Мои любимые древние голые мужчины
Перечитываю Ясперса об истоках древних цивилизаций, и на этой волне в памяти встали изображения некоторых древних же красавцев, так или иначе поразивших мое воображение своей наивной, свежей красотой. Они могучи, эти парни. Они при этом изящны. Они полны достоинства и мужественности. Они наги и несут свою обнаженность через время как послание о том, что они - были.
Мужчина из Месопотамии, юный, бородатый, милый в своей компактной собранности:
Его земляк более поздней эпохи, шумерский бородач. Я вижу в его распахнутых глазах счастье детского всезнания:
Древнеегипетский работник умственного труда, писец. Умным, образованным мужчиной можно любоваться бесконечно:
А вот микенский юноша, безмятежный и трогательный, как котенок:
Этрусские мужчины потрясают сочетанием мощи и элегантности. Сколько в них неизбывной силы, заставляющей постоянно двигаться, бегать, танцевать, кувыркаться... Особенно впечатляет бородач. Сила молодецкая!
Ну и, наконец, греческая архаика. В этих застывших фигурах, как в бутоне, зреет и таится гармония, ждущая своего волшебного часа.
Мужчина из Месопотамии, юный, бородатый, милый в своей компактной собранности:
Его земляк более поздней эпохи, шумерский бородач. Я вижу в его распахнутых глазах счастье детского всезнания:
Древнеегипетский работник умственного труда, писец. Умным, образованным мужчиной можно любоваться бесконечно:
А вот микенский юноша, безмятежный и трогательный, как котенок:
Этрусские мужчины потрясают сочетанием мощи и элегантности. Сколько в них неизбывной силы, заставляющей постоянно двигаться, бегать, танцевать, кувыркаться... Особенно впечатляет бородач. Сила молодецкая!
Ну и, наконец, греческая архаика. В этих застывших фигурах, как в бутоне, зреет и таится гармония, ждущая своего волшебного часа.