ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
(сборники последнего десятилетия за рубежом и в России)
1.Modern Historical Geographies / Ed. by B. Graham & C. Nash. - Harlow: Pearson Education Limited, 2000. - 280 p.
2.Où en est la géographie historique ? entre économie et culture / Dir. Ph. Boulanger, J.-R. Trochet. - Paris: L’Harmattan, 2005. - 346 p.
3.Историческая география: теория и практика. Сборник научных статей по материалам II Международной конференции Санкт-Петербург, 15-18 апреля 2002 г. - Санкт-Петербург: РГГМУ, 2004. - 133 с.
4.Проблемы исторической географии и демографии России. Вып. I. / Отв. ред. Ю.А. Поляков. - Москва: Институт российской истории, 2007. - 402 с.
Репутация исторической географии как «науки с весьма неопределенным содержанием» принадлежит к разряду своеобразных историографических констант. Вышеприведенные слова В.К. Яцунского, использованные в 1950 г., для характеристики «современного состояния буржуазной историографии» вопроса, и, в сущности, представляющие собой прямую цитату из книги С.К. Кузнецова 1910 г., как мы увидим далее, и по сей день продолжают оставаться актуальными для целого ряда авторов. Интереснейшую проблему представляет собой сама история этого смутного статуса, предопределенная жанровым своеобразием античной традиции: представленное в трактате Птолемея деление географического знания на географию и хорографию через посредство ориентированной на классические образцы гуманистической науки оказало влияние на складывание курсов соответствующих дисциплин в университетах модерна, и, в конечном счете, на генезис известных нам «научных» истории и географии. Ориентация университетских куррикулюмов на воспроизведение гуманистической модели «древней географии», в соответствии с которой античный идеал хорографии (т.е. описательного страноведения) осмыслялся как составная часть курса истории, как кажется, определила (или до поры определяла) развитие историко-географического направления в англо-саксонской и французской историографиях. И, наоборот, в ситуации ранней специализации, раннего разделения географии (как естественно-научной дисциплины) и истории (как дисциплины гуманитарной) - кроются истоки своеобразного кризиса идентичности, свойственного для германской, а затем и российской (советской) исторической географии.
Своеобразной иллюстрацией к этому утверждению может служить предварительный обзор коллективных трудов по исторической географии, изданных в течение последнего десятилетия: помимо массива исследований, посвященных конкретным историческим или географическим сюжетам, такие сборники включают в себя работы по теории и методологии дисциплины, по- видимому, отражающие консенсус, достигнутый данной академической группой по вопросу о том, что же такое историческая география в начале XXI в .
1. Первый сборник, изданный под редакцией географов Б. Грэхэма (Ольстерский университет) и К.Нэш (Лондонский университет), отражает современное cостояние англо-саксонской системы исторической географии, которая представляет собой географическую дисциплину, ориентированную на изучение исторического измерения культурной, экономической и политической географии. Во введении (с.1) поясняется двойной смысл выражения «modern historical geographies», которым описывается характерная взаимосвязь методологических подходов, актуальных для историко-географической науки начала XXI в. и конкретных тем, эти методологии порождающих. По словам классика географической науки А. Геттнера «география, по самому определению своего понятия, ограничена, строго говоря, рассмотрением настоящего»: эта первостепенная ориентация на исследования географического пространства в его современном виде, лежащая в основе географии, порождает настойчивую «актуальность» работ, (как тематическую, так и методологическую) и современной «географической» исторической географии.
Структурирующими для сборника являются три важнейших тематических кластера: (1) «Взаимосвязанные исторические географии» - темы, определяющиеся традицией синтеза микро- и макро подходов в историко-географических исследованиях, при которой, например, сети коммуникаций, транспорта и торговли, существовавшие в Европе и ее колониальной периферии эпохи модерна, и конкретные места, включавшиеся в эти единства, исследуются в связи c идеями национального государства и империализма; (2) «Разделенные исторические географии» - описание специфических процессов, связанных с модернизацией разнообразных социальных групп и местностей, осуществлявшихся через построение иерархических социальных отношений, актуализировавших гендерные, расовые и классовые различия; (3) «Политика прошлого в настоящем» - темы, связанные с процессами идентификации идеологических конструктов модерна, увязанных с географией (национализм, колониализм), оказывающих влияние на современное понимание социальных отношений или культурную идентичность.
По словам Б. Грэхэма и К. Нэш современная историческая география, в самом начале своего развития тесно связанная с практикой реконструкции физических ландшафтов прошлого, затем, вместе со всей остальной географией, много занимавшаяся процессами индустриализации, сельского хозяйства, миграциями и паттернами расселения, транспортными сетями, урбанизацией и землевладением, cейчас, на своем новом этапе обращается прежде всего к материальным, политическим и символическим аспектам путешествий и географических открытий, истории идей империализма и колониализма, нации и государства, природы и ее изменений… Историко-географы проявляют особый интерес к истории познания, практикам и формам репрезентации того или иного места, разным формам знания от картографии до классификаций вещей, животных и человечества.
В числе глав сборника, посвященных воплощению данных методологических принципов в конкретных исследованиях, такие как «Исторические географии глобализации с 1500 по 1800 гг.», «Исторические географии империализма», «Исторические географии географии и империи», «Исторические географии колонизированного мира», «Исторические географии ландшафта», «Исторические географии урбанизма» и т.п.
2. Англо-саксонская наука, таким образом, оказалась способна создать институты, в которых диалог по поводу исторической географии носит глобальный, интернациональный характер. В других ученых сообществах, однако, может осознаваться недостаток контактов и определенная стагнация историко-географического дискурса. Сборник, выпущенный в 2005 г. в Париже по итогам международной историко-географической конференции в Сорбонне, открывался словами его редакторов Ж.-Р. Троше и Ф. Буланже, констатирующими, с одной стороны, недостаток общего представления об этой дисциплине, существующий у большинства французских ученых, с другой - интерес, возникший к соответствующей проблематике в последние годы (совпадающий с возобновлением деятельности Комиссии по Исторической Географии (Commission de Geographie Historique) при Национальном Французском Географическом Комитете (CNFG, Comité National Français de Géographie).
Историческая география во Франции, таким образом, также осознается как наука географического цикла, обладающая, по словам ряда авторов сборника, дисциплинарным единством, связанным с единством источников; другие, которых большинство, предполагают, что сам объект исследования определяет его историко-географический метод: в первой части коллективной монографии содержатся статьи, посвященные методологии исторической географии (особо интересен, на наш взгляд, раздел, посвященный описанию специфики французской историко-географической традиции, оказывавшей влияние в том числе, и на формирование англо-саксонской модели), вторая и третья части посвящены современного состояния тем, важнейший этап изучения которых совпал с золотым веком французских «географии человека» и исторической географии - в особенности, важна третья часть, посвященная аспектам исторической географии аграрной Франции.
3. В современной России, как и во Франции, инициаторами перемен в области исторической географии выступают в первую очередь географы. В 1996 г. при Институте географии РАН был создан Семинар по Исторической Географии РАН, предполагающий своей основной целью «способствовать формированию истори¬ческой географии как самостоятельного междисциплинарного научно¬го направления на стыке собственно географических и исторических исследований, обеспечивая единство, синтез географии и истории»]. Результатом деятельности семинара на данный момент является издание трех номеров «Вестника Исторической географии». Положение отечественной школы было представлено авторами «Вестника» в весьма пессимистических тонах: «В дореволюционный период в отечественной исторической географии существовала научная школа, пользовавшаяся огромным авторитетом в мировом масштабе… К сожалению, в советский период эти тради¬ции были утрачены, а само данное междис¬циплинарное направление оказалось на «периферии» научных инте¬ресов и географов, и историков. Преобладающим стал взгляд на исто¬рическую географию как на «узкую» предметную дисциплину - со стороны как историков, так и географов».
К числу работ этой академической группы - российской «географической» исторической географии относится также сборник по материалам конференции, прошедшей в Санкт-Петербурге 15-18 апреля 2002 г., посвященной памяти географа В.С. Жекулина. Статьи первой части сборника отражают повышенное внимание географической науки к методологическим вопросам: cюда относятся статьи Л.Б. Вампиловой о практическом значении регионального историко-географического анализа, Д.Н. Замятина о моделировании историко-географических образов, А.Г. Манакова о вопросах методики историко-культурного районирования, Е. Ю. Колбовского о проблемах культурного ландшафта, Н.В. Пиотух о картографическом методе в исторических исследованиях.
В качестве организующего для большинства работ сборника приведем определение исторической географии, данное Л.Б. Вампиловой (с. 5): «Историческая география изучает процессы и этапы формирования существующих ныне природно-общественных систем в пределах ойкумены в ходе их исторического развития. Основные задачи науки сводятся к критерию «одновременности» - параллельно изучается изменение природных компонентов, ландшафтов, природопользования, населения, этносов, экономики и т.д. Производится реконструкция стадий исторического процесса освоения и заселения различных территорий, а также анализ влияния этих стадий на формирование и функционирование систем в настоящее время». Данная концепция вполне отвечает сути исторической географии в понимании британской школы, другое пересечение с западной «гуманистической традицией» исторической географии, или, точнее, геоистории во французском духе - концепция историко-географических образов Д.Н. Замятина (c. 13).
4. Характерное для отечественной исторической географии разделение историческую географию историков и историческую географию географов воплощается в логике ГРНТИ, который выделяет две исторических географии. Первая (03.81.33), наряду с палеографией, нумизматикой и другими частными науками входит в систему наук «Вспомогательные исторические дисциплины» области «История», вторая (39.15.) - сама образует отдельную систему, сопоставимую с системами теоретической, физической, экономической географий. Поэтому программы по исторической географии, предназначенные для подготовки студентов-историков, трактуют предмет как вспомогательную дисциплину. В лучшем случае такое прочтение предмета выливается в представление об исторической географии как профессиональной источниковедческой практике, связанной с конкретной локальной историей, в худшем - как о готовом необходимом наборе географических сведений из прошлого той или иной территории, исторической топонимике.
Такой подход не препятствует появлению качественных частных исследований, но не позволяет связать их с тем, что понимают под исторической географией географы. Имеются в виду, в том числе, западные historical geographers, привыкшие воспринимать отдельное исследование не только в его связи с определенной исторической проблематикой, хронологическими и географическими рамками, но также и с методологией. «Сущность кризисной ситуации, сложившейся в отечественной исторической географии, выразилась… в существенном отрыве друг от друга развивающихся реальных исследований и отстающих методологических представлений». Программы по исторической географии, подготовленные географами и для географов, в отличие от исторических, уделяют существенно больше места формированию методологической эрудиции студентов.
Примером последствий, к которым приводит такое положение дел, является первый сборник Центра изучения истории территории и населения России Института российской истории РАН, открывающий публикацию серии «Проблемы исторической географии и демографии России», в которой предполагается освещать различные историко-географические и демографические аспекты развития нашей страны. Теоретическая часть, см. cтатьи К.А. Аверьянова и Э.Г. Истоминой, к сожалению, не содержит очерка западной интеллектуальной традиции и не содержит отсылок к работам коллег историко-географов из Института Географии, что словно бы предопределяет методологическую автаркию и тематическую несвязанность остальных публикаций сборника.