых в летние месяцы, но вот предпринять такую поездку в ноябре, как то не приходило в голову. Однако, в год моего девятнадцатилетия сама судьба предоставила мне такую возможность. Теперь я усматриваю в этом «провидение Господне», так как все это определило мою судьбу не только на ближайшие несколько лет, но и на всю оставшуюся жизнь.
Летом того года моя мама была в командировке в Латвии. Там в глухом прибалтийском лесу, среди сосен и полян, покрытых кустиками черники, на берегу небольшого озера располагалась геофизическая обсерватория. Какие геофизические исследования произвела моя мама, по профессии физик-сейсмолог, в этой сейсмически малоактивной зоне, осталось для меня загадкой, но ее главным приобретением было новое знакомство. Новую латышскую коллегу звали Модрита (что по-латышски означает что-то типа «бодрая»). Пускай знающие люди меня поправят здесь и в дальнейшем. Я могу ошибаться, так как вынесла эту информацию еще из тех далеких дней и ни разу ее не проверяла. Так вот Модрита вполне оправдывала свое, такое загадочное для меня в то время, имя. Она уже забросила свою основную профессию физика, устроилась в охрану обсерватории и посвятила свою жизнь театру. Любите ли вы театр так, как любила его Модрита? Эта любовь заключалась в том,, что она ездила по разным городам, в основном в Ригу, Питер и Москву и посещала премьеры, а затем писала критические статьи в какой-то журнальчик местного значения. Сама же она была родом из маленького городка недалеко от Юрмалы. Городок назывался Тукумс, и в те временя это слово было для меня столь же странным, как и имя Модрита.
Так вот где-то в начале осени того года Модрита появилась у нас дома. Это была женщина неопределенного возраста, и, собственно говоря, такой же внешности. Маленького росточка, без какой-либо фигуры, почти альбинос. Но с лица ее не сходила улыбка, и она просто излучала бодрость духа, «жажду бури и уверенность в победе». Целыми днями до поздней ночи Модрита бегала по московским театрам или просиживала в своем любимом музее им.Бахрушина, перелопачивая специальную литературу. За полночь она появлялась у нас и укладывалась спать на раскладушке в коридоре, а с утра, все такая же бодрая, продолжала свою деятельность. Когда недельный визит подошел к концу, Модрита пригласила меня приехать к ней в Латвию. Эта идея как-то сразу захватила меня, тем более, что не за горами были те пресловутые «ноябрьские», которые просто западло было проводить дома, а ленинградские демонстранты уже сидели в печонках. Боевого друга Наташку уговаривать не пришлось. Купили билеты и рванули по указанному адресу.
Продолжение следует.