Мемуарное, про кота
Знакомый рассказал историю про своих кошек, в результате родился сей унылый пост.
С кошками мне никогда не везло. Первый же котенок, появившийся в доме на моей памяти, оказался разносчиком заразы, которая отправила меня, трехлетнюю, на полтора месяца в больницу. Следующие коты и кошки делились на две категории: клинически умственно отсталые и неисправимо дикие.
Мне бы, глупой женщине, поучиться на печальном опыте и признать, что кошки - не мое. Но нет же! Переехав в отдельное жилье, я чуть ли не первым делом завела кота. Взяла, так сказать, в хорошие, ничего не подозревавшие руки. Кот, получивший гордое имя Ларс Ульрих, был черен и плоск. Впоследствии выяснилось, что странная форма кота была следствием кишечной инфекции, которую пришлось лечить, дважды в день насильно внедряя в организм животного кусочек таблетки, засунутый в ломтик сливочного масла. Перорально, к счастью. Аптека по соседству перевыполнила план по продаже йода и пластыря, вид сливочного масла мне неприятен до сих пор.
Когда г-н Ульрих округлился, опушился и уже не мог прятаться за ножкой табуретки, обнаружилось, что я имею дело с умной, расчетливой, злобной и крайне антисоциальной личностью. Человечество в моем лице он ненавидел холодно, с чувством, толком и расстановкой. Я определенно мешала ему жить, и кабы не разница в весовых категориях... Этот слуга Сотоны изобрел себе к тому же развлечение в соответствующем духе: приманивал наивных гостей умильным, детски-невинным выражением морды, дожидался, когда к нему протянут руку, и молниеносно пускал кровь. Достиг в этом высокого уровня мастерства: попадал зубами в вену, не целясь. Появлялись даже сомнения, вполне ли он кот и не было ли в роду бультерьера: разжать зверюге челюсти и освободить жертву было делом сложным и травмоопасным для спасителя.
Еще его прямо-таки очаровывала гравитация: он мог часами наблюдать, как падают на пол предметы, если их дотолкать до края горизонтальной поверхности. Особенно впечатляло кота действие земного тяготения на посуду, клавиатуры и горшки с комнатными растениями. Предпочтительно в темное время суток.
Педагогика на великолепного Ларса действия не имела. По всей видимости, трудное детство подготовило его к любым лишениям. Над советами по воспитанию котов мы хохотали бы вместе, если бы он был способен смеяться. С интеллектом, прошу заметить, там все было более чем в порядке: пронаблюдав, например, пару раз процесс использования унитаза, он попытался сам туда приладиться, но уронил на себя крышку, разочаровался в этом виде сантехники и избрал для отправления потребностей раковину, которую и посещал неукоснительно. В результате ежедневных упражнений с хлоркой у меня образовался хронический насморк.
Семимесячный юбилей Ларса был отмечен визитом ветеринара с набором для ювелирной работы над фаберже. Из кошачьего наркоза я смогла извлечь дополнительную пользу и невозбранно вымыла животное. Попытайся я сделать это с котом, находящимся в сознании, наркоз потом потребовался бы мне самой. Возможно, общий.
Кот, в свою очередь, тоже впоследствии нашел в происшедшем положительную сторону и возомнил себя Фаринелли. Должна признаться, вокальные таланты его оказались и вправду исключительными: мощные легкие, луженая глотка, широкий диапазон. Все это он и демонстрировал с впечатляющей пунктуальностью и трудолюбием: в пять утра квартиру оглашало нечто вроде кошачьего Kyrie, приветствующего наступление нового дня. Каждого нового дня. Вы слыхали, как поют дрозды орут коты весной? По сравнению с Ларсом Ульрихом они молчат. Его рулады наводили на мысль, что кому-то удаляют геморроидальные узлы раскаленным шомполом. Не знаю, что думали соседи снизу.
Потом в доме появился Великий. От такой наглости Его Ларсейшество аж схуднул и достиг апогея мизантропии. Кровавой бани удавалось избежать только благодаря постоянной готовности Великого за себя постоять. Встав ночью попить воды, он по возвращении находил на своей половине койки готового к бою кота. Уезжая на три дня в Питер, я всерьез опасалась за жизнь и здоровье обоих. Зато Великий нашел способ борьбы с ежеутренней кошачьей оперой: на певца очень успокаивающе действовало заточение в уборной, где он моментально засыпал на крышке унитаза.
Поняв, видимо, что сжить род человеческий со свету все же не получится, одним солнечным летним днем черный кот Ларс Ульрих десантировался с балкона одиннадцатого этажа в мир дикой природы. Не подумайте чего: я несколько дней искала его по району, едва успевая отвечать на звонки друзей и родных с поздравлениями в связи с постигшей меня утратой. Некотрое время спустя Великий стокнулся с г-ном Ульрихом, живым и здоровым, у продуктового магазина. Тот узнал врага, переменился в лице и задал стрекача. Понимая, что голыми руками нечистую силу не возьмешь, Великий не стал преследовать беглеца.
С тех пор прошло несколько лет, но все, кто имел честь быть представленным Его Высочеству Ларсу Люциферовичу Ульриху, до сих пор вздрагивают при виде черных котов с невинным выражением мордочки. Некоторые при этом еще и почесывают шрамы и следы от швов. Я на всякий случай обхожу милых черных котиков по сложной траектории. А то мало ли что...
С кошками мне никогда не везло. Первый же котенок, появившийся в доме на моей памяти, оказался разносчиком заразы, которая отправила меня, трехлетнюю, на полтора месяца в больницу. Следующие коты и кошки делились на две категории: клинически умственно отсталые и неисправимо дикие.
Мне бы, глупой женщине, поучиться на печальном опыте и признать, что кошки - не мое. Но нет же! Переехав в отдельное жилье, я чуть ли не первым делом завела кота. Взяла, так сказать, в хорошие, ничего не подозревавшие руки. Кот, получивший гордое имя Ларс Ульрих, был черен и плоск. Впоследствии выяснилось, что странная форма кота была следствием кишечной инфекции, которую пришлось лечить, дважды в день насильно внедряя в организм животного кусочек таблетки, засунутый в ломтик сливочного масла. Перорально, к счастью. Аптека по соседству перевыполнила план по продаже йода и пластыря, вид сливочного масла мне неприятен до сих пор.
Когда г-н Ульрих округлился, опушился и уже не мог прятаться за ножкой табуретки, обнаружилось, что я имею дело с умной, расчетливой, злобной и крайне антисоциальной личностью. Человечество в моем лице он ненавидел холодно, с чувством, толком и расстановкой. Я определенно мешала ему жить, и кабы не разница в весовых категориях... Этот слуга Сотоны изобрел себе к тому же развлечение в соответствующем духе: приманивал наивных гостей умильным, детски-невинным выражением морды, дожидался, когда к нему протянут руку, и молниеносно пускал кровь. Достиг в этом высокого уровня мастерства: попадал зубами в вену, не целясь. Появлялись даже сомнения, вполне ли он кот и не было ли в роду бультерьера: разжать зверюге челюсти и освободить жертву было делом сложным и травмоопасным для спасителя.
Еще его прямо-таки очаровывала гравитация: он мог часами наблюдать, как падают на пол предметы, если их дотолкать до края горизонтальной поверхности. Особенно впечатляло кота действие земного тяготения на посуду, клавиатуры и горшки с комнатными растениями. Предпочтительно в темное время суток.
Педагогика на великолепного Ларса действия не имела. По всей видимости, трудное детство подготовило его к любым лишениям. Над советами по воспитанию котов мы хохотали бы вместе, если бы он был способен смеяться. С интеллектом, прошу заметить, там все было более чем в порядке: пронаблюдав, например, пару раз процесс использования унитаза, он попытался сам туда приладиться, но уронил на себя крышку, разочаровался в этом виде сантехники и избрал для отправления потребностей раковину, которую и посещал неукоснительно. В результате ежедневных упражнений с хлоркой у меня образовался хронический насморк.
Семимесячный юбилей Ларса был отмечен визитом ветеринара с набором для ювелирной работы над фаберже. Из кошачьего наркоза я смогла извлечь дополнительную пользу и невозбранно вымыла животное. Попытайся я сделать это с котом, находящимся в сознании, наркоз потом потребовался бы мне самой. Возможно, общий.
Кот, в свою очередь, тоже впоследствии нашел в происшедшем положительную сторону и возомнил себя Фаринелли. Должна признаться, вокальные таланты его оказались и вправду исключительными: мощные легкие, луженая глотка, широкий диапазон. Все это он и демонстрировал с впечатляющей пунктуальностью и трудолюбием: в пять утра квартиру оглашало нечто вроде кошачьего Kyrie, приветствующего наступление нового дня. Каждого нового дня. Вы слыхали, как поют дрозды орут коты весной? По сравнению с Ларсом Ульрихом они молчат. Его рулады наводили на мысль, что кому-то удаляют геморроидальные узлы раскаленным шомполом. Не знаю, что думали соседи снизу.
Потом в доме появился Великий. От такой наглости Его Ларсейшество аж схуднул и достиг апогея мизантропии. Кровавой бани удавалось избежать только благодаря постоянной готовности Великого за себя постоять. Встав ночью попить воды, он по возвращении находил на своей половине койки готового к бою кота. Уезжая на три дня в Питер, я всерьез опасалась за жизнь и здоровье обоих. Зато Великий нашел способ борьбы с ежеутренней кошачьей оперой: на певца очень успокаивающе действовало заточение в уборной, где он моментально засыпал на крышке унитаза.
Поняв, видимо, что сжить род человеческий со свету все же не получится, одним солнечным летним днем черный кот Ларс Ульрих десантировался с балкона одиннадцатого этажа в мир дикой природы. Не подумайте чего: я несколько дней искала его по району, едва успевая отвечать на звонки друзей и родных с поздравлениями в связи с постигшей меня утратой. Некотрое время спустя Великий стокнулся с г-ном Ульрихом, живым и здоровым, у продуктового магазина. Тот узнал врага, переменился в лице и задал стрекача. Понимая, что голыми руками нечистую силу не возьмешь, Великий не стал преследовать беглеца.
С тех пор прошло несколько лет, но все, кто имел честь быть представленным Его Высочеству Ларсу Люциферовичу Ульриху, до сих пор вздрагивают при виде черных котов с невинным выражением мордочки. Некоторые при этом еще и почесывают шрамы и следы от швов. Я на всякий случай обхожу милых черных котиков по сложной траектории. А то мало ли что...