И ещё цитата к празднику
М.Л. Галлай
С человеком на борту
В нём было в высокой степени развито свойство, которое по смыслу вещей должно было бы быть присуще всякому работнику, занимающему так называемый ответственный пост, но которое, увы, встречается в жизни гораздо реже, чем хотелось бы.
Королёв умел взять на себя.
Он не только не уклонялся от принятия ответственных решений в сложных и острых ситуациях, но с видимой охотой сам шёл им навстречу. Причём делал это, отлично понимая, что речь идёт об ответственности не перед собранием, скажем, низовой профсоюзной организации, а перед сферами, располагающими полной возможностью взыскать по самому крупному счёту с человека, обманувшего их ожидания, - даже если этим человеком окажется Королёв!..
Да и не говоря уж о прямой ответственности, не мог он не отдавать себе отчёта и в том, что каждое его мало-мальски серьёзное деяние - удачное или неудачное - пишется в книгу истории космонавтики и ракетостроения и со временем может быть по всем статьям проанализировано дотошными потомками. Ответственность перед историей! Далеко не самая лёгкая из всех возможных… Конечно, он всё это сознавал.
И тем не менее - брал на себя (Подчёркнуто мной - И.).
…Это было уже далеко не первое совещание, на котором говорили о создании космической станции, предназначенной для мягкой посадки на Луну. Шло составление перечня основных технических параметров станции, по существу определяющих всю её будущую конструкцию. И тут-то возник вопрос: как делать посадочное устройство - шасси? Ведь невозможно проектировать его, не зная, хотя бы приблизительно, куда оно будет садиться. А что представляет собой грунт лунной поверхности, никто ещё точно сказать не мог. Как принято говорить, мнения учёных разошлись. Одни полагали, что поверхность Луны похожа на гранитные скалы. Другие - что она представляет собой рыхлую пыль в несколько десятков метров толщиной. Третьи - что она более всего похожа на ноздреватую пемзу… Словом, мнений было почти столько же, сколько учёных.
И вот в который уже раз собирается высокий синклит, выслушивает доводы «за» и «против» каждой гипотезы и… и не видит достаточных оснований, чтобы уверенно остановиться на одной из них, отвергнув все остальные. Причём упрекать за это почтенный высокий синклит или предъявлять ему претензии в нерешительности, робости мысли и склонности к перестраховке в данном случае не приходится: их действительно нет, этих веских оснований, - конкретный пример трудностей, неизбежно сопутствующих проникновению человека в Новое.
Впрочем, «проникновение в Новое» и прочие высокие слова хорошо звучат после того, как очередное свершение останется позади. Кстати, и свершением его назовут потом, когда оно уже состоится, а пока оно носит прозаическое наименование: задание. А раз задание - значит, планы, значит, сроки, которые, как известно, не ждут… В общем, тянуть с решением вопроса о посадочном устройстве «лунника» было больше невозможно.
- Так вот, - сказал Королёв. - Большинство учёных склоняется к тому, что грунт на Луне твёрдый. Вроде гранита, или известняка, или пемзы - это уже детали, - но твёрдый. Да и доводы сторонников этой точки зрения вроде поубедительнее, чем у противников… - Он сделал паузу и решительно закончил: - Так и будем считать.
- Но, Сергей Павлович, - не удержался кто-то из присутствующих. - Как можно принимать такое решение на основании абстрактных разговоров? А если там пыль? Ведь все эти учёные мужи высказывают только общие соображения - не более того! Никто из них не берет на себя смелость написать - на Луне, мол, такой-то грунт… и подписаться под этим!
Королёв посмотрел усталыми глазами на сидящих за столом:
- Ах вот чего вам не хватает…
Взял блокнот, крупным почерком написал на его листке:
«ЛУНА - ТВЁРДАЯ».
Подписался: С. КОРОЛЁВ.
Поставил дату, вырвал листок из блокнота и передал сотруднику, которому предстояло непосредственно руководить проектированием станции.
С человеком на борту
В нём было в высокой степени развито свойство, которое по смыслу вещей должно было бы быть присуще всякому работнику, занимающему так называемый ответственный пост, но которое, увы, встречается в жизни гораздо реже, чем хотелось бы.
Королёв умел взять на себя.
Он не только не уклонялся от принятия ответственных решений в сложных и острых ситуациях, но с видимой охотой сам шёл им навстречу. Причём делал это, отлично понимая, что речь идёт об ответственности не перед собранием, скажем, низовой профсоюзной организации, а перед сферами, располагающими полной возможностью взыскать по самому крупному счёту с человека, обманувшего их ожидания, - даже если этим человеком окажется Королёв!..
Да и не говоря уж о прямой ответственности, не мог он не отдавать себе отчёта и в том, что каждое его мало-мальски серьёзное деяние - удачное или неудачное - пишется в книгу истории космонавтики и ракетостроения и со временем может быть по всем статьям проанализировано дотошными потомками. Ответственность перед историей! Далеко не самая лёгкая из всех возможных… Конечно, он всё это сознавал.
И тем не менее - брал на себя (Подчёркнуто мной - И.).
…Это было уже далеко не первое совещание, на котором говорили о создании космической станции, предназначенной для мягкой посадки на Луну. Шло составление перечня основных технических параметров станции, по существу определяющих всю её будущую конструкцию. И тут-то возник вопрос: как делать посадочное устройство - шасси? Ведь невозможно проектировать его, не зная, хотя бы приблизительно, куда оно будет садиться. А что представляет собой грунт лунной поверхности, никто ещё точно сказать не мог. Как принято говорить, мнения учёных разошлись. Одни полагали, что поверхность Луны похожа на гранитные скалы. Другие - что она представляет собой рыхлую пыль в несколько десятков метров толщиной. Третьи - что она более всего похожа на ноздреватую пемзу… Словом, мнений было почти столько же, сколько учёных.
И вот в который уже раз собирается высокий синклит, выслушивает доводы «за» и «против» каждой гипотезы и… и не видит достаточных оснований, чтобы уверенно остановиться на одной из них, отвергнув все остальные. Причём упрекать за это почтенный высокий синклит или предъявлять ему претензии в нерешительности, робости мысли и склонности к перестраховке в данном случае не приходится: их действительно нет, этих веских оснований, - конкретный пример трудностей, неизбежно сопутствующих проникновению человека в Новое.
Впрочем, «проникновение в Новое» и прочие высокие слова хорошо звучат после того, как очередное свершение останется позади. Кстати, и свершением его назовут потом, когда оно уже состоится, а пока оно носит прозаическое наименование: задание. А раз задание - значит, планы, значит, сроки, которые, как известно, не ждут… В общем, тянуть с решением вопроса о посадочном устройстве «лунника» было больше невозможно.
- Так вот, - сказал Королёв. - Большинство учёных склоняется к тому, что грунт на Луне твёрдый. Вроде гранита, или известняка, или пемзы - это уже детали, - но твёрдый. Да и доводы сторонников этой точки зрения вроде поубедительнее, чем у противников… - Он сделал паузу и решительно закончил: - Так и будем считать.
- Но, Сергей Павлович, - не удержался кто-то из присутствующих. - Как можно принимать такое решение на основании абстрактных разговоров? А если там пыль? Ведь все эти учёные мужи высказывают только общие соображения - не более того! Никто из них не берет на себя смелость написать - на Луне, мол, такой-то грунт… и подписаться под этим!
Королёв посмотрел усталыми глазами на сидящих за столом:
- Ах вот чего вам не хватает…
Взял блокнот, крупным почерком написал на его листке:
«ЛУНА - ТВЁРДАЯ».
Подписался: С. КОРОЛЁВ.
Поставил дату, вырвал листок из блокнота и передал сотруднику, которому предстояло непосредственно руководить проектированием станции.