Маттиа Прети
Его прозвали «калабрийский кабальеро» потому что он и в самом деле был из Калабрии, из города Таберна. Художник Маттеа Прети был горд, заносчив и не расставался со шпагой. Родился он в 1613 году и в 1627 прибыл в Неаполь учиться высокому искусству живописи. Учил его Каррачиола, караваджинист, художник весьма искусный, но нелюбитель конфликтов. Поэтому, заметив, что ученик очень быстро освоил живопись, Каррачиола не стал эксплуатировать его в своём ателье в качестве подмастерья, как было принято в те времена, а постарался избавиться от не по годам горделивого юнца, убедив «калабрийского кабальеро» продолжить образование (и начать карьеру) подальше от Неаполя, в Риме, в цитадели последователей Караваджо. Маттеа Прети в 1630 перехал в Рим и, в самом деле, почти сразу занял важное место в кругу тамоших художников. Одни говорят, что Прети был под влиянием (если не прямым учеником) Гвидо Рени, другие предполагают влияние Гверчино, отчасти Веронезе, что касается меня, то Рени не люблю, а Гверчино так очень даже, поэтому второй вариант мне нравится больше. В любом случае, Джованни Ланфранко, мастер фресок, многому научил калабрийского кавалера, коий первоначально прославился именно как мастер фресковой живописи и дизайнер церковных интерьеров.
В 1642 году Маттиа Прети был внезапно принят в рыцари Мальтийского Ордена, причём сразу на вторую ступень посвящения, в Рыцари Милости Магистра иПреданности в Послушании, по этому поводу по городу курсировали разнообразнейшие слухи. Например, рассказывали, что Прети увидел на улице раненого синьора, отбивающегося от вооружённых шпагами оборванцев, тут же ввязался в стычку, одного из нападающих сходу заколол, а остальных обратил в бегство. Мол, за спасение высокопоставленного рыцаря Прети и был удостоен почестей, коих многие родовитые дворяне добиваются годами. Но это слухи, может быть, так же мало имеющие общего с действительностью, как и рассказы о разбойничьей юности Сальватора Розы. Однако факт остаётся фактом - Маттиа Прети поднялся высоко не только в живописном искусстве. А в искусстве он был высок... Бенуа, отдавая должное красоте и выразительности фресок Прети, превозносит его станковую живопись ещё выше. Я не так эрудирован, как Бенуа, но картины Прети меня завораживают.
Писал он в основном библейские мотивы и сцены мученичества святых, эволюционируя и развивая свой талант, а настоящий прорыв совершил во время пребывания в Неаполе с 1653 года по 1659. Калабрийский кавалер познакомился и подружился с Лукой «Давай быстрее» Джордано, о котором я писал, и они прекрасно друг друга поняли. Их картины того периода буквально фонтанируют натуралистически поданым садистским насилием, приятели наперегонки изощряются в изображениях причудливых убийств и фантастических пыток. Эти картины, двинувшие визуальную жестокость дальше рубежей, завоёванных Риберой, буквально взорвали художественный рынок. Маттиа Претти многократно писал «Пир Абсолома» - и в пару к нему «Пир Валтасара», несколько раз изобразил Яэль, вбивающую гвоздь в голову несчастного Сисеры, массогетскую королеву Тамирис, опускающую отрубленную голову великого Кира в чашу с человеческой кровью ...
Особенно впечатляет Юдифь рядом с обезглавленным телом Олоферна, развёрнутым раной к зрителю. Вне всяких сомнении, это один из рекордов чудовищности, особенно при том, что в изображении совмещены томная эротика и неметафорическая смерть. Это некрофилия? Вроде бы нет. Но садизм в самом каноническом воплощении! Donna Crudele! Жестокая красавица, несущая смерть! Эталон мизогинии XVII века. В высшей степени амбивалентная картина.
Интересно, что в пару к ней Прети (по заказу) написал «Крестителя Иоанна в пустыне» и, когда после смерти Доменико Ди Сомма, коллекционера-заказчика, часть картин его наследниками была передана церквям (это была обычная практика повышения ценности коллекции - полотно, принадлежащее частному лицу, вывешивалось в храме), многие были убеждены, что на двух прекрасных картина в Сан Доменико Сориано изображён Иоанн в пустыне и Иоанн после обезглавливания. То есть, Юдифь здесь почти полностью слилась с прекрасной Иродиадой.
В 1659 году Великий Магистр Мальтийского Ордена, спохватившись, вытребовал Маттиа Прети на Мальту и поручил, во-первых, написать свой портрет, во-вторых, заняться росписью церквей. До самой своей смерти в 1699 году Маттиа Прети занимался этой вдохновляющей работой, имея практически карт-бланш на оформление интерьеров, а в промежутках между заданиями ездил в Европу. Некоторые историки искусства, даже такие серьёзные, как Роберто Лонжи, предполагали, что он побывал в Нидерландах, в студии Рембрандта, потому что в картинах Прети позднего этапа караваджинистские эффекты сменились рембрандтовскими. Но это можно быть всего лишь веяние времени или сходный с Рембрандтом тип художественного восприятия.
В 1642 году Маттиа Прети был внезапно принят в рыцари Мальтийского Ордена, причём сразу на вторую ступень посвящения, в Рыцари Милости Магистра иПреданности в Послушании, по этому поводу по городу курсировали разнообразнейшие слухи. Например, рассказывали, что Прети увидел на улице раненого синьора, отбивающегося от вооружённых шпагами оборванцев, тут же ввязался в стычку, одного из нападающих сходу заколол, а остальных обратил в бегство. Мол, за спасение высокопоставленного рыцаря Прети и был удостоен почестей, коих многие родовитые дворяне добиваются годами. Но это слухи, может быть, так же мало имеющие общего с действительностью, как и рассказы о разбойничьей юности Сальватора Розы. Однако факт остаётся фактом - Маттиа Прети поднялся высоко не только в живописном искусстве. А в искусстве он был высок... Бенуа, отдавая должное красоте и выразительности фресок Прети, превозносит его станковую живопись ещё выше. Я не так эрудирован, как Бенуа, но картины Прети меня завораживают.
Писал он в основном библейские мотивы и сцены мученичества святых, эволюционируя и развивая свой талант, а настоящий прорыв совершил во время пребывания в Неаполе с 1653 года по 1659. Калабрийский кавалер познакомился и подружился с Лукой «Давай быстрее» Джордано, о котором я писал, и они прекрасно друг друга поняли. Их картины того периода буквально фонтанируют натуралистически поданым садистским насилием, приятели наперегонки изощряются в изображениях причудливых убийств и фантастических пыток. Эти картины, двинувшие визуальную жестокость дальше рубежей, завоёванных Риберой, буквально взорвали художественный рынок. Маттиа Претти многократно писал «Пир Абсолома» - и в пару к нему «Пир Валтасара», несколько раз изобразил Яэль, вбивающую гвоздь в голову несчастного Сисеры, массогетскую королеву Тамирис, опускающую отрубленную голову великого Кира в чашу с человеческой кровью ...
Особенно впечатляет Юдифь рядом с обезглавленным телом Олоферна, развёрнутым раной к зрителю. Вне всяких сомнении, это один из рекордов чудовищности, особенно при том, что в изображении совмещены томная эротика и неметафорическая смерть. Это некрофилия? Вроде бы нет. Но садизм в самом каноническом воплощении! Donna Crudele! Жестокая красавица, несущая смерть! Эталон мизогинии XVII века. В высшей степени амбивалентная картина.
Интересно, что в пару к ней Прети (по заказу) написал «Крестителя Иоанна в пустыне» и, когда после смерти Доменико Ди Сомма, коллекционера-заказчика, часть картин его наследниками была передана церквям (это была обычная практика повышения ценности коллекции - полотно, принадлежащее частному лицу, вывешивалось в храме), многие были убеждены, что на двух прекрасных картина в Сан Доменико Сориано изображён Иоанн в пустыне и Иоанн после обезглавливания. То есть, Юдифь здесь почти полностью слилась с прекрасной Иродиадой.
В 1659 году Великий Магистр Мальтийского Ордена, спохватившись, вытребовал Маттиа Прети на Мальту и поручил, во-первых, написать свой портрет, во-вторых, заняться росписью церквей. До самой своей смерти в 1699 году Маттиа Прети занимался этой вдохновляющей работой, имея практически карт-бланш на оформление интерьеров, а в промежутках между заданиями ездил в Европу. Некоторые историки искусства, даже такие серьёзные, как Роберто Лонжи, предполагали, что он побывал в Нидерландах, в студии Рембрандта, потому что в картинах Прети позднего этапа караваджинистские эффекты сменились рембрандтовскими. Но это можно быть всего лишь веяние времени или сходный с Рембрандтом тип художественного восприятия.