Заповедник
Катались по пушкинскому заповеднику. Мне, закаленной фанатке Ясной Поляны, только и оставалось, что морщить нос - и Михайловское, и Тригорское, и вообще все окрестные усадьбы разграбили и сожгли в восемнадцатом году революционные крестьяне, так что все дома там - реконструкция и новодел, а про экспонаты гиды деликатно говорят: "вещи эпохи".
В Петровском у Ганнибалов главный барский дом выглядит так, как будто деревенскую избушку надули, как воздушный шарик, слегка увеличив в размерах, а потом на живую нитку прилепили к нему тот самый неизменный греческий фронтон, под которым вменяется стоять в ряд четырем колоннам:
А вот соседний дом, который строил для себя еще сам арап Абрам Петрович, не похож вообще ни на что, а меньше всего - на провинциальный особняк восемнадцатого века:
[Балконно и балюстрадно]
Но особенно хороши информационные таблички для туристов.
Высшим пилотажем перевода считается, если имевшуюся в оригинале игру слов удается не потерять и не банально превратить в бессмысленный подстрочник, а сохранить именно как каламбур. Так вот в Петровском этот скилл прокачан до еще более высокого уровня: они переводят даже шрифт, аккуратно превращая а-ля древнерусский устав в а-ля начертания европейских манускриптов:
[Лет ми спик]
В Петровском у Ганнибалов главный барский дом выглядит так, как будто деревенскую избушку надули, как воздушный шарик, слегка увеличив в размерах, а потом на живую нитку прилепили к нему тот самый неизменный греческий фронтон, под которым вменяется стоять в ряд четырем колоннам:
А вот соседний дом, который строил для себя еще сам арап Абрам Петрович, не похож вообще ни на что, а меньше всего - на провинциальный особняк восемнадцатого века:
[Балконно и балюстрадно]
Но особенно хороши информационные таблички для туристов.
Высшим пилотажем перевода считается, если имевшуюся в оригинале игру слов удается не потерять и не банально превратить в бессмысленный подстрочник, а сохранить именно как каламбур. Так вот в Петровском этот скилл прокачан до еще более высокого уровня: они переводят даже шрифт, аккуратно превращая а-ля древнерусский устав в а-ля начертания европейских манускриптов:
[Лет ми спик]