Обучение советского комсостава в Германии в 20-30-х годах

[vasiliy_eremin]

После 1926 г., когда впервые на академических курсах рейхсвера (фактически - Академия германского генштаба) обучались преподаватели академии им. Фрунзе Свечников и Красильников, командировки краскомов на учебу в Германию стали регулярными. В ноябре 1927 г. впервые на длительный срок в Германию для изучения современной постановки военного дела выехали командующий СКВО командарм 1 ранга И. П. Уборевич (на 13 месяцев), начальник Академии им. Фрунзе комкор Р. П. Эйдеман и начальник III управления Штаба РККА комкор Э. Ф. Аппога (оба на 3,5 месяца). Они регулярно посылали Ворошилову доклады о своей учебе в Германии.

Ворошилов в письме-инструкции Уборевичу в декабре 1927 г. напоминал о «линии поведения»: «добрососедские отношения надо поддерживать. Но ни в коем случае не следует ангажироваться перед офицерами Р. В.» Он напоминал, что вопрос о приезде представителей рейхсвера в СССР, о чем, видимо, у Уборевича (немцы дали ему псевдоним Ульрих) были разговоры, «входит в компетенцию инстанции». Для ведения подобных переговоров в Берлине находился военный атташе Лунев, а основной задачей Уборевича была учеба. Дополнительно к инструкциям и заданиям Штаба РККА Ворошилов рекомендовал собрать материал относительно взаимодействия родов войск, а также сухопутной армии и флота («Немцы критиковали, и не без основания, наши одесские маневры, особенно совместные действия с флотом. Надо изучить постановку этого дела у немцев»); организации и применения кавалерии; организации тыла в мирное и военное время, укрепрайонов, быта немецкой армии, дисциплинарной практики, а также материал по вопросам политико-просветительной работы и ее методам.

Уборевич, Эйдеман и Аппога слушали лекции, решали вместе с немецкими слушателями военные задачи, посещали казармы, знакомились с зимним обучением во всех частях войск, видели и испытывали все технические достижения, применявшиеся в райхсвере, знакомились с организацией управления армией и ее снабжения. 17 декабря 1927 г. все трое нанесли визит вежливости Зекту в знак признания его роли в налаживании советско-германских, в том числе военных, отношений. Результаты командировки Эйдемана и Аппога, вернувшихся из Германии в конце марта 1928 г., обсуждались на совещании РВС СССР под председательством С. С. Каменева в апреле 1928 г. Было решено использовать немецкий опыт в организации учебы комполитсостава РККА и штатно-организационной структуры частей и подразделений. В апреле 1928 г. Уборевич участвовал в штабных учениях райхсвера под руководством Бломберга, в которых отрабатывались совместные действия райхсвера и РККА против польско-французского альянса(!).

В итоговом докладе о своем 13-месячном пребывании в Германии Уборевич подробно описал учебу, маневры, полевые поездки, пребывание во всех родах войск. Ему удалось довольно близко познакомиться с оперативными, тактическими, организационными, техническими взглядами немцев на современную армию, методику подготовки войск, постановку образования и службу генштаба. По сообщению Уборевича, общие установки военно-технического обеспечения рейхсвера включали в себя: а) разработку усовершенствованных образцов вооружений, б) подготовку промышленности для их быстрого изготовления, в) проведение испытаний этих образцов и обучение при этом части офицеров и личного состава, г) широкое использование военного производства ряда зарубежных стран (Швеция, Голландия, Испания, США, Англия, Чехословакия). Уборевич отметил, что офицеры рейхсвера длительное время изучали в США химическое дело, знакомились там с последними моделями танков, а осенью 1927 г. в США выезжал генерал Хайе. Кроме того, немцы имели доступ к танковым и авиационным маневрам в Англии. Он указал также на ряд перспективных, прошедших испытания видов вооружений в авиации, (истребитель «хайнкель», бомбовозы «рорбах», самолеты «юнкерс»), зенитной и противотанковой артиллерии, химии, танковом деле (тяжелые и легкие танки), связи. Уборевич писал, что «немцы являются для нас единственной (выделено мною. - С. Г.) пока отдушиной, через которую мы можем изучить достижения в военном деле за границей», и что «немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоят неизмеримо выше нас». Уборевич заключал, что «центр тяжести нам необходимо перенести на использование технических достижений немцев, и, главным образом, в том смысле, чтобы у себя научиться строить и применять новейшие средства борьбы»[328]. Кроме того, отмечал Уборевич, генерал Людвиг и майор Бешнит, отвечавшие за вооружение рейхсвера, касательно технической помощи Красной Армии предлагали «решать каждый отдельный вопрос» совместно.

По оценке Крестинского в письме Сталину 28 декабря 1928 г.: «Уборевич и его товарищи пробили брешь». Им в рейхсвере «<…> были открыты почти все двери, за исключением лишь абсолютно секретных вещей». В 1929 г. Уборевич был назначен начальником вооружений РККА в ранге зампреда РВС.

В декабре 1928 г. для длительной стажировки приехала новая группа в составе пяти красных командиров (трое на год и двое на полгода). Это были И. Э. Якир, Зомберг, Степанов (соответственно: командующий Украинского военного округа (УВО), командир шестого корпуса, начальник отдела I (оперативного) управления Штаба РККА), а также Н. И. Лацис и Р. В. Лонгва. После завершения - к 15 мая 1929 г. - обучения на III курсе им были показаны занятия по боевой подготовке, кавалерии и пехоты, а Лацису и Лонгве - еще и артиллерии. В июне 1929 г. Лацис и Лонгва вернулись в СССР. Якир, как в свое время Уборевич, еженедельно посылал отчеты о ходе обучения, увиденном и т. д. Эти отчеты докладывались Ворошилову. Кроме того, Якир периодически посылал личные письма Ворошилову. Якир, Степанов и Зомберг завершили свое обучение в Германии в декабре 1929 г. При отъезде Якира из Германии президент Германии фельдмаршал Гинденбург вручил ему книгу прусского фельдмаршала А. фон Шлиффена о битве под Каннами с дарственной надписью.

В 1930 г. в длительную учебную командировку в Германию выезжала группа краскомов в составе Э. Д. Лепина, М. Н. Драйера и Э. Я. Админа. С декабря 1930 г. по июнь 1931 г. на II и III академических курсах рейхсвера обучались командующие Северокавказским военным округом (СКВО) Е. П. Белов и Среднеазиатским военным округом (САВО) П. Е. Дыбенко, Белорусским военным округом (БВО) А. И. Егоров и другие. Судя по записям советника германского посольства в Москве Ф. фон Твардовского от 25 ноября 1931 г., добытым ОГПУ «агентурным путем», в следующем учебном году четыре краскома, как и прежде, были «допущены на пятимесячные курсы», то есть собственно учеба проходила в 1932 г. В это же время было намечено пропустить еще 6-7 краскомов через четырехнедельные курсы экономической мобилизации и, - с согласия начальника генштаба рейхсвера генерала Адама, - 6 - 10 командиров должны были пройти в Германии полугодовой курс обучения военному железнодорожному делу.

Выехавшие в декабре 1932 г. в Германию четыре краскома (командующий Сибирским военным округом (СВО) М. К. Левандовский - руководитель, комкор И. Н. Дубовой, В. М. Примаков, С. С. Урицкий) пробыли в Германии более полугода и покинули Германию в июле 1933 г. Примаков по возвращении написал книгу «Тактические задачи германского генерального штаба». Это была последняя группа советских краскомов, обучавшаяся в Германии.

Политическая ситуация в Германии к тому времени сильно изменилась: к власти пришел А. Гитлер, была развернута ожесточенная антисоветская кампания. Соответственно «политическому моменту» были выдержаны почти все доклады и письма Левандовского Ворошилову, в которых он, помимо подробного изложения обстановки, описания занятий и посещений военных училищ в Дрездене, Ютеборге, Мюнхене, Ганновере, Вюнсдорфе, Куммерсдорфе, сравнивая боевую выучку РККА и рейхсвера, подводил Ворошилова к выводу о том, что «германская армия на сегодняшнем ее этапе не является показательной для нашего командира». Подобный вывод однако заставляет сильно усомниться в правдивости и искренности Левандовского, ибо в противном случае ставит под сомнение меру его компетентности как командующего округом. Скорее всего, здесь имеют место и обида за Красную Армию, и комплиментарность в угоду наркому, и неприятие режима Гитлера.

Тем более, что в письме Ворошилову от 10 апреля 1933 г., подписанном членами всей группы (в том числе и Левандовским, а также советским военным атташе в Германии В. Н. Левичевым) по итогам посещения нескольких различных военных школ рейхсвера, читаем: «<…> В области моторизации артиллерийского оружия и средств связи немцы стоят гораздо выше, чем это нам показывают <…>. Наши вузы являются кузницей массового производства, у них - поштучного - строго по заказу <…>. У нас в школах есть тенденция самоподготовку превращать в коллективную, бригадную подготовку. Для командира же совершенно необходимо воспитать навыки к самостоятельной работе. В немецкой школе на это делается большой упор, и действительно получают в результате вполне самостоятельных командиров»[329].

Взаимные поездки на полевые, тактические занятия и маневры РККА и рейхсвера начиная с 1927 г. и по 1933 г. включительно обмены военными делегациями носили регулярный характер. Причем делегации и рейхсвера и РККА возглавлялись лицами, облеченными большими полномочиями. С советской стороны в июле 1927 г. в Германии с визитом находился заместитель Председателя РВС И. С. Уншлихт, в 1930 г. - начальник Черноморского Флота В. М. Орлов, заместитель Председателя РВС и начальник вооружений И. П. Уборевич, в 1932 г. - заместитель Председателя РВС и новый начальник вооружений РККА М. Н. Тухачевский. В 1928 г. в СССР выезжали заместитель начальника генштаба рейхсвера полковник У X. фон Миттельбергер (май) и начальник генштаба генерал В. фон Бломберг (август - сентябрь); в 1929 г. - новый начальник генштаба генерал К. фон Хаммерштайн-Экворд; в 1930 г. - полковник X. Хальм и генерал и В. Хайе, а также инспектор транспортных войск рейхсвера, полковник О. фон Штюльпнагель; в 1931 г. - преемник Хаммерштайна генерал В. Адам; в 1933 г. - начальник вооружений генерал А. фон Боккельберг. Руководители делегаций встречались с высшим военным руководством принимавшей стороны.

Вместе с тем, несмотря на нараставшую уже тогда в СССР подозрительность к иностранным специалистам, отношения между советскими и германскими офицерами, а также между специалистами военной промышленности складывались по-разному - от крепкой дружбы (Бломберг - Уборевич) до устойчивой неприязни. В 1927 г. на маневрах и тактических занятиях райхсвера участвовало восемь красных командиров[330], в полевых поездках - трое[331] и трое (Уборевич, Эйдеман и Аппога) обучались в военной академии. Всего 14 человек. Причем еще 31 мая 1927 г. Лит-Томзен в связи с усиливавшимся нажимом западных государств на Германию заявил представителю РВС, что, во-первых, «с согласия Хайе и одобрения Штреземана» представителей РККА приглашали «принять участие в маневрах открыто и в красноармейской форме», и, во-вторых, МИД и военное министерство «хотели бы, чтобы отношения между армиями стали более тесными»[332].

От рейхсвера в СССР в 1927 г. по приглашению советского правительства на осенних маневрах РККА близ Одессы, под Новороссийском и на Раевских маневрах присутствовали 6 офицеров[333], 9 человек выезжали в учебные центры, 2 участвовало в испытаниях химоружия, 2 - в полевых поездах и 4 офицера находились в СССР для изучения русского языка, всего - 23 человека. В докладе полковника Хальма о состоянии РККА в 1927 г., добытом органами ОГПУ, отмечалось наличие на высших должностях «ряда способных, тактически хорошо подготовленных людей», а также их сметливость, «исключительная молодость и свежесть». (Возрастной ценз комсостава РККА: командующий военным округом - 35-40 лет, комдивы - 34-42 года, ком. полков - 30-38 лет). Хальм отмечал: «Старые офицеры царской армии были малозаметны. Евреи находятся большей частью в высших штабах на таких должностях, которые требуют наибольшей интеллигентности. Технические средства (большие воздушные силы, связь, моторизация легкой артиллерии, дымовые завесы, броневые поезда, зенитная артиллерия, противогазы и т. д.) применялись умело. Но не было танков, броневых машин, звукометрических и оптических приборов». Вывод, который сделал Хальм, был следующим: «Русская армия является фактором, с которым весь мир с настоящего времени должен считаться»[334].

В 1928 г. в Германию были направлены, как минимум, две группы красных командиров. В одну входили Эйдеман, Аппога, Тодорский и Корк, в другую - Якир, Федько и Бобров. Корк сопровождал первую группу краскомов в качестве советского военного атташе в Германии, сменив на этом посту Лунева. По оценке начальника Разведупра Берзина, до начала 1928 г. отношение немцев к сотрудничеству было выжидательным и «довольно прозрачно отражало все те колебания между Востоком и Западом, которые наблюдались в германской внешней политике». Берзин считал, что военное сотрудничество с Советским Союзом было «козырем» для германской дипломатии в переговорах с Францией и Англией. Но после начавшегося в 1928 г. англо-французского сближения и краха надежд германских руководителей на благоприятное решение репарационного вопроса, а также вопроса о выводе франко-бельгийских войск из Рейнской зоны, новое руководство рейхсвера предприняло ряд шагов по активизации сотрудничества с РККА, направив в СССР «для изучения возможностей сотрудничества» Миттельбергера и Бломберга и передав через советского военного атташе в Берлине Корка новые предложения об урегулировании и расширении сотрудничества обеих армий. Помимо организационных вопросов по школам (замена в школах немецких офицеров запаса на офицеров активной службы, посылка в Казань «новых тяжелых и средних немецких танков последней конструкции», доставка для «Томки» из Германии химических снарядов и 4 полевых гаубиц для опытной стрельбы, а также радиостанций «для увязки работы танковой школы в Казани и Липецкой школы»), которым, Москва придавала большое политическое значение, было предложено «постепенное сближение морских штабов обоих государств» (визиты представителей флотов); взаимоувязка разведывательной деятельности обеих сторон против Польши, обмен разведданными и встреча руководителей разведок обеих армий; совместная работа конструкторов в области артиллерии и пулеметного дела; продолжение практики взаимных командировок офицеров. Заместитель Бломберга полковник Миттельбергер в ходе своей поездки в СССР в мае 1928 г. специально занимался оценкой способностей и политических взглядов советских командиров. В отчете он особое внимание уделил начальнику Штаба РККА Тухачевскому (он занимал этот пост с ноября 1925 г. по май 1928 г.), охарактеризовав его как умного и честолюбивого человека.

1929. Командиры РККА Семен Венцов-Кранц (слева первый) и Михаил Калмыков (слева второй) на полевых занятиях в Германии. Оба расстреляны в 1937-1938гг.


С 19 августа по 17 сентября 1928 г. в СССР по приглашению советского правительства находилась делегация во главе с начальником штаба рейхсвера Тэломбергом. В состав делегации входили генерал Э. фон дем Бусше-Иппенбург, командиры полков полковники Фр. Кохенхаузен, Э. Кестринг, майор В. Бешнит (разведка), капитаны X. Хельмих (разведка), О. Хартман (контрразведка) и К. Галленкамп (адъютант Бломберга). Целями визита были осмотр военных школ в Казани, Липецке, а также «Томки», установление личных контактов с ведущими руководителями РККА и изучение Красной Армии. В ходе осмотра «Томки» был выработан совместный протокол о дальнейшем расширении действовавшей там установки и проведении опытных работ с газами. Отметив хорошее состояние школ и их практическое значение для подготовки кадров, Бломберг подчеркнул, что основную выгоду от работы школ получили, конечно, немцы. Затем делегация Бломберга присутствовала на воздушных маневрах под Гомелем и на маневрах УВО под Киевом. В Москве и Ленинграде Бломберг встретился практически со всеми руководителями РККА (наркомвоенмор Ворошилов, начальник Штаба РККА Шапошников, начальник УВВС Баранов, начальник ВОХИМУ Фишман, новый командующий ЛВО Тухачевский, зам. командующего УВО Блюхер). Он очень высоко оценил всех лидеров РККА. Переговоры с Бломбергом Ворошилов начал с «польского вопроса», сказав буквально следующее: «Не только от имени Красной Армии, но и от имени правительства Советского Союза я хотел бы заявить, что в случае нападения Польши на Германию Россия готова оказать любую помощь. Может ли Советский Союз в случае нападения на него Польши рассчитывать на Германию?» Ворошилов подчеркнул, что данный вопрос для СССР решающий. Бломберг дал уклончивый ответ, сославшись на то, что это является «вопросом большой политики, которая находится в компетенции политических ведомств».

Ворошилов просил Бломберга увеличить количество краскомов, обучавшихся на академических курсах рейхсвера, до пяти человек и послать еще десять человек для обучения в технических и артиллерийских войсках, сославшись на то, что в СНК СССР не было единства относительно размещения в СССР пехотной и танковой школ, и ему с трудом удалось отстоять эти школы. Поэтому было бы справедливым, аргументировал Ворошилов, если бы рейхсвер вступился перед своим правительством за посылку стольких краскомов в Германию.

Сей факт примечателен тем, что в документе на имя Сталина от 28 февраля 1928 г. Ворошилов, прося разрешения на приезд полковника Митгельбергера в СССР, выдвинул следующий аргумент: «Поскольку немцы дали возможность прибыть в Германию на учебу соответствующим работникам РККА - тт. Уборевичу, Эйдеману, Аппоге, - мы не имеем формального повода не удовлетворить просьбу немцев». Это свидетельствует о том, что в высшем руководстве СССР и ВКП(б) все же были, и притом немалые (пускать - не пускать) сомнения, если даже Ворошилову приходилось использовать подобные аргументы для убеждения Сталина. Бломберг пробыл начальником генштаба рейхсвера около двух лет. В июле 1929 г. он был назначен командующим военного округа в Восточной Пруссии. Крестинский, убеждая Ворошилова в письме от 21 июля 1929 г. в необходимости продолжения сотрудничества РККА с рейхсвером и подчеркивая неизменность отношения как германских политиков, так и военных к СССР, относительно Бломберга писал: «Уходит Бломберг - наш друг. На его место назначается Гаммерштейн[335]. Гаммерштейн находился под влиянием людей, к нам дружелюбных. Есть все основания считать, что он разовьется в такого же дружественного человека, как Бломберг»[336]. В записке в Политбюро ЦК ВКП(б) и Сталину, составленной в марте 1929 г., Ворошилов поставил вопрос о направлении на летне-осенний период 1929 г. в Германию 8 офицеров (командующий БВО Егоров, командир 1-го стрелкового корпуса Калмыков, помощник начальника ВВС РККА Меженинов, начальник 1-й Ленинградской артшколы Федотов, начальник артиллерии МВО Розынко, комдив 24-й дивизии Даненберг, командир 40-го полка Катков и командир 15-го полка Венцов. Все кандидатуры были утверждены наркомвоенмором и Политбюро). Еще трое (Якир, Зомберг и Степанов) обучались на III курсе в рейхсвере и должны были также участвовать в полевых поездках, маневрах и тактических занятиях соединений рейхсвера. В свою очередь, немцы намеревались командировать в СССР в 1929 г. также 8 офицеров и еще 4 инспекторов инженерных войск сроком на один месяц для участия в полевых занятиях РККА. 18 февраля 1929 г. военный министр Гренер и министр иностранных дел Штреземан договорились о посылке в 1929 г. 52 человек в Липецк, 11 человек в Казань, «необходимого» персонала на «Томку», 14 человек на маневры, одного опытного штабного офицера на полгода и 5 человек для изучения русского языка. Иными словами, в 1929 г. в СССР для обучения и проведения испытаний от рейхсвера выезжало почти 90 Человек. И это помимо постоянно действовавшего в школах рейхсвера и в «Центре Москва» персонала, а также представителей германских военнопромышленных фирм. Германский штабной офицер полковник X. Хальм в 1926 г. и в 1927 г. дважды побывал в СССР на осенних маневрах РККА. 15 сентября 1929 г. началась его вторая полугодовая «миссия» в Москве в качестве советника по всем тактико-оперативным вопросам. Об этом упоминается в беседе Ворошилова с Хамерштайном от 5 сентября 1929 г. В своем отчете от 2 ноября 1929 г. о военной академии им. Фрунзе, составленном на основе трехнедельного пребывания в ней (5 - 26 октября 1929 г.), он, отметив несколько хорошо подготовленных фигур из числа руководства и профессорского состава академии (Р. П. Эйдеман, А. А. Свечин, А. И. Верховский, И. И. Вацетис, Ф. Ф. Новицкий и др. - почти все служили в царской армии), невысоко оценил работу академии в целом, поскольку «на самых ответственных преподавательских постах» академия не располагала профессорско-преподавательским составом с опытом руководства соединениями всех родов войск в мирное либо в военное время. Гражданская же война в этом смысле не могла сравниться с масштабами современной войны. По заключению Хальма, «надо было бы вести прежде всего подготовку руководителей по другому руслу».

В 1930 г. в Академии в качестве преподавателей военной истории 2-3 курсов начали работать майоры Фр. Паулюс (будущий генерал-фельдмаршал), К. Бреннеке и Г.-Х. Райнхардт. По распоряжению военного министерства Германии они в течение трех лет, с 1930 по 1933 гг., работали в СССР в качестве военных советников. Занятия по тактической подготовке в Академии вели подполковник. В. Кайтель (Кейтель) и майор В. Модель (оба - будущие генерал-фельдмаршалы)[337]. На заседании германского кабинета 20 февраля 1930 г. военный министр Гренер информировал, что в 1929 г. на маневры каждая из сторон направила по 12 офицеров. В «Центре Москва» тогда было занято, 5 немецких служащих; в авиационной школе: один руководитель, семь преподавателей, 85 человек постоянного персонала, в том числе советские представители, на время обучения (15 мая - 15 октября) ежегодно приезжали еще 52 человека; в танковой школе: водитель, один преподаватель, 20 постоянных служащих, обучение в период с 1 мая по 1 ноября ежегодно проходили 10 офицеров; на «Томке» насчитывалось 33 человека, в основном химики (1 руководитель, 1 врач, 31 служащий). В 1929-1930 гг. общие расходы военного министерства на эти 4 объекта составили 6,7 млн. марок, в 1930-1931 гг. - 5,29 млн. марок. В августе - сентябре 1929 г. Хаммерштайн во главе небольшой делегации - «группы Хаммерштайна-Кюленталя»[338] почти 6 недель(!) по приглашению советского правительства находился в СССР. Он осмотрел райхсверовские «объекты» в Липецке, Казани и «Томку», а также несколько советских военных объектов, в т. ч. Центральный военный химический полигон (ЦВХП) в Шиханах (близ г. Вольска), почти две недели провел на осенних маневрах УВО под Киевом. В Казани Хаммерштайна сопровождал начальник Артиллерийского управления РККА Г. И. Кулик, в «Томке» и в Шиханах - начальник ВОХИМУ РККА Я. М. Фишман.

В Москве 5 сентября 1929 г. состоялись продолжительные переговоры Ворошилова с Хаммерштайном и Кюленталем. Подход Ворошилова был сугубо прагматичным. На деликатно высказанное Хаммерштайном пожелание «предупреждать такие вещи, которые немецкой армии затруднили бы дружбу с Красной Армией», - он имел в виду тему о невмешательстве во внутреннюю политику, а также поддержку из Москвы деятельности КПГ и III Интернационала, - Ворошилов коротко заявил: «Нам незачем впутывать III Интернационал или партии к нашим чисто деловым отношениям. Мы стоим на почве деловых отношений и кроме обоюдовыгодных вопросов никаких других обсуждать не можем и не должны». Он поднял практически все волновавшие его вопросы, - здесь и деятельность школ, включая пополнение их оборудования современными моделями танков, самолетов, и использование результатов опытных работ, проводившихся немцами в Казани и Липецке для советского танко- и самолетостроения, и организация технической помощи «по артиллерийской линии», включая приглашение немецких спецов на советские оборонные заводы, и организация при их помощи КБ. Он просил предоставить все чертежи артиллерийских систем и танков, а также «возможность ознакомиться со всей работой по танковому вопросу во всем его объеме, как она проводится в Германии» за «соответствующие компенсации». В этой связи был поднят вопрос о сотрудничестве с «Круппом». Ворошилов предложил «иначе организовать посылку советских комкоров для обучения в Германию. Если раньше интерес был к военной подготовке в общем, то теперь речь шла о том, чтобы создать несколько специализированных групп (общевойсковую, артиллерийскую, военного сообщения и т. д.) по два - три человека с обеспечением доступа «во все части и учреждения райхсвера по соответствующим специальностям». Хаммерштайн обещал данную просьбу исполнить, и уже в 1930 г. в Германию был высажен целый «учебный десант» нескольких групп военных специалистов: общевойсковая группа[339], группа ВВС[340], военно-техническая группа[341], группа УММ[342] и др. Особенно мощным был поток целевых групп представителей РККА в 1931 г.: общевойсковая группа[343], военно-техническая группа и вооружений (дважды)[344] группа военного сообщения (ВоСо)[345], штабная группа[346], группа УММ[347], топографическая группа[348], группа Управления военно-конных заводов[349] и еще одна группа специалистов[350]. Для командированных в германский райхсвер еще в августе 1928 г. была составлена подробная памятка из 10 пунктов. Главное внимание предписывалось уделить на «выяснение: 1. Вопросов организации и методов проведения учений, маневров, полевых поездок, 2. Новых технических средств борьбы и 3. Важнейших тактических и оперативных взглядов, отличающихся от уставных положений Красной Армии». Настоятельно рекомендовалось составлять личные заметки и вести дневники. По окончании поездки каждая группа была обязана представить письменный отчет с освещением наиболее важных вопросов занятий с приложением к нему документальных материалов. Практически каждая группа составила затем подробнейшие отчеты со своими наблюдениями, размышлениями, выводами[351]. К этому времени по решению РВС СССР была создана Комиссия по использованию опыта командированных в Германию групп под председательством заместителя председателя РВС и зам. наркомвоенмора Тухачевского. В августе 1932 г. она приняла решение издать доклады групп Егорова, Путны, Аппоги, Ефимова «в части касательно войсковых вопросов», стенограммы докладов руководителей групп в виде «не подлежащих оглашению бюллетеней» распространить вплоть до полков включительно и ознакомить с ними начсостав частей.

Решением от 19 августа 1931 г. Штабу РККА было поручено организовать обработку и издание отчетов всех (sic!) групп, ездивших в Германию в 1931 г. к январю 1932 г., а это, как минимум, 30-40 отчетов. Как следовало из доклада IV (разведывательного) управления Штаба РККА от 19 сентября 1931 г. на заседании Комиссии РВС (комиссии Тухачевского), общее количество ездивших в Германию «по линии военведа за 1925-1931 гг. составило 156 человек». Около 50 % из них - для изучения общевойсковых вопросов и вопросов штабной службы, остальные - для изучения специальных вопросов (военная техника, промышленность, снабжение, армия, военно-санитарное дело, связь, конница, артиллерия, воздушный и морской флот и т. д.). На основе этих материалов было издано два больших труда о маневрах германской армии в 1927 г. и о летней учебе германской армии в 1928 г., работа о тактической подготовке германской армии в 1928-1930 гг., большой труд об оперативной подготовке германской армии; выпущено пять брошюр (в 1928-1929 гг.) по тактическим, оперативным и снабженческим играм рейхсвера. Кроме того в «Информационном сборнике» Разведупра в 1926-1931 гг. было помещено 300 статей и заметок по Германии, большей частью на основе материалов этих групп. В 1929 г. в Москве была опубликована книга Фишмана «Военно-химическое дело». Наконец, комиссией Тухачевского было решено к 1 марта 1932 г. издать сборники: • «Работа штабов в рейхсвере» (по материалам Путны); • «Летняя учеба германской армии в 1930 г.» (по материалам Белова); • «Тактическое применение военной техники по германским взглядам» (по материалам Егорова); • «Сборник тактических задач, военных игр и полевых поездок, проработанных на курсах германского генштаба в 1931 г.» (по материалам Егорова, Белова и др.); • «Методическое руководство по пулеметной и артиллерийской стрелковой подготовке» (по материалам Орлова, Германовича); • «Устройство войскового тыла германской армии» (по материалам Егорова и Лепина)[352]. Учитывая это, совсем не кажется странным то, что, - как информировал 15 августа 1931 г. Реввоенсовет СССР новый начальник Штаба РККА А. И. Егоров, сменивший в июне 1931 г. Б. М. Шапошникова, - план работы Военной Академии на 1930/31 год «по всем признакам построен на учете опыта и позаимствован у Германской Военной Академии»[353]. В свою очередь, несколько увеличился и поток командированных в 1931 г. в РККА германских офицеров: артиллеристы: подполковник Мерчинский и капитан Р. Крузе (Одесса, Павлоград); кавалеристы: майор В. Модель и капитан Хорн (Ростов и Прохладная); летчик капитан X. Ашенбреннер (Харьков); группа старших офицеров рейхсвера на окружных маневрах: подполковник X. Файге (МВО), полковник В. фон Браухич, подполковник В. Кайтель и капитан А. Кречмер (БВО), а также полковник Э. Кестринг, сменивший в 1931 г. в качестве руководителя «Центра Москва» Нидермайера. Продолжительность их пребывания в войсках составляла в среднем от 10 дней до полутора месяцев. Летом 1931 г. Кестринг был взят руководством РККА в инспекционную поездку по частям РККА. Он проехал более 7 тыс. км. (Бердичев, Курск, Оренбург, Свердловск). Вернувшись, Кестринг написал своему бывшему шефу - генералу Зекту, что следы германского влияния в Красной Армии видны повсюду: «Наши взгляды и методы проходят красной нитью через их взгляды и методы»[354].

В ноябре 1931 г. в СССР с официальным визитом прибыл новый начальник штаба рейхсвера генерал Адам. Он сменил в 1930 г. генерал-полковника Хаммерштайна. Хаммерштайн стал главнокомандующим райхсвера и находился на это посту почти четыре года до конца января 1934 г. Адама сопровождали подполковник Э. фон Манштейн и капитан Хофмайстер. Адам посетил в Москве Военную Академию, школу ВЦИК, военную школу им. Каменева в Харькове, ряд войсковых подразделений РККА (кавалерийский и танковый полки), харьковскую воздушную бригаду, моторизованный разведотряд в Киеве, к осмотру которого он проявил повышенный интерес. 9 ноября 1932 г. он вел переговоры с высшим военным руководством СССР.
На обеде Дирксен имел продолжительный разговор с Тухачевским. Тухачевский высказал ряд различных претензий по неудовлетворительному снабжению школ, упомянув о танках новой конструкции и авиационном нефтемоторе фирмы «Юнкерс», которые Германия держит в секрете[357]. Он указал, что гораздо полнее Москву о новинках военной техники информируют англичане и итальянцы.

В сентябре 1932 г., вскоре после вступления Ф. фон Палена на пост райхсканцлера, в Германии побывала советская военная делегация во главе с Тухачевским. Она присутствовала на осенних маневрах райхсвера, ей были показаны полигоны и испытания новой военной техники. Тухачевский встретился с высшим военным руководством Германии (Шляйхер, Хаммерштайн, Адам), был принят президентом Германии фельдмаршалом П. фон Гинденбургом. Сопровождавшие Тухачевского старшие офицеры (Фельдман, Седякин, Горбачев и др.) затем составили подробнейшие отчеты. Цель осенних маневров райхсвера в 1932 г. (в районе р. Одер) состояла в разработке способов вооруженной борьбы в случае войны с Польшей, которая, по замыслу маневров, «используя незащищенную границу с Силезией», имела возможность вторгнуться в Германию большими силами по широкому фронту и создать непосредственную угрозу Берлину. На маневрах, которым придавалось политическое значение, участвовало все руководство райхсвера, включая президента Германии фельдмаршала Гинденбурга, давшего «вводную» участникам маневров. Были приглашены все военные атташе и представители иностранных государств за исключением Польши, Франции, Бельгии, Сербии. «По известным политическим причинам немцы особо подчеркивали присутствие на маневрах командиров Красной Армии во главе с Тухачевским и представителя Итальянской армии - помощника начальника Генштаба Монти. Тухачевский был в центре внимания, везде - и в машине, и в поле, и за столом ему предоставлялось «первое и почетное место». Фельдман отмечал, что немцы были очень недовольны и расстроены, что первые два дня из-за неурядиц с багажом советские военные представители вынуждены были носить гражданское платье. В ходе маневров на Тухачевского произвели впечатление высокая степень моторизации и телефонизации райхсвера, хорошая выучка солдат и офицеров, их спокойно-равнодушное отношение к маневрам, достоинство, с которым держатся старшие офицеры. «Немецкий офицер - профессионал, мастер высокого класса», - писал Фельдман. Маневры привлекли огромное количество зрителей и наблюдателей. «Немецкий буржуа и интеллигент любит военщину, любит райхсвер (еще бы, на него вся надежда)»[358]. После разбора маневров во Франкфурте, в котором участвовали Гинденбург и Хаммерштайн, делегация Тухачевского отбыла в Берлин. После трехдневного пребывания в Берлине делегация посетила Дрезденскую военную школу, пехотный полк, Кенигсбергский полигон, аэродром в Темпельхофе, а также заводы Сименса. В отчете о беседе с главкомом рейхсвера Хаммерштайном о роли танков, авиации, организации войск «в будущей войне» Фельдман, один из высших офицеров РККА, не удержался от весьма показательной реплики: «Не один десяток летчиков из нашей пылкой молодежи видит себя в воздушном рейде над Варшавой».

Визит делегации Тухачевского в Германию в сентябре 1932 г. был последним крупным визитом советских военачальников накануне прихода к власти Гитлера. По немецким подсчетам, в 1926-1933 гг. в Германии в длительных командировках побывало 143 комкора РККА. С разбивкой по годам это выглядело так: 1926 г. - 10 человек, 1927 г. - 9, 1928 г. - 19, 1929 г. - 19, 1930 г. - 20, 1931 г. - 37, 1932 г. - 33, 1933 г. - 4[359]. Некоторые из них были на трех-пятимесячных курсах, а некоторые проходили полный курс, как правило, II и/или III курс германских военно-академических курсов. Эта статистика довольно наглядно подтверждает, что 1930-1932 гг. были наиболее плодотворными («учебный десант»), а в 1933 г. в Германии обучалось лишь четыре комкора.

Источник:
Горлов С.А. "Совершенно секретно: альянс Москва-Берлин 1920-1933 гг."
https://www.e-reading.club/chapter.php/1005087/35/Gorlov_Sergey_-_Sovershenno_sekretno__Alyans_Moskva_-_Berlin_1920-1933_gg..html#n_327