На удивление честное письмо прокурора. 1933 г.
ПИСЬМО НАРКОМА ЮСТИЦИИ И ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА ПОЛЯКОВА, ПРОКУРОРА ВЕРХОВНОГО СУДА УССР АХМАТОВА К РАБОТНИКАМ ЮСТИЦИИ УКРАИНЫ ПРО ИСКОРЕНЕНИЕ И ВЫЯВЛЕНИЕ СЕРЬЁЗНЫХ НЕДОСТАТКОВ В РАБОТЕ.
3 января 1933 г. Совершенно секретно
Анализ репрессии, применяемой судами в отношении несдатчиков хлеба, саботажников хлебозаготовок, расхитителей колхозного имущества и контрреволюционеров, пытающихся сорвать проведение важнейших политических мероприятий на селе - свидетельствуют о крайне плохой работе органов суда и прокуратуры, oб отсутствии серьезного политического значения правильной организации применения судебной репрессии, о наличии в судах и прокуратуре чрезвычайно вредной тенденции подменить политическое качество судебного процесса стандартным приговором и внешней суровостью репрессии. Судебные приговора по делам о высшей мере наказания пишутся крайне неряшливо и политически малограмотно. Установленные со стороны приговоренных преступные действия по злостному подрыву колхоза, по расхищению и порче колхозного имущества в приговорах не подчеркиваются, а вместо того выпячиваются факты неправильной раздачи, переавансирования колхозников хлебом. Такие приговоры при их опубликовании вместо того, чтобы вызвать возмущение против дезорганизаторов колхозов расхитителей колхозного имущества, вызывают или сочувствие к осужденным или недоумение. Плохо во многих районах работают и народные суды, обнаруживая в своих приговорах название дела, поверхностное и несерьезное отношение к проверке материалов на судебном следствии и чрезвычайную легкость в выборе мер судебной репрессии, судят без дифференцированного подхода, зачастую по списку сельсовета, без умения создать вокруг процесса общественное мнение. Расследование по делам зачастую поставлено совершенно неудовлетворительно. Следствие проводится иной раз быстро (2 -3 дня), но неряшливо, неумело, без сочетания нужных темпов с исчерпывающим подбором необходимых материалов. Суд и следственные органы, прокуратура проходят мимо важнейших моментов, выдвигая на первое место малозначащие, мелкие, несущественные факты, но выпячивают безобразно кричащие факты злостного разложения хлеба. Порчи имущества, растрат и т.д.
Так, например, Днепропетровский облсуд слушал дело элеватора “Заготзерно” в Депатихе. Следствие проведено было хотя и быстро, но крайне неряшливо и не внимательно. По материалам дела видно, что недостача хлеба исчисляется в 53 тыс. пудов, а осудили же обвиняемых за чепуху за незаприходование 50 пудов хлеба за получение 4 ох поросят по дешевым ценам, за составление фиктивной квитанции на 30 пудов мерчука, получение 50 кг. меду и 2-х кг. масла и т.д. Безусловно за это следовало судить. Но в данном деле суд обязан был прежде всего установить куда делись 53 тыс. пудов госхлеба, проявить активность в исследовании этого основного вопроса и за это жестоко наказать. Этого не было сделано и мы вынуждены приговор отменить для нового расследования. Подробное отношение к судебной репрессии во многих случаях приводит к тому, что в ряде приговоров серьезная оценка основных фактов подменяется общими рассуждениями о значениях индустриализации, коллективизации, с.хоз. или ссылкой на “Безусловно, сознательное вредительство”, общими фразами, примерно, такого характера: “обвиняемый признал себя виновным в том что он сын Кулака”, несмотря на молодой возраст, имущественное и социальное положение отца до революции безусловно отразилось на его работе в колхозе”. (Обвиняемому было 11 лет ) и т.д.
Вынесением опубликование подобных приговоров дискредитирует политику партии, такая судебная практика может создать представление, что за отсутствием действительных врагов и для создания видимости жесточайшего сопротивления классовых врагов, подбираются первые попавшие объекты для показательного судебного процесса и суровых приговоров. НКЮст в последнем своем письме о расстрелах привел целый ряд полного забвения судами и прокурорами необходимейших и элементарнейших требований процесса. Только этим можно объяснить приговоры к расстрелу 17-ти летних, беременных, предание суду, без каких то ни было улик, присуждение к высшей мере наказания за кражу 17 кг. ячменя и 8 пудов яблок (Черниговская область, село Бутыко), при чем яблоки и ячмень были найдены 20 го августа, а приговор был вынесен 10 -го декабря. Киевский облсуд 17-го ноября присуждает к расстрелу 60-ти летнюю Черномор, у которой 6-го сентября находят 3 пуда пшеницы, 6 фунтов ячменя, 25 фунтов овса. Исключительное право, присуждать людей к расстрелу, которое предоставлено судам в данном случае использовано легкомысленно, без учета того, какой политический резонанс имеет отмена или изменение приговора центром, и без учета того, какое впечатление неправильный судебный приговор производит на общественность, которая знает о репрессии и внимательно прислушивается к приговорам судов.
Одесский облсуд 4- го декабря приговорил 55 -ти летнюю Майбород, у которой в хате нашли 21/2 пуда порезанного собственного сахарного буряка, 3 бутылки и 1 графин самогона, самогонный аппарат и закваску из буряка - к расстрелу. Подводить под контрреволюционное действие самогоноварение можно только при абсолютном непонимании того, что требует на сегодняшний день партия от органов юстиции. Харьковский облсуд приговорил к расстрелу Бецылу, задержанного 23- го августа, во время кражи снопов с колхозного поля. Приговор вынесен 5 -го декабря. 25- го ноября тот же Харьковский облсуд приговорил к расстрелу Супруна за обнаружение у него 25- ти фунтов колесиков. Винницкий облсуд присудил к расстрелу Кузьменко, у которого обнаружено 3 обмолоченных и 1 не обмолоченный сноп пшеницы. Тот же суд приговорил к расстрелу Яткевича за то, что он якобы являлся основной причиной подачи 42 колхозниками заявление о выходе из колхоза. Эти примеры достаточно характерны для того, чтобы объяснить почему из 773 приговоров к высшей мере, на 20 декабря - отменены или изменены - 360 и ряд дел прекращен.
Прокуроры, в большинстве, относятся беспечно к работе кассационных инстанций облсудов, которые решения народных судов штампуют, в массе совершенно не исправляя, хотя там имеются грубые ошибки.
Существует такая неправильная точка зрения, что отмена приговора в разгар кампании - есть срыв кампании. Совершенно забывают о том, что утверждение неправильного приговора в разгар кампании является на деле срывом этой кампании. Если прокуратура республики и Верховный суд находят нужным, под руководство ЦК изменять, отменять и даже прекращать отдельные дела, в этом числе и особо важные, то кассационные инстанции облсудов обязаны не менее тщательно, сохраняя темпы работы, использовать это основное свое право и оперативно руководить и инструктировать периферию. Необходимо совершенно ясно учесть, что народные суды не всегда могут противостоять явно проявляемой в ряде случаев тенденции со стороны местных, советских и даже партийных органов подменить партийно массовую работу административными и судовыми репрессиями. Прокуратура Республики применяла целый ряд репрессивных мер по отношению к своей перефирии. До последнего времени имела место крайняя медлительность пересылки дел в Харьков для утверждения их. Обнаружено недопустимо халатное отношение даже к прохождению дел о расстрелах и постановке учета их. Днепропетровская и Одесская области удосужились направить в Харьков только в декабре ряд дел, по которым приговора вынесены в сентябре и октябре м-цах после чего начали бомбардировать Нарюмст требованиями о срочном возвращении дел, т.к. это срывает эффективность судебной репрессии, работники юстиции вместо систематической упорной внимательной работы проявляют во многих случаях излишнее нервничание, суетливость и увлекаясь количеством, забывают политическое качество судебной репрессии.
Нужно еще отметить, что в некоторых районах прокуроры недопустимо ослабляют свое внимание задачами борьбы за революционную законность, что на практике приводит к выхолащиванию политической сущности их работы, снимает значение Прокуратуры как органа пролетарской диктатуры, особенно в этот момент обостренной борьбы с классовым врагом и контрреволюционным саботажем. Настоящее письмо вызвано неудовлетворительным состоянием работы отдельных звеньев судебно следственной системы. Как и все органы репрессии (ГПУ, Милиция, следственный аппарат) показали отдельные хорошие образцы борьбы за хлеб, но в целом они работают еще неудовлетворительно. Во многих случаях они применяют судебную репрессию механически и шаблоннированно. Нужно решительно и немедленно ликвидировать эти ошибки, имеющие место в работе судебно следственных органов, максимально усилить свою помощь партии в борьбе за выполнение плана хлебозаготовок. Десятки тысяч осужденных за несдачу хлеба, за расхищение имущества, разбазаривания мерчука и за другие преступления - это значительный и суровый удар по дезорганизаторам социалистической стороны. На этот удар быть нанесен еще более организованно и, при том, исключительно целесообразно. В полном контакте с партийными организациями, в тесной связи с прессой, выполняя задачу борьбы за революционную законность - органы юстиции обязаны в 1933 году показать высокое качество боевой большевистской работы.
ДАЖО. - Ф. П 42. - Оп.1.- Спр.59.- Арк. 164 168. Оригинал. Машинопись.
3 января 1933 г. Совершенно секретно
Анализ репрессии, применяемой судами в отношении несдатчиков хлеба, саботажников хлебозаготовок, расхитителей колхозного имущества и контрреволюционеров, пытающихся сорвать проведение важнейших политических мероприятий на селе - свидетельствуют о крайне плохой работе органов суда и прокуратуры, oб отсутствии серьезного политического значения правильной организации применения судебной репрессии, о наличии в судах и прокуратуре чрезвычайно вредной тенденции подменить политическое качество судебного процесса стандартным приговором и внешней суровостью репрессии. Судебные приговора по делам о высшей мере наказания пишутся крайне неряшливо и политически малограмотно. Установленные со стороны приговоренных преступные действия по злостному подрыву колхоза, по расхищению и порче колхозного имущества в приговорах не подчеркиваются, а вместо того выпячиваются факты неправильной раздачи, переавансирования колхозников хлебом. Такие приговоры при их опубликовании вместо того, чтобы вызвать возмущение против дезорганизаторов колхозов расхитителей колхозного имущества, вызывают или сочувствие к осужденным или недоумение. Плохо во многих районах работают и народные суды, обнаруживая в своих приговорах название дела, поверхностное и несерьезное отношение к проверке материалов на судебном следствии и чрезвычайную легкость в выборе мер судебной репрессии, судят без дифференцированного подхода, зачастую по списку сельсовета, без умения создать вокруг процесса общественное мнение. Расследование по делам зачастую поставлено совершенно неудовлетворительно. Следствие проводится иной раз быстро (2 -3 дня), но неряшливо, неумело, без сочетания нужных темпов с исчерпывающим подбором необходимых материалов. Суд и следственные органы, прокуратура проходят мимо важнейших моментов, выдвигая на первое место малозначащие, мелкие, несущественные факты, но выпячивают безобразно кричащие факты злостного разложения хлеба. Порчи имущества, растрат и т.д.
Так, например, Днепропетровский облсуд слушал дело элеватора “Заготзерно” в Депатихе. Следствие проведено было хотя и быстро, но крайне неряшливо и не внимательно. По материалам дела видно, что недостача хлеба исчисляется в 53 тыс. пудов, а осудили же обвиняемых за чепуху за незаприходование 50 пудов хлеба за получение 4 ох поросят по дешевым ценам, за составление фиктивной квитанции на 30 пудов мерчука, получение 50 кг. меду и 2-х кг. масла и т.д. Безусловно за это следовало судить. Но в данном деле суд обязан был прежде всего установить куда делись 53 тыс. пудов госхлеба, проявить активность в исследовании этого основного вопроса и за это жестоко наказать. Этого не было сделано и мы вынуждены приговор отменить для нового расследования. Подробное отношение к судебной репрессии во многих случаях приводит к тому, что в ряде приговоров серьезная оценка основных фактов подменяется общими рассуждениями о значениях индустриализации, коллективизации, с.хоз. или ссылкой на “Безусловно, сознательное вредительство”, общими фразами, примерно, такого характера: “обвиняемый признал себя виновным в том что он сын Кулака”, несмотря на молодой возраст, имущественное и социальное положение отца до революции безусловно отразилось на его работе в колхозе”. (Обвиняемому было 11 лет ) и т.д.
Вынесением опубликование подобных приговоров дискредитирует политику партии, такая судебная практика может создать представление, что за отсутствием действительных врагов и для создания видимости жесточайшего сопротивления классовых врагов, подбираются первые попавшие объекты для показательного судебного процесса и суровых приговоров. НКЮст в последнем своем письме о расстрелах привел целый ряд полного забвения судами и прокурорами необходимейших и элементарнейших требований процесса. Только этим можно объяснить приговоры к расстрелу 17-ти летних, беременных, предание суду, без каких то ни было улик, присуждение к высшей мере наказания за кражу 17 кг. ячменя и 8 пудов яблок (Черниговская область, село Бутыко), при чем яблоки и ячмень были найдены 20 го августа, а приговор был вынесен 10 -го декабря. Киевский облсуд 17-го ноября присуждает к расстрелу 60-ти летнюю Черномор, у которой 6-го сентября находят 3 пуда пшеницы, 6 фунтов ячменя, 25 фунтов овса. Исключительное право, присуждать людей к расстрелу, которое предоставлено судам в данном случае использовано легкомысленно, без учета того, какой политический резонанс имеет отмена или изменение приговора центром, и без учета того, какое впечатление неправильный судебный приговор производит на общественность, которая знает о репрессии и внимательно прислушивается к приговорам судов.
Одесский облсуд 4- го декабря приговорил 55 -ти летнюю Майбород, у которой в хате нашли 21/2 пуда порезанного собственного сахарного буряка, 3 бутылки и 1 графин самогона, самогонный аппарат и закваску из буряка - к расстрелу. Подводить под контрреволюционное действие самогоноварение можно только при абсолютном непонимании того, что требует на сегодняшний день партия от органов юстиции. Харьковский облсуд приговорил к расстрелу Бецылу, задержанного 23- го августа, во время кражи снопов с колхозного поля. Приговор вынесен 5 -го декабря. 25- го ноября тот же Харьковский облсуд приговорил к расстрелу Супруна за обнаружение у него 25- ти фунтов колесиков. Винницкий облсуд присудил к расстрелу Кузьменко, у которого обнаружено 3 обмолоченных и 1 не обмолоченный сноп пшеницы. Тот же суд приговорил к расстрелу Яткевича за то, что он якобы являлся основной причиной подачи 42 колхозниками заявление о выходе из колхоза. Эти примеры достаточно характерны для того, чтобы объяснить почему из 773 приговоров к высшей мере, на 20 декабря - отменены или изменены - 360 и ряд дел прекращен.
Прокуроры, в большинстве, относятся беспечно к работе кассационных инстанций облсудов, которые решения народных судов штампуют, в массе совершенно не исправляя, хотя там имеются грубые ошибки.
Существует такая неправильная точка зрения, что отмена приговора в разгар кампании - есть срыв кампании. Совершенно забывают о том, что утверждение неправильного приговора в разгар кампании является на деле срывом этой кампании. Если прокуратура республики и Верховный суд находят нужным, под руководство ЦК изменять, отменять и даже прекращать отдельные дела, в этом числе и особо важные, то кассационные инстанции облсудов обязаны не менее тщательно, сохраняя темпы работы, использовать это основное свое право и оперативно руководить и инструктировать периферию. Необходимо совершенно ясно учесть, что народные суды не всегда могут противостоять явно проявляемой в ряде случаев тенденции со стороны местных, советских и даже партийных органов подменить партийно массовую работу административными и судовыми репрессиями. Прокуратура Республики применяла целый ряд репрессивных мер по отношению к своей перефирии. До последнего времени имела место крайняя медлительность пересылки дел в Харьков для утверждения их. Обнаружено недопустимо халатное отношение даже к прохождению дел о расстрелах и постановке учета их. Днепропетровская и Одесская области удосужились направить в Харьков только в декабре ряд дел, по которым приговора вынесены в сентябре и октябре м-цах после чего начали бомбардировать Нарюмст требованиями о срочном возвращении дел, т.к. это срывает эффективность судебной репрессии, работники юстиции вместо систематической упорной внимательной работы проявляют во многих случаях излишнее нервничание, суетливость и увлекаясь количеством, забывают политическое качество судебной репрессии.
Нужно еще отметить, что в некоторых районах прокуроры недопустимо ослабляют свое внимание задачами борьбы за революционную законность, что на практике приводит к выхолащиванию политической сущности их работы, снимает значение Прокуратуры как органа пролетарской диктатуры, особенно в этот момент обостренной борьбы с классовым врагом и контрреволюционным саботажем. Настоящее письмо вызвано неудовлетворительным состоянием работы отдельных звеньев судебно следственной системы. Как и все органы репрессии (ГПУ, Милиция, следственный аппарат) показали отдельные хорошие образцы борьбы за хлеб, но в целом они работают еще неудовлетворительно. Во многих случаях они применяют судебную репрессию механически и шаблоннированно. Нужно решительно и немедленно ликвидировать эти ошибки, имеющие место в работе судебно следственных органов, максимально усилить свою помощь партии в борьбе за выполнение плана хлебозаготовок. Десятки тысяч осужденных за несдачу хлеба, за расхищение имущества, разбазаривания мерчука и за другие преступления - это значительный и суровый удар по дезорганизаторам социалистической стороны. На этот удар быть нанесен еще более организованно и, при том, исключительно целесообразно. В полном контакте с партийными организациями, в тесной связи с прессой, выполняя задачу борьбы за революционную законность - органы юстиции обязаны в 1933 году показать высокое качество боевой большевистской работы.
ДАЖО. - Ф. П 42. - Оп.1.- Спр.59.- Арк. 164 168. Оригинал. Машинопись.