из общей преамбулы к франц. соч.: начало французского "славянофильства" и хомяковства
Французский язык Хомякова
Французский язык Хомякова неизменно вызывал восхищение. В посвященной Хомякову литературе обыкновенно цитируется характеристика, данная аббатом Морелем, и мы тоже не упустим возможности привести ее полностью (G. Morel, La théologie de Khomiakov, Revue catholique des Églises 1 (1904) 56-65, 127-144, цит. p. 58; Ср. также: Gratieux 2, 131; Baron, 82-83):
À lire les opuscules théologiques écrits dans notre langue par Al. St. Khomiakov, le lecteur français éprouvera une impression pleine de charme. C’est d’abord une surprise admirative ; on se demande comment un étranger, qui n’a vu la France qu’en passant, peut en posséder la langue avec une telle perfection. Car, non seulement le français de Khomiakov est correct et même élégant, non seulement les plus fines nuances du sens des mots y sont senties, mais de plus, les phrases, toujours faciles malgré leur longueur, se développent avec une harmonie et une ampleur qui rappellent les bons prosateurs du grand siècle. Et cependant, si française que soit la langue de Khomiakov, on sent qu’à aucune époque un français de France n’a écrit ainsi. Le XVIIe siècle n’avait pas ce vocabulaire, et le XIXe siècle n’avait plus cette phrase. Évidemment, si Khomiakov a appris de l’abbé Boivin, son professeur, le français de son temps, s’il a hérité de sa famille telle expression conservée dans la société russe et presque oubliée chez nous, il a surtout beaucoup lu les meilleurs de nos auteurs, et c’est à eux qu’il doit la perfection archaïque de son langage.
Читая богословские статьи, написанные на нашем языке Ал. Ст. Хомяковым, французский читатель испытывает впечатление, исполненное очарования. Прежде всего, это восхитительная неожиданность: спрашиваешь себя, откуда иностранец, который едва лишь проездом повидал Францию, мог столь совершенно овладеть ее языком? Ибо французский язык Хомякова не просто правилен и даже изящен, в нем не только различаются наитончайшие смысловые оттенки слов, но более того, предложения - всегда остающиеся легкими, несмотря на свою длину - развиваются с гармонией и плодовитостью, напоминающей лучших прозаиков великого столетия [т.е. XVII в.]. И однако, сколь бы ни был французским язык Хомякова, чувствуется, что ни в какую эпоху так не писали по-французски во Франции. В XVII в. не было этого лексикона, а в XIX уже не было этого синтаксиса. Очевидно, что даже если Хомяков научился от своего наставника, аббата Буавена, французскому языку его времени, и даже если он унаследовал от своей семьи такую стилистику, которая сохранилась в русском обществе, но была почти забыта у нас, главное в том, что он много читал наших лучших авторов, и именно им он обязан архаическим совершенством своего языка
Аббат Буавен, наставник Хомякова в латинском и во французском языке, был идентифицирован Е. Е. Давыдовой как Филипп Иванович Буавен, который учительствовал также и в доме Разумовских, а в 1820 г. был преподавателем французского языка и географии в Ришельевского лицея в Одессе (в прим. к ее изд. М. А. Хомякова, Записки, в: Хомяковский сб., сс. 197-198). Н. Н. Мазур добавляет: «Можно с большой долей вероятности утверждать, что Буавен был одним из иезуитов, перебравшихся в Одессу вслед за известным педагогом - аббатом Nicole - после закрытия иезуитских пансионов в Петербурге в 1817 г.» (Н. Н. Мазур, К ранней биографии Хомякова (1810-1820), в: Лотмановский сборник. Вып. 2. М.: «О. Г. И.», Издательство РГГУ, 1997, сс. 195-223, цит. с. 217, прим. 51).
Кружок французских «славянофилов»
Автор процитированного выше отзыва, аббат Гюстав Морель (1872-1905) принадлежал к кружку «французских “славянофилов”», как его остроумно назвала современная исследовательница О. С. Данилова. Этот кружок очень сильно содействовал трансляции мыслей Хомякова и славянофилов во Францию, а также и в Англию, а потому и вообще на Запад, и хороший французский язык главной части корпуса богословских сочинений Хомякова тут не мог не сыграть роли.
Морель скончался безвременно, утонув во время купания в пруду родового имения Хомяковых Богучарово, куда он приехал в гости к своему другу Д. А. Хомякову после утомительной поездки на Соловки и по Архангельской губернии. См.: О. С. Данилова. Гюстав Морель: жизнь и смерть во имя единства Церквей, Новейшая история России 2013. № 1, 81-93; она же, Французское «славянофильство» конца XIX - начала ХХ века. Автореф. канд. дисс. УрГУ, Екатеринбург, 2005; она же, Французское «славянофильство» конца XIX - начала XX века, в: Россия и Франция: XVIII- XX вв. М., 2006, вып.7. С. 236-270. Среди посвященных Морелю публикаций особенно важна монография его друга и соратника Жана Кальве (J. Calvet, L’Abbé Gustave Morel : professeur à l’Institut catholique de Paris. Paris: Librairie des Saints-Pères, 1907). О самом Кальве - весьма яркой и важной для восприятия славянофильства на Западе личности - см. особ.: Ch. Molette. Monseigneur Jean Calvet (1874-1965). (Bulletin de la Société des études littéraires, scientifiques et artistiques du Lot, t. 95). Cahor, 1974, с библиогр.]; как мы скажем чуть ниже, эта книга вскоре сыграет роковую роль в разгроме французского «славянофильства».
По инициативе В. Биркбека (см. о нем преамбулу к Переписке с Пальмером) книга Кальве о Мореле была переведена на английский и снабжена весьма информативным предисловием самого Биркбека. Там он, в частности, вспоминает, что еще прежде первой поездки Мореля в Россию он, на правах старшего друга, научил его русской пословице Chém daljshe v’liesù, tjém bóljshe droff (J. Calvet. L’abbé Gustave Morel, Professor at l’Institut Catholique, Paris. Translated by E. J. I. Dredge, with an Introduction by W. J. Birkbeck. London, 1913, p. xi). Сам Биркбек вспоминал этот эпизод в связи с судьбой Мореля, которого Россия поглотила как идейно, так и телесно, но едва ли он при этом совсем не имел в виду также и непредсказуемости идейного влияния хомяковского богословия. За полвека, прошедших между этими воспоминаниями Биркбека и изданием французских брошюр, влияние Хомякова как богослова только возрастало и расширялось.
Аббат Фернан Порталь и начало рецепции Хомякова католиками
Основателем и духовным лидером кружка французских «славянофилов» был аббат Фернан Порталь (Fernand Portal, 1855-1926), священник основанной в 1625 году и существующей до сих пор Конгрегации Миссии (Congregatio Missionis), члены которой иначе называются лазаристами (по имени участка Св. Лазаря в Париже, где находился лепрозорий, о котором имела попечение конгрегация). Порталю с конца 1890-х годов суждено будет стать ключевой фигурой в деле ознакомления Запада с богословием Хомякова и учением славянофилов, хотя он всегда будет оставаться за сценой, так ни разу на ней и не появившись. О Портале см. особ.: R. Ladous, Monsieur Portal et les siens, 1855-1926. Paris: Cerf, 1985, а также: idem, Un bonheur russe. La communauté slavophile de Nicolas Népluyev. (Politica. Hermetica). Lausanne: L’Age d’Homme, 1997.Мне пока обе эти книги недоступны, если не считать гуглбукса для второй из них.
Порталь был человеком большого миссионерского горения и выдающихся способностей по соединению людей и установлению разнообразных контактов. В своем понимании католичества он в значительной степени следовал кардиналу Ньюмену. Слабое здоровье не позволило ему отправиться миссионером в Китай, но знакомство зимой 1889/1890 года с видным деятелем Высокой церкви Англии, продолжателем дела Пьюзи и Ниля, виконтом Галифаксом (Charles Lindley Wood, 2nd Viscount Halifax, 1839-1934) обратило его интересы к установлению общения между Католической и Англиканской церквами. Галифакс и Порталь не только стали ближайшими друзьями на всю жизнь, но и друзья Галифакса стали друзьями Порталя. В их числе был и Биркбек. Таким образом Порталь оказался в поле влияния идей Хомякова. Многообещающее, как могло показаться, развитие этого католическо-англиканского общения на первых порах привело к тому, что в 1896 году англиканские хиротонии были признаны «абсолютно недействительными» папской буллой, основанный Порталем журнал Revue anglo-romaine был закрыт, а сам Порталь был переведен подальше от Парижа.
Дальнейшая деятельность Порталя определялась тем, что этот человек, как кажется, даже не рассматривал возможности отступить в случае поражения, а также позицией его лазаристского начальства, которое всегда старалось - пусть и не всегда успешно - прикрывать его от гнева Рима.
В конце 1890-х годов внимание Порталя - разумеется, не без помощи английских друзей - обращается на Россию, и теперь он стремится к объединению трех церквей - католической, англиканской и православной. Так он занялся подготовкой аббата Мореля и с 1904 года стал издавать новый журнал, Revue catholique des Églises. Трагическая кончина Мореля не изменила планов Порталя, и он подготовил ему замену - другого молодого священника, аббата Альбера Грасьё (см. о нем в комм. к Бр. 3, где раздел о Мёлере), который только после кончины Мореля начинает изучать в Париже русский язык и уже с 1907 года приступает к регулярным поездкам в Россию. Грасьё станет тем, кем не удалось стать Морелю, -человеком, которому удастся осуществить огромный труд по ознакомлению Запада с богословием Хомякова и славянофильским движением; он выпустит двухтомную диссертацию о Хомякове, а потом еще напишет и книгу о сыне Хомякова Дмитрии, хотя сам и не успеет ее издать (Gratieux I, II, III). Впрочем, Порталь до этого не доживет: на его веку судьба Грасьё будет выглядеть как повторная неудача…
В 1907 году дело аббата Порталя вновь наладилось - чтобы быть вновь разоренным уже через год. В том же 1907 году вышла энциклика Пия Х Pascendi Dominici gregis («Пасуще стадо Господне»), подзаголовок которой указывал, против кого она направлена: De modernistarum doctrinis («Об учении модернистов»). Энциклика стала точкой кульминации нараставшего всю вторую половину XIX века так называемого модернистского кризиса в Католической церкви, перешедшего теперь в самую острую фазу, которая будет остановлена только Первой мировой войной. Последствия этого кризиса будут сказываться вплоть до Второго Ватиканского собора (1962-1965) и непосредственным образом отразятся на восприятии богословия Хомякова в католической среде (см. об этом в комм. к Бр.3 о Мёлере). «Отрицательные герои» энциклики были всем известны поименно, но поскольку ни их имена, ни, самое главное, критерии сходства с ними не были названы эксплицитно, практика правоприменения энциклики в период до Первой мировой войны оказалась направлена едва ли не на все явления, которые выглядели непривычно для римских властей.
Поводом для репрессий против Порталя послужила книга Кальве об аббате Мореле. Кальве был воспитанником и учеником Порталя, и всем было об этом известно. Книгу с трудом удалось уберечь от внесения в Индекс запрещенных книг, но ценой изъятия оставшейся части тиража из продажи. Основной удар римских репрессий пришелся не на автора книги, а на его духовного наставника. В 1908 году журнал Revue catholique des Églises был закрыт, самому Порталю было запрещено выступать публично как письменно, так и устно, со своей единственной официальной должности ректора семинарии он был снят. Только заступничество лазаристского начальства спасло его от более суровых прещений, так что права священнослужения он не потерял, но генерал лазаристов потребовал от него «полностью пожертвовать» (faire le sacrifice complet) своим делом (Ladous, Monsieur Portal, p. 470). Его деятельность продолжалась, но теперь частным образом и менее публично. Аббат Грасьё продолжал посещать Россию, собирать материал для своей диссертации о Хомякове, но без надежды что-либо опубликовать в близкой перспективе. В 1910 году он съездил в Россию в четвертый раз, но затем ему запретили эти поездки; он еще побывает в России дважды, в 1917 и в 1918-1919 годах, но уже в качестве военного священника и в составе военных миссий.
Кружок французских «славянофилов» не пережил крушения Российской империи. Тем не менее, в послевоенные годы для аббата Порталя опять настали лучшие времена, и с 1921 по 1926 год Порталю и Галифаксу под покровительством бельгийского кардинала Дезире-Жозефа Мерсье (Désiré Félicien François Joseph Mercier, 1851-1926; один из самых влиятельных тогда церковных деятелей, богослов и философ и, по итогам Первой мировой войны, национальный герой Бельгии) удавалось организовывать вошедшие в историю экуменизма Conversations de Malines («Собеседования в Малине») между англиканами и католиками. Порталь умер через несколько месяцев после кардинала Мерсье.
За свою жизнь Порталь успел оказать влияние не только на молодых аббатов Мореля и Грасье, но и на многих других деятелей - в том числе, сыгравших свою роль в изучении России и славянофильства. Его духовными чадами были Пьер Паскаль (Pierre Pascal, 1890-1983) - впоследствии знаменитый славист, автор монографии о протопопе Аввакуме, защитник советских диссидентов, но в 1920-е годы, не переставая быть убежденным католиком, - советский дипломат, большевик, сотрудник Института Маркса и Энгельса в Москве (до разочарования в СССР и отъезда на родину в 1933), а также Ив Конгар, который издаст все труды аббата Грасье и, став одним из трех-четырех самых известных католических богословов ХХ века, будет способствовать проникновению идей Хомякова в само католическое богословие (см. прим. к Бр3 о Мёлере). Эти люди, вместе с последним из французских «славянофилов» Альбером Грасьё, продолжили их дело в изменившихся обстоятельствах.