"Эта коммерчески-стратегическая экосистема, которую я назвал «КПК Inc», обладает непревзойденной..."
Ну что, вернулся из гостей и начинаю вечер в журнале с большой статьи о том, кто теперь "главнее всех на свете" (на пару с РФ) -- по крайней мере, цивилизованно человеческом
Еще каких-нибудь лет десять назад это однозначно были Соединенные Штаты Америки -- единственная мировая сверхдержава
Ну а теперь... особенно учитывая "виртуальный характер" теперь уже многих штатовских компаний, "крупнейших" только в "финансовой экономике в условных деньгах"...
Далее цитирую, выделяя некоторые места
Вот только, почему "угроза", а не "надежда", каковой в точно такой же ситуации как минимум коллеги авторов материала величали некогда сами Соединенные Штаты (?)
«Китайский государственный капитализм -- угроза для США и всего мира
Три из пяти крупнейших компаний мира -- китайские. Джо Байдену придется заняться госкапитализмом Пекина
Председатель Си Цзиньпин (в центре) с другими лидерами Коммунистической партии Китая | Representational image: Reuters via ANI
Одна из наиболее серьезных проблем, с которыми столкнется администрация Байдена, заключается в том, как конкурировать и противостоять все более мощной и разрушительной системе государственного капитализма Китая, которая не только угрожает экономическим и стратегическим интересам США, но и подрывает нормативно-правовую архитектуру, которая поддерживает мировую экономику.
Проблема огромная. В списке Fortune Global 500 Китай теперь имеет больше компаний чем Соединенные Штаты (124 против 121), причем почти 75 процентов из них являются государственными предприятиями (ГП). Три из пяти крупнейших компаний мира -- китайские (Sinopec Group, State Grid и China National Petroleum).
Крупнейшие государственные предприятия Китая занимают доминирующие позиции на рынке во многих важнейших и стратегических отраслях, от энергетики до судоходства и редкоземельных металлов.
Согласно расчетам председателя Фримена, совокупные активы 96 крупнейших государственных предприятий Китая составляют более 63 триллионов долларов, что эквивалентно почти 80 процентам мирового ВВП.
Размер и масштаб этих организаций частично зависят от огромного внутреннего рынка Китая, но более важным является тот факт, что госпредприятия, работающие в стратегических секторах (например, банковском деле, инфраструктуре, телекоммуникациях, защищены от внутренней и внешней конкуренции и защищены от любого антимонопольного контроля китайским правительством.
В то время как госпредприятия не являются уникальным явлением для Китая, уровень политического контроля над ними просто беспрецедентный. Как заявил Си Цзиньпин в 2016 году , госпредприятия должны стать «сильнее, лучше и крупнее».
В 2017 году Коммунистическая партия Китая (КПК) внесла поправки в Конституцию, чтобы закрепить положение о том, что партия «играет руководящую роль» в принятии решений на предприятиях.
В том же году глава Министерства промышленности и информационных технологий Сяо Яцин, в то время глава центрального регулятора государственных предприятий, сказал : «Чтобы в полной мере проявить лидерство партии и ее ключевую политическую роль, государственные предприятия должны придерживаться политического принципа, согласно которому все государственные предприятия должна находиться под руководством партии».
Проблема не ограничивается государственными предприятиями или традиционными секторами, которые занимают «командные высоты» мировой экономики. Опираясь на множество субсидий и промышленную политику, на внутренний рынок где ограничивается иностранная конкуренция в стратегических секторах, а также благодаря щедрому государственному кредитованию, частные фирмы Китая продвинулись на мировой рынок и теперь соперничают с американскими и европейскими фирмами за лидерство в передовых технологиях, включая робототехнику, искусственный интеллект, биотехнологии и телекоммуникации.
В то время как многие из этих частных компаний действительно инновационные, не имеют возможностей для бизнеса открытых для их государственных “кузенов”, и “в идеале” предпочитают работать на рынке, свободном от деспотичного государственного вмешательства, также нельзя отрицать, что они часто получают большие выгоды от внутреннего политико-экономического порядка страны которая вложила значительные средства, чтобы стать крупным международным игроком.
Как прямо заявил один высокопоставленный китайский чиновник в интервью в начале этого года: «Независимо от того, государственные или частные предприятия, все они являются китайскими предприятиями».
Вместо того, чтобы работать как совокупность отдельных, ориентированных на прибыль фирм (как это имеет место в большинстве развитых западных экономик), КПК создала надежный набор формальных и неформальных механизмов, которые способствуют установлению связи (различной интенсивности) между государственными предприятиями м номинально частными китайскими фирмами.
Компании, конкурирующие в нестратегических секторах, могут в значительной степени работать на более или менее рыночных условиях, но для любого сектора или отрасли, которые Пекин считает стратегическими, иностранные компании должны ожидать, что китайское правительство “положит свою руку на весы” в интересах отечественных фирм.
Таким образом, когда американские или европейские фирмы конкурируют, скажем, с COSCO Shipping или Huawei, им приходится бороться со всем балансом китайского правительства, а не только с отдельной фирмой.
Американские компании долгое время пытались процветать в рамках этой системы, сотрудничая с местными фирмами и опережая своих местных конкурентов, но по мере того, как Пекин ставит перед собой цель -- занять значительно более высокое место в цепочке создания добавленной стоимости, пространство для иностранных компаний в Китае сокращается.
Если смотреть за пределы Китая, то, что придает этой государственно-капиталистической системе такую огромную глобальную силу, представляет собой синергизм и взаимосвязь между китайскими фирмами, государственными банками и инвесторами, а также китайской партией-государством.
Эта коммерчески-стратегическая экосистема, которую я назвал «КПК Inc», обладает непревзойденной способностью предоставлять полный пакет ценностей при заключении зарубежных инвестиционных сделок: она может покупать, строить и финансировать в непревзойденном масштабе и скорости.
И все же госкапиталистическая система Китая не лишена серьезных недостатков, некоторые из которых уже известны; некоторые из них только начинают проявляться, поскольку международная инвестиционная среда Китая сталкивается с геополитическими препятствиями; и некоторые из них, включая давно признанные проблемы демографии и производительности; начинают кусаться.
Хотя Пекин может использовать свои гигантские многоотраслевые госпредприятия для укрепления доминирующих рыночных позиций в стратегических глобальных отраслях, за это приходится платить, и не в последнюю очередь это давление на более эффективный и производительный частный сектор Китая.
Как убедительно утверждает Ник Ларди из Института Петерсона, «Продолжение роста под руководством государства, при котором растущая доля ресурсов направляется на инвестиции в государственные компании с относительно низкой производительностью, а также все более вездесущее присутствие партии способствует замедлению роста Китая».
Хотя администрация Си предприняла шаги по повышению эффективности государственных предприятий, неизбежно сохранится критическое противоречие между размером государственного сектора и положительной траекторией роста Китая.
Но даже если не учитывать долгосрочную жизнеспособность китайского государственного капитализма, его краткосрочные последствия для Соединенных Штатов также остаются значительными, начиная с присущей им склонности вызывать волны промышленных и технологических избыточных мощностей, которые подрывают американские фирмы, до решающей роли государственных предприятий и поддерживаемых государством фирм в поддержке модернизации китайских вооруженных сил и их зарубежной экспансии.
Ожидание, когда политическая или экономическая система Китая остановится, -- неразумная стратегия, учитывая то, что Пекин на протяжении уже кажется четырех десятилетий бросает вызов законам экономической гравитации»
Источник информации: http://perevodika.ru/articles/1210622.html
Вот так китайская партийная рука рынка порешала судьбу уже множества былых его лидеров
Причем, рынка... преимущественно материального -- может быть, кто-то из читателей еще помнит приводимые здесь диаграммы вклада различных секторов экономики в ВВП Китая и США (?)
В первом большая часть -- были однозначно сектора материального производства
Во вторых... процентов 85 -- виртуальная "сфера услуг"
Так что мировому хозяйству "более ценен" (?)
И Украина при этом рискнула "кинуть" всю эту махину «КПК Inc» с запорожским заводом "Мотор Сич" (?)
Не выглядит ли это, уже простите... "государственным суицидом" (?)
Когда даже некогда могучие Соединенные Штаты уже кричат приведенной выше статьей: "караул!"
Еще каких-нибудь лет десять назад это однозначно были Соединенные Штаты Америки -- единственная мировая сверхдержава
Ну а теперь... особенно учитывая "виртуальный характер" теперь уже многих штатовских компаний, "крупнейших" только в "финансовой экономике в условных деньгах"...
Далее цитирую, выделяя некоторые места
Вот только, почему "угроза", а не "надежда", каковой в точно такой же ситуации как минимум коллеги авторов материала величали некогда сами Соединенные Штаты (?)
«Китайский государственный капитализм -- угроза для США и всего мира
Три из пяти крупнейших компаний мира -- китайские. Джо Байдену придется заняться госкапитализмом Пекина
Председатель Си Цзиньпин (в центре) с другими лидерами Коммунистической партии Китая | Representational image: Reuters via ANI
Одна из наиболее серьезных проблем, с которыми столкнется администрация Байдена, заключается в том, как конкурировать и противостоять все более мощной и разрушительной системе государственного капитализма Китая, которая не только угрожает экономическим и стратегическим интересам США, но и подрывает нормативно-правовую архитектуру, которая поддерживает мировую экономику.
Проблема огромная. В списке Fortune Global 500 Китай теперь имеет больше компаний чем Соединенные Штаты (124 против 121), причем почти 75 процентов из них являются государственными предприятиями (ГП). Три из пяти крупнейших компаний мира -- китайские (Sinopec Group, State Grid и China National Petroleum).
Крупнейшие государственные предприятия Китая занимают доминирующие позиции на рынке во многих важнейших и стратегических отраслях, от энергетики до судоходства и редкоземельных металлов.
Согласно расчетам председателя Фримена, совокупные активы 96 крупнейших государственных предприятий Китая составляют более 63 триллионов долларов, что эквивалентно почти 80 процентам мирового ВВП.
Размер и масштаб этих организаций частично зависят от огромного внутреннего рынка Китая, но более важным является тот факт, что госпредприятия, работающие в стратегических секторах (например, банковском деле, инфраструктуре, телекоммуникациях, защищены от внутренней и внешней конкуренции и защищены от любого антимонопольного контроля китайским правительством.
В то время как госпредприятия не являются уникальным явлением для Китая, уровень политического контроля над ними просто беспрецедентный. Как заявил Си Цзиньпин в 2016 году , госпредприятия должны стать «сильнее, лучше и крупнее».
В 2017 году Коммунистическая партия Китая (КПК) внесла поправки в Конституцию, чтобы закрепить положение о том, что партия «играет руководящую роль» в принятии решений на предприятиях.
В том же году глава Министерства промышленности и информационных технологий Сяо Яцин, в то время глава центрального регулятора государственных предприятий, сказал : «Чтобы в полной мере проявить лидерство партии и ее ключевую политическую роль, государственные предприятия должны придерживаться политического принципа, согласно которому все государственные предприятия должна находиться под руководством партии».
Проблема не ограничивается государственными предприятиями или традиционными секторами, которые занимают «командные высоты» мировой экономики. Опираясь на множество субсидий и промышленную политику, на внутренний рынок где ограничивается иностранная конкуренция в стратегических секторах, а также благодаря щедрому государственному кредитованию, частные фирмы Китая продвинулись на мировой рынок и теперь соперничают с американскими и европейскими фирмами за лидерство в передовых технологиях, включая робототехнику, искусственный интеллект, биотехнологии и телекоммуникации.
В то время как многие из этих частных компаний действительно инновационные, не имеют возможностей для бизнеса открытых для их государственных “кузенов”, и “в идеале” предпочитают работать на рынке, свободном от деспотичного государственного вмешательства, также нельзя отрицать, что они часто получают большие выгоды от внутреннего политико-экономического порядка страны которая вложила значительные средства, чтобы стать крупным международным игроком.
Как прямо заявил один высокопоставленный китайский чиновник в интервью в начале этого года: «Независимо от того, государственные или частные предприятия, все они являются китайскими предприятиями».
Вместо того, чтобы работать как совокупность отдельных, ориентированных на прибыль фирм (как это имеет место в большинстве развитых западных экономик), КПК создала надежный набор формальных и неформальных механизмов, которые способствуют установлению связи (различной интенсивности) между государственными предприятиями м номинально частными китайскими фирмами.
Компании, конкурирующие в нестратегических секторах, могут в значительной степени работать на более или менее рыночных условиях, но для любого сектора или отрасли, которые Пекин считает стратегическими, иностранные компании должны ожидать, что китайское правительство “положит свою руку на весы” в интересах отечественных фирм.
Таким образом, когда американские или европейские фирмы конкурируют, скажем, с COSCO Shipping или Huawei, им приходится бороться со всем балансом китайского правительства, а не только с отдельной фирмой.
Американские компании долгое время пытались процветать в рамках этой системы, сотрудничая с местными фирмами и опережая своих местных конкурентов, но по мере того, как Пекин ставит перед собой цель -- занять значительно более высокое место в цепочке создания добавленной стоимости, пространство для иностранных компаний в Китае сокращается.
Если смотреть за пределы Китая, то, что придает этой государственно-капиталистической системе такую огромную глобальную силу, представляет собой синергизм и взаимосвязь между китайскими фирмами, государственными банками и инвесторами, а также китайской партией-государством.
Эта коммерчески-стратегическая экосистема, которую я назвал «КПК Inc», обладает непревзойденной способностью предоставлять полный пакет ценностей при заключении зарубежных инвестиционных сделок: она может покупать, строить и финансировать в непревзойденном масштабе и скорости.
И все же госкапиталистическая система Китая не лишена серьезных недостатков, некоторые из которых уже известны; некоторые из них только начинают проявляться, поскольку международная инвестиционная среда Китая сталкивается с геополитическими препятствиями; и некоторые из них, включая давно признанные проблемы демографии и производительности; начинают кусаться.
Хотя Пекин может использовать свои гигантские многоотраслевые госпредприятия для укрепления доминирующих рыночных позиций в стратегических глобальных отраслях, за это приходится платить, и не в последнюю очередь это давление на более эффективный и производительный частный сектор Китая.
Как убедительно утверждает Ник Ларди из Института Петерсона, «Продолжение роста под руководством государства, при котором растущая доля ресурсов направляется на инвестиции в государственные компании с относительно низкой производительностью, а также все более вездесущее присутствие партии способствует замедлению роста Китая».
Хотя администрация Си предприняла шаги по повышению эффективности государственных предприятий, неизбежно сохранится критическое противоречие между размером государственного сектора и положительной траекторией роста Китая.
Но даже если не учитывать долгосрочную жизнеспособность китайского государственного капитализма, его краткосрочные последствия для Соединенных Штатов также остаются значительными, начиная с присущей им склонности вызывать волны промышленных и технологических избыточных мощностей, которые подрывают американские фирмы, до решающей роли государственных предприятий и поддерживаемых государством фирм в поддержке модернизации китайских вооруженных сил и их зарубежной экспансии.
Ожидание, когда политическая или экономическая система Китая остановится, -- неразумная стратегия, учитывая то, что Пекин на протяжении уже кажется четырех десятилетий бросает вызов законам экономической гравитации»
Источник информации: http://perevodika.ru/articles/1210622.html
Вот так китайская партийная рука рынка порешала судьбу уже множества былых его лидеров
Причем, рынка... преимущественно материального -- может быть, кто-то из читателей еще помнит приводимые здесь диаграммы вклада различных секторов экономики в ВВП Китая и США (?)
В первом большая часть -- были однозначно сектора материального производства
Во вторых... процентов 85 -- виртуальная "сфера услуг"
Так что мировому хозяйству "более ценен" (?)
И Украина при этом рискнула "кинуть" всю эту махину «КПК Inc» с запорожским заводом "Мотор Сич" (?)
Не выглядит ли это, уже простите... "государственным суицидом" (?)
Когда даже некогда могучие Соединенные Штаты уже кричат приведенной выше статьей: "караул!"