Красные палачи. Рудольф Тольмац.
Взято у serg07011972
Рудольф Тольмац (по-эстонски Tolmats) - «пламенный революционер» и «верный ленинец», член партии с 1912 г, один из комиссаров города Бердянска в Гражданскую войну; далее глава Могилевского совета, парткома и ЧК; выпускник Высшей партийной школы и т.д., и т.п.
В вышедшей о нем в 1973 г документальной повести под названием «Волшебная стрела» замалчивается один важный факт: во время красного террора в Крыму Тольмац был членом тройки особого отдела ВЧК, то есть палачом. Об этом пишет прокурор Леонид Абраменко в изданной в Киеве в 2005 году книге «Последняя обитель. Крым, 1920-1921». За подписью Тольмаца вынесены постановления тройки о пяти расстрелах в Ялте: 10 декабря 1929 - 101 человек, 21 декабря - 203 человека (204-й убежал с места казни), 22 декабря - 22 человека, 4 января - 20 и 58 человек по двум спискам. Итого 404 человека. При содействии архива СБУ в Киеве нам удалось получить сканированные копии документов-первоисточников двух ялтинских расстрельных дел, к которым непосредственно причастен Тольмац (№ 74766 фп и № 8441 фп).
Вместе со своими подельниками Удрисом и Агафоновым он подписывал как протоколы о расстреле всех осужденных тройкой людей, так и большинство персональных анкет. Машинописный от 21 декабря и рукописный от 22 декабря 1920 г протоколы заседания «Чрезвычайной Тройки Крымской Ударной Группы Управления Особотдела в составе председателя Э. Удриса и членов: т. Р. Тольмаца т. Агафонова» перечисляют жертвы и определяют их вину: «изменник», «спекулянт», «казак», «юнкер», «писарь гарнизона», «черносотенец», «купец», «княгиня», «врангелевец», «помещик», «кулак», «дворянка» и т.д. Приговоры приводились в исполнение в течение 24 часов после их вынесения. Приводим текст резолюций палача с максимальным сохранением орфографии. На большинстве анкет слово «расстрелять» полуграмотным комиссаром написано с одной буквой «с».
Именно Тольмац отправил на смерть семь сестер милосердия ялтинских госпиталей и санаториев. На анкете сестры Наталии Трубецкой он написал: «Княжна. растрелять». За Трубецкую сестры милосердия написали поручительное письмо. Но именно по этой причине они были вскоре расстреляны как ее пособники. На анкете сестры Елизаветы Кашиновой он написал: «Растрелять как белогвардейку». На анкете сестры Александры Киселевой стоит резолюция: «явная белогвардейка работала у Врангеля дочь чиновника министерства Земледения. Растрелять.» На анкете сестры Евгении Манскэ стоит резолюция: «Белогвардейка раб. у врангеля Растрелять». На анкете сестры Изабеллы Возницкой написано: «Растрелять белогвардейка». На анкете сестры Лидии Васильевой без всяких объяснений написано: «Растрелять».
На анкете коренного жителя Симеиза инженера-строителя Николая Субботина, 57 лет, начавшего трудовую жизнь с 12-ленего возраста, не служившего ни в царской армии, ни в армии Врангеля, Тольмац написал: «Растрелять как черносотенного». В расстрельном списке напротив фамилии Афанасьев написана его вина - «член союза русского народа», хотя подтверждений этому в анкете его нет. Палач не объяснил, в чем именно виноват Субботин «как черносотенный» и Афанасьев как член СРН - видимо, в этих резолюциях отразилась большевицкая ненависть ко всему русскому. Писал же Ленин о необходимости бороться с "великорусским шовинизмом"...
Помещикам Тольмац вменял в вину наличие земли, которой они в 1920 году уже не владели. На анкете киевлянина Петра Черепова, 35 лет, написал: «Помещик имевший 600 десятин земли бежал от Сов. власти Растрелять». На анкете жителя Воронежской губернии Тимофея Лаженко, 42 лет, написал: «Растрелять как помещика». На анкете Всеволода Владимировича Штепина стоит его резолюция: «помещик Растрелять».
Фотокопии расстрельных списков
Аналогично купцам и фабрикантам вменялось в вину, что они были купцами и фабрикантами. На анкете Николая Абрамова Тольмац написал резолюцию: «фабрикант бежал от Сов.власти Растрелять». На анкете Владимира Оловянишникова стоит резолюция: «Как фабриканта бежавшего растрелять». На анкете 20-летнего юноши-иудея Льва Немеца из Кременчуга написано: «фабрикант растрелять». Фабрикантом был его отец, по сословной принадлежности потомственный почетный гражданин, Абрам Немец, на анкете которого палач написал резолюцию «растрелять» - без всякого объяснения; то есть палач лишил жизни и отца, и сына. На анкетах купцов - православного Дмитрия Левского и еврея Герша Майдиса стоит одна и та же резолюция: «Растрелять купец». Иудеев Явича, Юделевича, Амстиславского, Зискинда Тольмац отправил на смерть как «спекулянтов», без всяких объяснений.
На анкете княгини Надежды Александровны Барятинской, 73 лет, стоит расстрельная резолюция главы тройки Эрнста Удриса. Но за княгиню анкету заполнял допрашивавший ее Тольмац: почерк подписи княгини отличается от почерка самой анкеты. А сама анкета изобилует большевицкими терминами зашкаливающей классовой ненависти: занятие родителей - «помещики», родственные связи вне и внутри Советской России - «две дочери бежали за границу перед вступлением Красных». В графе «добавления» читаем: «Урожденная графиня Стельбок», хотя правильно Стенбок-Фермор. В графе «служба в царской армии» написано безграмотно: «Стац-дама» (вместо правильного «статс-дама») двора императора Александра III»; слово «императора» взято в кавычки. В графе «ФИО» крупным почерком написано «КНЯГИНЯ» - такое впечатление, что охотник рад поимке крупной добычи. В левом верхнем углу документа тем же почерком, которым была заполнена сама анкета, написано: «К делу Мальцовых растреляных». Ирина Владимировна Мальцова, дочь княгини Барятинской, 40 лет, была расстреляна будучи беременной; также были расстреляны ее муж Сергей Иванович Мальцов, 44 лет, и его отец Иван Сергеевич, 73 лет. После инсульта княгиня передвигалась в инвалидном кресле, и на расстрел ее несли на руках.
Вина казаков была в том, что они казаки. На анкете Ивана Егорова палач написал: «Казак донской растрелять», а на анкете казака Алексея Узлова написано: «Донской казак участвовал в боях растрелять». На анкете казака Рубцова - «Растрелять козак белый». На анкете казака Михаила Баландина Тольмац написал: «Казак донской кулак растрелять».
Юные гимназисты Иван Васильевский и Владимир Евсюков были приговорены к расстрелу по неясной причине. Непонятно, в чем был виноват Владимир Эйгин, 19 лет, "русский подданный (еврей)", как он написал в своей анкете, сын ветеринарного врача и портнихи, слушатель ялтинского техникума, никогда не служивший ни в какой армии, что заслужил резолюцию Тольмаца: "был у белых растрелять".
Вина священника Гавриила Кременского была выражена в резолюции: «Бежавший поп Растрелять».
Обращает на себя внимание анкета Романа Дьяченко из Изюма, дворянина и предпринимателя, по происхождению из крестьян, члена уездной земской управы. При заполнении анкеты он пытался замаскировать себя под крестьянина и сапожника, но это не помогло, и палач наложил резолюцию «Растрелять как бежавшего». Как нам поведали его родственники, после занятия Белой гвардией Изюма Дьяченко принимал участие в опознавании эксгумированного из могилы на горе Кременце тела брата его жены, замученного в тюрьме ЧК г. Изюма. Немудрено, что эта семья бежала от красных.
Непонятно, в чем была вина чернорабочего Сетара Усиина, крымского татарина, не служившего в армии Врангеля - на его анкете кровожадный чекист зачеркнул резолюцию «Освободить» и написал «растрелять»; такая же резолюция поставлена Тольмацем на анкету его единоплеменника Эспара Аглыева.
На анкете Константина Шигалева, преподавателя математики и физики Полтавского кадетского корпуса палач наложил очередную безграмотную резолюцию: «растрелять прибадователь кадет корпуса».
До наших дней в Гурзуфе сохранился металлический водосточный люк «Техникъ Н.Ф.Милевскiй. Ялта». Изготовитель его, Николай Милевский, 54 года, живший честной трудовой жизнью гражданского строителя, был тоже отправлен на смерть Тольмацем. Вот уж воистину, последний адрес этой жертвы большевицкого террора запечатлела сама история.
Вместе с ним была расстреляна и его жена Серафима Козьминична Гордиенкова-Милевская, 33 года; обе анкета заполнены одним и тем же почерком; в обеих анкетах указан один и тот же адрес - Аутская ул., д.57а. Остался сын 8 лет. Что стало с ним, никто не знает.
В обнаруженной нами в Архиве экономики (РГАЭ; ф. 7995, оп.2, дело №465) анкете личного дела Тольмаца он умалчивает о своих кровавых делах в Крыму, описывая подразумевающий конкретность пункт об участии в революции и Гражданской войне: «Принимал активное участие, что известно партии, как до революции, так и во время революции по настоящее время». И подпись красного директора 1933 года идентична подписи палача на анкетах отправляемых им на смерть людей в 1920 году. Однако, как известно, зло часто возвращается к тем, от кого оно исходит: бумеранг репрессий вернулся к их зачинателям, и в 1937 Тольмац сам попал в сталинский расстрельный список (за эту находку мы признательны обществу «Бессмертный барак»). И был казнен по стандартному надуманному обвинению. Вспомнил ли он в советской тюрьме, как самолично придумывал обвинения для своих многочисленных жертв?
Рудольф Тольмац (по-эстонски Tolmats) - «пламенный революционер» и «верный ленинец», член партии с 1912 г, один из комиссаров города Бердянска в Гражданскую войну; далее глава Могилевского совета, парткома и ЧК; выпускник Высшей партийной школы и т.д., и т.п.
В вышедшей о нем в 1973 г документальной повести под названием «Волшебная стрела» замалчивается один важный факт: во время красного террора в Крыму Тольмац был членом тройки особого отдела ВЧК, то есть палачом. Об этом пишет прокурор Леонид Абраменко в изданной в Киеве в 2005 году книге «Последняя обитель. Крым, 1920-1921». За подписью Тольмаца вынесены постановления тройки о пяти расстрелах в Ялте: 10 декабря 1929 - 101 человек, 21 декабря - 203 человека (204-й убежал с места казни), 22 декабря - 22 человека, 4 января - 20 и 58 человек по двум спискам. Итого 404 человека. При содействии архива СБУ в Киеве нам удалось получить сканированные копии документов-первоисточников двух ялтинских расстрельных дел, к которым непосредственно причастен Тольмац (№ 74766 фп и № 8441 фп).
Вместе со своими подельниками Удрисом и Агафоновым он подписывал как протоколы о расстреле всех осужденных тройкой людей, так и большинство персональных анкет. Машинописный от 21 декабря и рукописный от 22 декабря 1920 г протоколы заседания «Чрезвычайной Тройки Крымской Ударной Группы Управления Особотдела в составе председателя Э. Удриса и членов: т. Р. Тольмаца т. Агафонова» перечисляют жертвы и определяют их вину: «изменник», «спекулянт», «казак», «юнкер», «писарь гарнизона», «черносотенец», «купец», «княгиня», «врангелевец», «помещик», «кулак», «дворянка» и т.д. Приговоры приводились в исполнение в течение 24 часов после их вынесения. Приводим текст резолюций палача с максимальным сохранением орфографии. На большинстве анкет слово «расстрелять» полуграмотным комиссаром написано с одной буквой «с».
Именно Тольмац отправил на смерть семь сестер милосердия ялтинских госпиталей и санаториев. На анкете сестры Наталии Трубецкой он написал: «Княжна. растрелять». За Трубецкую сестры милосердия написали поручительное письмо. Но именно по этой причине они были вскоре расстреляны как ее пособники. На анкете сестры Елизаветы Кашиновой он написал: «Растрелять как белогвардейку». На анкете сестры Александры Киселевой стоит резолюция: «явная белогвардейка работала у Врангеля дочь чиновника министерства Земледения. Растрелять.» На анкете сестры Евгении Манскэ стоит резолюция: «Белогвардейка раб. у врангеля Растрелять». На анкете сестры Изабеллы Возницкой написано: «Растрелять белогвардейка». На анкете сестры Лидии Васильевой без всяких объяснений написано: «Растрелять».
На анкете коренного жителя Симеиза инженера-строителя Николая Субботина, 57 лет, начавшего трудовую жизнь с 12-ленего возраста, не служившего ни в царской армии, ни в армии Врангеля, Тольмац написал: «Растрелять как черносотенного». В расстрельном списке напротив фамилии Афанасьев написана его вина - «член союза русского народа», хотя подтверждений этому в анкете его нет. Палач не объяснил, в чем именно виноват Субботин «как черносотенный» и Афанасьев как член СРН - видимо, в этих резолюциях отразилась большевицкая ненависть ко всему русскому. Писал же Ленин о необходимости бороться с "великорусским шовинизмом"...
Помещикам Тольмац вменял в вину наличие земли, которой они в 1920 году уже не владели. На анкете киевлянина Петра Черепова, 35 лет, написал: «Помещик имевший 600 десятин земли бежал от Сов. власти Растрелять». На анкете жителя Воронежской губернии Тимофея Лаженко, 42 лет, написал: «Растрелять как помещика». На анкете Всеволода Владимировича Штепина стоит его резолюция: «помещик Растрелять».
Фотокопии расстрельных списков
Аналогично купцам и фабрикантам вменялось в вину, что они были купцами и фабрикантами. На анкете Николая Абрамова Тольмац написал резолюцию: «фабрикант бежал от Сов.власти Растрелять». На анкете Владимира Оловянишникова стоит резолюция: «Как фабриканта бежавшего растрелять». На анкете 20-летнего юноши-иудея Льва Немеца из Кременчуга написано: «фабрикант растрелять». Фабрикантом был его отец, по сословной принадлежности потомственный почетный гражданин, Абрам Немец, на анкете которого палач написал резолюцию «растрелять» - без всякого объяснения; то есть палач лишил жизни и отца, и сына. На анкетах купцов - православного Дмитрия Левского и еврея Герша Майдиса стоит одна и та же резолюция: «Растрелять купец». Иудеев Явича, Юделевича, Амстиславского, Зискинда Тольмац отправил на смерть как «спекулянтов», без всяких объяснений.
На анкете княгини Надежды Александровны Барятинской, 73 лет, стоит расстрельная резолюция главы тройки Эрнста Удриса. Но за княгиню анкету заполнял допрашивавший ее Тольмац: почерк подписи княгини отличается от почерка самой анкеты. А сама анкета изобилует большевицкими терминами зашкаливающей классовой ненависти: занятие родителей - «помещики», родственные связи вне и внутри Советской России - «две дочери бежали за границу перед вступлением Красных». В графе «добавления» читаем: «Урожденная графиня Стельбок», хотя правильно Стенбок-Фермор. В графе «служба в царской армии» написано безграмотно: «Стац-дама» (вместо правильного «статс-дама») двора императора Александра III»; слово «императора» взято в кавычки. В графе «ФИО» крупным почерком написано «КНЯГИНЯ» - такое впечатление, что охотник рад поимке крупной добычи. В левом верхнем углу документа тем же почерком, которым была заполнена сама анкета, написано: «К делу Мальцовых растреляных». Ирина Владимировна Мальцова, дочь княгини Барятинской, 40 лет, была расстреляна будучи беременной; также были расстреляны ее муж Сергей Иванович Мальцов, 44 лет, и его отец Иван Сергеевич, 73 лет. После инсульта княгиня передвигалась в инвалидном кресле, и на расстрел ее несли на руках.
Вина казаков была в том, что они казаки. На анкете Ивана Егорова палач написал: «Казак донской растрелять», а на анкете казака Алексея Узлова написано: «Донской казак участвовал в боях растрелять». На анкете казака Рубцова - «Растрелять козак белый». На анкете казака Михаила Баландина Тольмац написал: «Казак донской кулак растрелять».
Юные гимназисты Иван Васильевский и Владимир Евсюков были приговорены к расстрелу по неясной причине. Непонятно, в чем был виноват Владимир Эйгин, 19 лет, "русский подданный (еврей)", как он написал в своей анкете, сын ветеринарного врача и портнихи, слушатель ялтинского техникума, никогда не служивший ни в какой армии, что заслужил резолюцию Тольмаца: "был у белых растрелять".
Вина священника Гавриила Кременского была выражена в резолюции: «Бежавший поп Растрелять».
Обращает на себя внимание анкета Романа Дьяченко из Изюма, дворянина и предпринимателя, по происхождению из крестьян, члена уездной земской управы. При заполнении анкеты он пытался замаскировать себя под крестьянина и сапожника, но это не помогло, и палач наложил резолюцию «Растрелять как бежавшего». Как нам поведали его родственники, после занятия Белой гвардией Изюма Дьяченко принимал участие в опознавании эксгумированного из могилы на горе Кременце тела брата его жены, замученного в тюрьме ЧК г. Изюма. Немудрено, что эта семья бежала от красных.
Непонятно, в чем была вина чернорабочего Сетара Усиина, крымского татарина, не служившего в армии Врангеля - на его анкете кровожадный чекист зачеркнул резолюцию «Освободить» и написал «растрелять»; такая же резолюция поставлена Тольмацем на анкету его единоплеменника Эспара Аглыева.
На анкете Константина Шигалева, преподавателя математики и физики Полтавского кадетского корпуса палач наложил очередную безграмотную резолюцию: «растрелять прибадователь кадет корпуса».
До наших дней в Гурзуфе сохранился металлический водосточный люк «Техникъ Н.Ф.Милевскiй. Ялта». Изготовитель его, Николай Милевский, 54 года, живший честной трудовой жизнью гражданского строителя, был тоже отправлен на смерть Тольмацем. Вот уж воистину, последний адрес этой жертвы большевицкого террора запечатлела сама история.
Вместе с ним была расстреляна и его жена Серафима Козьминична Гордиенкова-Милевская, 33 года; обе анкета заполнены одним и тем же почерком; в обеих анкетах указан один и тот же адрес - Аутская ул., д.57а. Остался сын 8 лет. Что стало с ним, никто не знает.
В обнаруженной нами в Архиве экономики (РГАЭ; ф. 7995, оп.2, дело №465) анкете личного дела Тольмаца он умалчивает о своих кровавых делах в Крыму, описывая подразумевающий конкретность пункт об участии в революции и Гражданской войне: «Принимал активное участие, что известно партии, как до революции, так и во время революции по настоящее время». И подпись красного директора 1933 года идентична подписи палача на анкетах отправляемых им на смерть людей в 1920 году. Однако, как известно, зло часто возвращается к тем, от кого оно исходит: бумеранг репрессий вернулся к их зачинателям, и в 1937 Тольмац сам попал в сталинский расстрельный список (за эту находку мы признательны обществу «Бессмертный барак»). И был казнен по стандартному надуманному обвинению. Вспомнил ли он в советской тюрьме, как самолично придумывал обвинения для своих многочисленных жертв?