Предысходное.
***
«Шлеп-шлеп».
«Шлеп-шлеп-шлеп».
Малышка, неуверенно покачиваясь, добирается до стола и хватается за его ножку.
- Артанис - босая пятка! - Айканаро взмахивает ложкой и победно стучит ей по столешнице.
- Зачем ты так? - я поднимаю сестренку на руки.
- А почему она без сапог?
- Потому что из старых выросла. Доешь! - я придвигаю брату миску с кашей.
- Мы сошьем по ножке новые сапожки, - отец входит в кухню с корзиной розовато-рыжих персиков и желтых, с ярко алыми боками, груш.
Каким-то одним неуловимым движением, он одновременно поднимает с пола оброненную Айканаром сливу, опускает корзину у таза с водой, и успевает еще локтем подвинуть кувшин, стоящий на самом краю стола. Я всегда поражался его грации и ловкости. А теперь, когда дома четверо детей*, Арафинвэ научился делать несколько дел одновременно, и это дается ему так легко, точно он всегда только домашним хозяйством и занимался.
Быстро сполоснув фрукты, отец мягко проскальзывает у меня за спиной, вручает Нэрвен персик, который она обхватывает обеими ладошками, а нам с Амбарато по половинке груши, и садится на высокий табурет.
- Сынок, ты поешь тоже, - он забирает у меня сестренку и сажает себе на колено, - Артаресто! Ты не голоден? Грушу будешь?
Из гостиной доносится неопределенное мычание.
- Я сейчас встретил Финдекано на улице. Передавал, что твой дорогой друг и брат хотел показать тебе какое-то свое новое достижение. Поедешь?
Арафинвэ снова придвигает младшему сыну миску, которую тот тихонько пытался опрокинуть со стола, а другой рукой вытирает Артанис ротик.
- Если поедешь, то я с тобой передам для Ноло письмо, давно хотел его кое о чем спросить. Артаресто! Если будешь, иди возьми! Отвезешь?
Конечно, отец мог бы и сам съездить к Нолофинвэ, но, как мне кажется, ему гораздо приятнее вот так сидеть с нами дома, возиться с малышней, учить Айканара читать и писать, шить башмачки из мягкой кожи для дочки, подбирать для моей лиры новые струны… Гораздо приятнее, чем молча выслушивать о новых ссорах между старшим сыном Индис и единственным сыном Мириэли. Чем так же молча принимать на себя печаль и отчаяние своего отца, который только с младшим сыном - спокойным, уравновешенным, мягким и ласковым может разделить накопившееся. Королю нолдор тоже не легко приходится в этих конфликтах. И, я знаю об этом по случайным обмолвкам отца, Финвэ во многом винит себя…
- Так отвезешь? - отец, кажется, не замечает, что я задумался о чем-то нехорошем.
- Разумеется! - я стараюсь улыбнуться, как ни в чем не бывало.
- Инголдо, если тебе тяжело… - он смотрит на меня с сочувствием.
Мотаю головой.
Как старший сын я во многом разделяю с ним обязанности и то, что сейчас копится в Тирионе. Какое-то общее беспокойство, еще слабо заметное посторонним, но отчетливо показывающее свое неприветливое лицо нам, детям трех Домов нолдор.
- Спасибо. К твоему приезду я постараюсь закончить с инструментом. Поиграешь нам с мамой? Она должна вернуться из Гаваней в Час Смешения.
Я хочу ответить, но вместо этого вздрагиваю от неожиданности: кто-то ощутимо кусает меня за палец. Заглянув под стол, я обнаруживаю там Арато, который, стоя на четвереньках пытается отгрызть большую часть от моей груши, руку с которой я в задумчивости опустил на колено.
- Ты что делаешь?
- А гохный вок! - сквозь стиснутые зубы у брата получается что-то не членораздельное.
- Ангарато пусти, больно вообще! Кто ты?
- Горный волк! - средний арафинвион наконец выплевывает мой палец, но вот грушу от него спасти не удается.
Он высовывается из-под стола и тут же получает от Артанис ложкой по макушке: маленькую воительницу возмутило, что ее любимого брата посмели укусить.
- Артанис, нельзя так делать! - папа перехватывает ее ручку. - Драться нехорошо! Амбарато, опрокинул, будь добр, возьми тряпку и собери. Без разговоров. Арато, вылезай. Где ж ты про волков опять наслушался?
Брат послушно вылез, взгромоздился на стул и потянулся к персикам.
- У Тьелкормо пес - волкодав! Он сказал, раз волкодав, значит, охотится на волков! А значит мы обязательно поедем на охоту и их найдем!
- Волков в Амане не водится**, - возразил отец. - Только в Эндорэ.
- Значит, мы поедем на охоту в Эндорэ! - радостно сообщил Арато.
- Как же вы поедете? Ведь между Аманом и теми берегами море?
- А мы возьмем у Ольвэ корабль и поплывем!
Я встал, вытащил из корзины две груши и немного слив, намереваясь отправиться в сад.
- Если вы поплывете, то это будет уже не охота, а рыбалка.
- Рррррры! - ответил младший, победно вгрызаясь в персик.
- Инголдо, покорми пожалуйста, нашего мыслителя, иначе его не дозовешься.
Я посмотрел на отца. Кажется таким счастливым, как сейчас я его уже давно не видел.
Артаресто сидел в гостиной на полу у низкого столика. На темной ореховой столешнице перед ним из пластинок нефрита, хризопраза и опала мозаикой была выложена… да, груша.
____________________________________
* - Артанис меньше годика, возраст остальных надо считать от нее. По мнению автора, разница в возрасте между тремя младшими арфингами очень небольшая.
** - В Валиноре имелась вся флора и фауна, которая была в Эндорэ, но на тему волков у автора есть личное предубеждение. Оно оспоримо и на канон не претендует.
«Шлеп-шлеп».
«Шлеп-шлеп-шлеп».
Малышка, неуверенно покачиваясь, добирается до стола и хватается за его ножку.
- Артанис - босая пятка! - Айканаро взмахивает ложкой и победно стучит ей по столешнице.
- Зачем ты так? - я поднимаю сестренку на руки.
- А почему она без сапог?
- Потому что из старых выросла. Доешь! - я придвигаю брату миску с кашей.
- Мы сошьем по ножке новые сапожки, - отец входит в кухню с корзиной розовато-рыжих персиков и желтых, с ярко алыми боками, груш.
Каким-то одним неуловимым движением, он одновременно поднимает с пола оброненную Айканаром сливу, опускает корзину у таза с водой, и успевает еще локтем подвинуть кувшин, стоящий на самом краю стола. Я всегда поражался его грации и ловкости. А теперь, когда дома четверо детей*, Арафинвэ научился делать несколько дел одновременно, и это дается ему так легко, точно он всегда только домашним хозяйством и занимался.
Быстро сполоснув фрукты, отец мягко проскальзывает у меня за спиной, вручает Нэрвен персик, который она обхватывает обеими ладошками, а нам с Амбарато по половинке груши, и садится на высокий табурет.
- Сынок, ты поешь тоже, - он забирает у меня сестренку и сажает себе на колено, - Артаресто! Ты не голоден? Грушу будешь?
Из гостиной доносится неопределенное мычание.
- Я сейчас встретил Финдекано на улице. Передавал, что твой дорогой друг и брат хотел показать тебе какое-то свое новое достижение. Поедешь?
Арафинвэ снова придвигает младшему сыну миску, которую тот тихонько пытался опрокинуть со стола, а другой рукой вытирает Артанис ротик.
- Если поедешь, то я с тобой передам для Ноло письмо, давно хотел его кое о чем спросить. Артаресто! Если будешь, иди возьми! Отвезешь?
Конечно, отец мог бы и сам съездить к Нолофинвэ, но, как мне кажется, ему гораздо приятнее вот так сидеть с нами дома, возиться с малышней, учить Айканара читать и писать, шить башмачки из мягкой кожи для дочки, подбирать для моей лиры новые струны… Гораздо приятнее, чем молча выслушивать о новых ссорах между старшим сыном Индис и единственным сыном Мириэли. Чем так же молча принимать на себя печаль и отчаяние своего отца, который только с младшим сыном - спокойным, уравновешенным, мягким и ласковым может разделить накопившееся. Королю нолдор тоже не легко приходится в этих конфликтах. И, я знаю об этом по случайным обмолвкам отца, Финвэ во многом винит себя…
- Так отвезешь? - отец, кажется, не замечает, что я задумался о чем-то нехорошем.
- Разумеется! - я стараюсь улыбнуться, как ни в чем не бывало.
- Инголдо, если тебе тяжело… - он смотрит на меня с сочувствием.
Мотаю головой.
Как старший сын я во многом разделяю с ним обязанности и то, что сейчас копится в Тирионе. Какое-то общее беспокойство, еще слабо заметное посторонним, но отчетливо показывающее свое неприветливое лицо нам, детям трех Домов нолдор.
- Спасибо. К твоему приезду я постараюсь закончить с инструментом. Поиграешь нам с мамой? Она должна вернуться из Гаваней в Час Смешения.
Я хочу ответить, но вместо этого вздрагиваю от неожиданности: кто-то ощутимо кусает меня за палец. Заглянув под стол, я обнаруживаю там Арато, который, стоя на четвереньках пытается отгрызть большую часть от моей груши, руку с которой я в задумчивости опустил на колено.
- Ты что делаешь?
- А гохный вок! - сквозь стиснутые зубы у брата получается что-то не членораздельное.
- Ангарато пусти, больно вообще! Кто ты?
- Горный волк! - средний арафинвион наконец выплевывает мой палец, но вот грушу от него спасти не удается.
Он высовывается из-под стола и тут же получает от Артанис ложкой по макушке: маленькую воительницу возмутило, что ее любимого брата посмели укусить.
- Артанис, нельзя так делать! - папа перехватывает ее ручку. - Драться нехорошо! Амбарато, опрокинул, будь добр, возьми тряпку и собери. Без разговоров. Арато, вылезай. Где ж ты про волков опять наслушался?
Брат послушно вылез, взгромоздился на стул и потянулся к персикам.
- У Тьелкормо пес - волкодав! Он сказал, раз волкодав, значит, охотится на волков! А значит мы обязательно поедем на охоту и их найдем!
- Волков в Амане не водится**, - возразил отец. - Только в Эндорэ.
- Значит, мы поедем на охоту в Эндорэ! - радостно сообщил Арато.
- Как же вы поедете? Ведь между Аманом и теми берегами море?
- А мы возьмем у Ольвэ корабль и поплывем!
Я встал, вытащил из корзины две груши и немного слив, намереваясь отправиться в сад.
- Если вы поплывете, то это будет уже не охота, а рыбалка.
- Рррррры! - ответил младший, победно вгрызаясь в персик.
- Инголдо, покорми пожалуйста, нашего мыслителя, иначе его не дозовешься.
Я посмотрел на отца. Кажется таким счастливым, как сейчас я его уже давно не видел.
Артаресто сидел в гостиной на полу у низкого столика. На темной ореховой столешнице перед ним из пластинок нефрита, хризопраза и опала мозаикой была выложена… да, груша.
____________________________________
* - Артанис меньше годика, возраст остальных надо считать от нее. По мнению автора, разница в возрасте между тремя младшими арфингами очень небольшая.
** - В Валиноре имелась вся флора и фауна, которая была в Эндорэ, но на тему волков у автора есть личное предубеждение. Оно оспоримо и на канон не претендует.