Детский труд в СССР. Воспоминания Марины Козловой о сборе хлопка.
Начало цитаты:
"Я родилась в маленьком узбекском городке, в семье государственных служащих и хлопок всегда был большой частью нашей жизни. Весной, в апреле-мае, все государственные служащие, бюджетники, студенты и школьники отправлялись по выходным на прополку хлопка. Летом над нашими головами летали самолёты сельскохозяйственной авиации и опыляли хлопковые поля. А так городок был маленьким и мой дом стоял в 300 метрах от ближайшего поля, то доставалось и нам.
Осень же была апофеозом всего. Хлопок созревал в начале сентября и с этого момента все в жизни не городского жителя было подчинено только ему. Здесь нужно сказать, что была огромная разница между жителями больших городов, где почти не трогали школьников, студентов отправляли на уборку на небольшой срок, а служащих и бюджетников только по выходным. Совсем другое дело небольшие городки и села, здесь никто ни с кем не церемонился. Лозунг «Все на сбор хлопка» выполняли буквально.
Моя мама была директором русской школы, что делало ее человеком ответственным за выполнение плана по сбору хлопка на отведённой этой школе территории. Обычно ученики 8-10 классов уезжали на хлопок с ночёвкой. Жили на так называемых полевых станах по 1,5-2 месяца. На один выходной в неделю можно было уехать домой помыться. Со школьниками на полевых станах жили учителя сменяя друг друга. Уезжать каждый вечер можно было только тем, у кого маленькие дети и матерям одиночкам.
Школьников с 4 по 7 классы возили на собор хлопка каждый день. Утром нас загружали в большой грузовик и везли на поля, вечером привозили обратно. Мы работали с 9 утра до 6 вечера, с часовым перерывом на обед, под палящим солнцем и дождем. С одним выходным в неделю. 10-летние дети! Больше всего везло тем, кто умел готовить, потому что тогда можно было не собирать хлопок, а стать одним из поварской команды. Готовили учителя и ученики, в большом казане, на открытом огне. Никакой централизованной кормёжки не было. Школа закупала продукты и привозили их на этом же грузовике. Готовили обычно густой наваристый суп, с мясом и множеством овощей, благо, в сентябре в Узбекистане с этим все в порядке. Помню что мы так уставали что даже почти одинаковый все время суп казался райским угощением.
Мама редко ночевала на полевом стане, так как частью ее ответственности было ходить каждый день в Районный штаб и отчитываться о собранных школой килограммах. Мой отец осенью тоже часто был на хлопке, но с ночёвкой, так как для мужчин поблажек не было, поэтому мама брала меня с собой в штаб. Работать он начинал в 10 вечера, когда на всех полевых станах хлопок уже взвесили и передали в штаб телефонограмму. Если план на день был выполнен, то мы были дома уже в 23 часа, если нет, то маму вызывали к председателю пропесочивать и тогда я засыпала где-нибудь в уголке на скрипучем стуле. А ведь утром, в 9 утра опять в грузовик и на поле.
У каждого, даже у 10-летнего школьника, была норма которую нужно было выполнять каждую неделю. Ученикам до 6 класса выполнить план могли помогать любые члены семьи. И если план был выполнен на неделю раньше например, то тебе выпадала неделя каникул. А вот после 6 класса ты был уже взрослым и должен был понимать что пока школа не выполнит план, все будут работать. А вдруг дожди? Поэтому работали все за всех. И каждый вечер все замирали у телевизоров, потому что по узбекскому национальному каналу показывали процент выполнения плана по каждой области. И если область выполняла план, то это означало свободу и освобождение.
Когда я сейчас пытаюсь примерить все это к моим детям или к себе сегодняшней, ведь все учителя были примерно моими ровесниками, то понимаю что это невозможно. А тогда, в детстве, это казалось чем-то само собой разумеющимся, потому что так жили все.
Не все, как оказалось позже. Когда мне было 12 лет, мою маму стали продвигать по «партийной части» и мы переехали в большой город, который был всего в 20 километрах от нашего городка. Но переехав туда я оказалась в совсем другом мире. Здесь школьников не отправляли на хлопок и многие мои одноклассники даже ни разу не собирали его. А рабочих и служащих отправляли на сбор хлопка только по выходным. 20 километров и другой мир.
Столько лет прошло, но я до сих пор помню запах вот той химической штуки, которыми опыляли поля и нас заодно. Помню ощущение расцарапанных в кровь жёсткими хлопковыми коробочками рук. Помню пронзительное счастье когда взвешивают твой фартук (хлопок собирали в специальные мешки-фартуки, которые висели на шее и плечах) и ты понимаешь что выполнил дневную норму, а значит можно пойти полежать в тенёчке под деревом."
Конец цитаты.
Источник: https://mirovich.media/702673.html
"Я родилась в маленьком узбекском городке, в семье государственных служащих и хлопок всегда был большой частью нашей жизни. Весной, в апреле-мае, все государственные служащие, бюджетники, студенты и школьники отправлялись по выходным на прополку хлопка. Летом над нашими головами летали самолёты сельскохозяйственной авиации и опыляли хлопковые поля. А так городок был маленьким и мой дом стоял в 300 метрах от ближайшего поля, то доставалось и нам.
Осень же была апофеозом всего. Хлопок созревал в начале сентября и с этого момента все в жизни не городского жителя было подчинено только ему. Здесь нужно сказать, что была огромная разница между жителями больших городов, где почти не трогали школьников, студентов отправляли на уборку на небольшой срок, а служащих и бюджетников только по выходным. Совсем другое дело небольшие городки и села, здесь никто ни с кем не церемонился. Лозунг «Все на сбор хлопка» выполняли буквально.
Моя мама была директором русской школы, что делало ее человеком ответственным за выполнение плана по сбору хлопка на отведённой этой школе территории. Обычно ученики 8-10 классов уезжали на хлопок с ночёвкой. Жили на так называемых полевых станах по 1,5-2 месяца. На один выходной в неделю можно было уехать домой помыться. Со школьниками на полевых станах жили учителя сменяя друг друга. Уезжать каждый вечер можно было только тем, у кого маленькие дети и матерям одиночкам.
Школьников с 4 по 7 классы возили на собор хлопка каждый день. Утром нас загружали в большой грузовик и везли на поля, вечером привозили обратно. Мы работали с 9 утра до 6 вечера, с часовым перерывом на обед, под палящим солнцем и дождем. С одним выходным в неделю. 10-летние дети! Больше всего везло тем, кто умел готовить, потому что тогда можно было не собирать хлопок, а стать одним из поварской команды. Готовили учителя и ученики, в большом казане, на открытом огне. Никакой централизованной кормёжки не было. Школа закупала продукты и привозили их на этом же грузовике. Готовили обычно густой наваристый суп, с мясом и множеством овощей, благо, в сентябре в Узбекистане с этим все в порядке. Помню что мы так уставали что даже почти одинаковый все время суп казался райским угощением.
Мама редко ночевала на полевом стане, так как частью ее ответственности было ходить каждый день в Районный штаб и отчитываться о собранных школой килограммах. Мой отец осенью тоже часто был на хлопке, но с ночёвкой, так как для мужчин поблажек не было, поэтому мама брала меня с собой в штаб. Работать он начинал в 10 вечера, когда на всех полевых станах хлопок уже взвесили и передали в штаб телефонограмму. Если план на день был выполнен, то мы были дома уже в 23 часа, если нет, то маму вызывали к председателю пропесочивать и тогда я засыпала где-нибудь в уголке на скрипучем стуле. А ведь утром, в 9 утра опять в грузовик и на поле.
У каждого, даже у 10-летнего школьника, была норма которую нужно было выполнять каждую неделю. Ученикам до 6 класса выполнить план могли помогать любые члены семьи. И если план был выполнен на неделю раньше например, то тебе выпадала неделя каникул. А вот после 6 класса ты был уже взрослым и должен был понимать что пока школа не выполнит план, все будут работать. А вдруг дожди? Поэтому работали все за всех. И каждый вечер все замирали у телевизоров, потому что по узбекскому национальному каналу показывали процент выполнения плана по каждой области. И если область выполняла план, то это означало свободу и освобождение.
Когда я сейчас пытаюсь примерить все это к моим детям или к себе сегодняшней, ведь все учителя были примерно моими ровесниками, то понимаю что это невозможно. А тогда, в детстве, это казалось чем-то само собой разумеющимся, потому что так жили все.
Не все, как оказалось позже. Когда мне было 12 лет, мою маму стали продвигать по «партийной части» и мы переехали в большой город, который был всего в 20 километрах от нашего городка. Но переехав туда я оказалась в совсем другом мире. Здесь школьников не отправляли на хлопок и многие мои одноклассники даже ни разу не собирали его. А рабочих и служащих отправляли на сбор хлопка только по выходным. 20 километров и другой мир.
Столько лет прошло, но я до сих пор помню запах вот той химической штуки, которыми опыляли поля и нас заодно. Помню ощущение расцарапанных в кровь жёсткими хлопковыми коробочками рук. Помню пронзительное счастье когда взвешивают твой фартук (хлопок собирали в специальные мешки-фартуки, которые висели на шее и плечах) и ты понимаешь что выполнил дневную норму, а значит можно пойти полежать в тенёчке под деревом."
Конец цитаты.
Источник: https://mirovich.media/702673.html