Чтобы отвлечься
Мой дорогой брат!
Болезнь, приковавшая меня к постели, не позволила мне без промедления ответить на твое сердечное и необычайно интересное письмо. Сперва заболели зубы; с зубов боль перекинулась на глаза, с глаз - на живот, с живота - на голову, и вскоре уже весь организм сотрясала лихорадка. Тщетные попытки местного хирурга удалить причину всех несчастий также внесли свою лепту в копилку мучающей меня боли. Опий дал мне успокоение, не сон; но ты, я уверен, знаешь, каким божественным может быть успокоение, этот зачарованный оазис в пустыне боли. Хвала Господу, болезнь отступила. И теперь я быстро иду на поправку, и вполне могу наслаждаться зелеными лужайками, свежим воздухом, весенним солнцем - все эти ощущения так остро воспринимаются мной после долгой болезни, что мне даже кажется, будто ради этих радостных минут выздоровления стоило поболеть. Из твоего письма я понял, что наши мысли о политике более схожи, чем тебе самому кажется. Также как и ты (а, может быть, даже более глубоко, поскольку мое убеждение основано на действительном опыте), также как и ты я презираю моральные и интеллектуальные привычки тех людей, англичан и французов, которые без ложной скромности присвоили себе исключительное право называться Философами и Друзьями Свободы. Но им, по моему искреннему убеждению, также далеко до величия, как и до добрых намерений. Мои собственные убеждения, смею надеяться, совершенно свободны от влияния французской метафизики, французской политики, французской этики и французской теологии. Что же до нынешних правителей Франции, то я не вижу в их взглядах, речах и действиях ничего, чтобы выгодно отличало их от других представителей того же биологического вида. История учит нас, что правители одинаковы во все времена и при всех формах правления; они плохи настолько, насколько им позволяет совесть. Разрушительное тщеславие и треклятая слепота - вот их наследственная болезнь. Свои мысли о Французской революции я наиболее полно могу выразить словами Писания: «Большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; После землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь»...
С. Т. К., Апрель 1798.
Болезнь, приковавшая меня к постели, не позволила мне без промедления ответить на твое сердечное и необычайно интересное письмо. Сперва заболели зубы; с зубов боль перекинулась на глаза, с глаз - на живот, с живота - на голову, и вскоре уже весь организм сотрясала лихорадка. Тщетные попытки местного хирурга удалить причину всех несчастий также внесли свою лепту в копилку мучающей меня боли. Опий дал мне успокоение, не сон; но ты, я уверен, знаешь, каким божественным может быть успокоение, этот зачарованный оазис в пустыне боли. Хвала Господу, болезнь отступила. И теперь я быстро иду на поправку, и вполне могу наслаждаться зелеными лужайками, свежим воздухом, весенним солнцем - все эти ощущения так остро воспринимаются мной после долгой болезни, что мне даже кажется, будто ради этих радостных минут выздоровления стоило поболеть. Из твоего письма я понял, что наши мысли о политике более схожи, чем тебе самому кажется. Также как и ты (а, может быть, даже более глубоко, поскольку мое убеждение основано на действительном опыте), также как и ты я презираю моральные и интеллектуальные привычки тех людей, англичан и французов, которые без ложной скромности присвоили себе исключительное право называться Философами и Друзьями Свободы. Но им, по моему искреннему убеждению, также далеко до величия, как и до добрых намерений. Мои собственные убеждения, смею надеяться, совершенно свободны от влияния французской метафизики, французской политики, французской этики и французской теологии. Что же до нынешних правителей Франции, то я не вижу в их взглядах, речах и действиях ничего, чтобы выгодно отличало их от других представителей того же биологического вида. История учит нас, что правители одинаковы во все времена и при всех формах правления; они плохи настолько, насколько им позволяет совесть. Разрушительное тщеславие и треклятая слепота - вот их наследственная болезнь. Свои мысли о Французской революции я наиболее полно могу выразить словами Писания: «Большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; После землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь»...
С. Т. К., Апрель 1798.