Статья про Н.Садомскую в журнале БГ.
Когда не хочется молчать :)
Наталья Садомская
Профессор Центра социальной антропологии РГГУ, этнограф, участница правозащитного движения - об «Артеке», эвакуации, арестах, миллионерах-социалистах и письменном столе Ленина
12 июня 1927 года - родилась в Москве
1934-1941 годы - училась в школе в Москве
1941-1943 годы - провела в эвакуации в Башкирии и Казахстане 1943-1945 годы - закончила школу в Москве
1945-1950 годы - студентка исторического факультета МГУ
1957-1960 годы - училась в аспирантуре Института этнографии АН СССР им. Миклухо-Маклая
1967 год - защитила кандидатскую диссертацию по теме «Галисийцы. Историко-этнографический очерк», после этого работала младшим научным сотрудником в Институте этнографии АН СССР
1968 год - подписала письмо протеста против ареста Александра Гинзбурга 1974 год - эмигрировала с мужем в США 1975-1976 годы - преподавала антропологию в Амхерст-колледже (Массачусетс)
1976-1994 годы - работала в Куинс-колледже (Нью-Йорк)
1983 год - читала лекции в Йельском университете (Коннектикут)
1985-1994 годы - преподавала в Колумбийском университете (Нью-Йорк)1994 год - вернулась из эмиграции в Россию
1995-1998 годы - преподавала в Центре исторической антропологии имени Марка Блока РГГУ
2000-2006 годы - работала в Центре социальной антропологии РГГУ 2000-2011 годы - преподавала в Международном университете в Москве
Я родилась в 1927 году. 12 июня мне исполнилось 84. Оглядываясь на свою жизнь, я думаю, что мое поколение пережило всех царей: Сталина, Хрущева и прочих. Правда, 20 лет, с 1974-го по 1994-й, у меня были вырваны на эмиграцию.
Когда я эмигрировала, я хотела плюнуть на этнографию. Я почему-то так была обозлена на здешнюю марксистскую этнографию, что сказала Боре: «Дай мне год посидеть в библиотеке, позаниматься, покорми меня». В России я его шесть лет кормила, он был выгнан с работы, и шесть лет его никуда не брали - после того как он составил и подписал «Письмо двенадцати», после того как подписал письма в защиту Алика Гинзбурга. Он сказал: «Девочка, год тебе даю!» Приезжаем: на меня со всех сторон сыпятся предложения, а у него - ни одного. Я же была антрополог, а у них еще не было русских, советских антропологов, отсюда столько предложений.
После Амхерста, где я начала бегать на лекции по антропологии, я смогла преподавать в Куинс-колледже. И уже не только курсы по России, но и общие. Меня поразило, что с первого курса они начинают изучать все. У них нет последующей специализации, как у нас. Этнология идет с этнографией, теория - с практикой. Все в сцепке. Кроме того, полевая работа у них не просто продекларирована: без этого невозможно защитить диссертацию. Пока я там работала, я поняла, что кроме описательной этнографии Советского Союза совершенно ничего не знаю. Я ни черта не знаю! Антропологию ХХ века не знаю совершенно!
Когда я была в Нью-Йорке, жена директора Русского института Колет Шульман устроила мне ланч с Маргарет Мид, которую у нас страшно поносили: она была «агент империализма» (знаменитый американский этнограф и антрополог, автор работ «Взросление на Самоа» (1929) и «Пол и темперамент в трех примитивных обществах» (1935). - БГ). Маргарет Мид была коротенькая, поперек себя шире, умная, веселая, острая. И вовсю наворачивала шведские биточки с томатом. А я сидела и пила только кофе. Маргарет Мид отпустила такое замечание: «Русские не умеют сочетать высокое с низким». Я говорю: «Ничего подобного. Просто я плотно позавтракала». Она спросила: «Вы плотно завтракаете?» Я сказала: «Да, мы плотно завтракаем». Она сказала: «Хм, как французские крестьяне».
Я спросила ее, чем мне заниматься: Испанией или СССР. Она сказала: «Конечно, СССР». Я говорю: «Я не специалист». - «Чепуха! Чем шире профиль, чем больше стран охватит антрополог, тем лучше он развивает сравнительное мышление, и поэтому никогда не надо задерживаться на одной стране. Я уже несколько стран сменила». Когда мы уходили, уже в раздевалке, она сказала мне: «Используйте ваши слабости». И я ее поняла. Она мне предлагала использовать мой культурный шок, потому что это очень обостряет восприимчивость. Хорошая была встреча.
К тому времени, как мне надо было вернуться в СССР, к тому времени, как умер Боря, я уже десять лет работала и в Куинсе, и в Колумбии, летом в Миддлбери-колледже, в Вермонте.
Я там многому научилась, и у меня возникла мечта: привезти это все в Россию.
Большая статья по ссылке http://www.bg.ru/article/8938/
Наталья Садомская
Профессор Центра социальной антропологии РГГУ, этнограф, участница правозащитного движения - об «Артеке», эвакуации, арестах, миллионерах-социалистах и письменном столе Ленина
12 июня 1927 года - родилась в Москве
1934-1941 годы - училась в школе в Москве
1941-1943 годы - провела в эвакуации в Башкирии и Казахстане 1943-1945 годы - закончила школу в Москве
1945-1950 годы - студентка исторического факультета МГУ
1957-1960 годы - училась в аспирантуре Института этнографии АН СССР им. Миклухо-Маклая
1967 год - защитила кандидатскую диссертацию по теме «Галисийцы. Историко-этнографический очерк», после этого работала младшим научным сотрудником в Институте этнографии АН СССР
1968 год - подписала письмо протеста против ареста Александра Гинзбурга 1974 год - эмигрировала с мужем в США 1975-1976 годы - преподавала антропологию в Амхерст-колледже (Массачусетс)
1976-1994 годы - работала в Куинс-колледже (Нью-Йорк)
1983 год - читала лекции в Йельском университете (Коннектикут)
1985-1994 годы - преподавала в Колумбийском университете (Нью-Йорк)1994 год - вернулась из эмиграции в Россию
1995-1998 годы - преподавала в Центре исторической антропологии имени Марка Блока РГГУ
2000-2006 годы - работала в Центре социальной антропологии РГГУ 2000-2011 годы - преподавала в Международном университете в Москве
Я родилась в 1927 году. 12 июня мне исполнилось 84. Оглядываясь на свою жизнь, я думаю, что мое поколение пережило всех царей: Сталина, Хрущева и прочих. Правда, 20 лет, с 1974-го по 1994-й, у меня были вырваны на эмиграцию.
Когда я эмигрировала, я хотела плюнуть на этнографию. Я почему-то так была обозлена на здешнюю марксистскую этнографию, что сказала Боре: «Дай мне год посидеть в библиотеке, позаниматься, покорми меня». В России я его шесть лет кормила, он был выгнан с работы, и шесть лет его никуда не брали - после того как он составил и подписал «Письмо двенадцати», после того как подписал письма в защиту Алика Гинзбурга. Он сказал: «Девочка, год тебе даю!» Приезжаем: на меня со всех сторон сыпятся предложения, а у него - ни одного. Я же была антрополог, а у них еще не было русских, советских антропологов, отсюда столько предложений.
После Амхерста, где я начала бегать на лекции по антропологии, я смогла преподавать в Куинс-колледже. И уже не только курсы по России, но и общие. Меня поразило, что с первого курса они начинают изучать все. У них нет последующей специализации, как у нас. Этнология идет с этнографией, теория - с практикой. Все в сцепке. Кроме того, полевая работа у них не просто продекларирована: без этого невозможно защитить диссертацию. Пока я там работала, я поняла, что кроме описательной этнографии Советского Союза совершенно ничего не знаю. Я ни черта не знаю! Антропологию ХХ века не знаю совершенно!
Когда я была в Нью-Йорке, жена директора Русского института Колет Шульман устроила мне ланч с Маргарет Мид, которую у нас страшно поносили: она была «агент империализма» (знаменитый американский этнограф и антрополог, автор работ «Взросление на Самоа» (1929) и «Пол и темперамент в трех примитивных обществах» (1935). - БГ). Маргарет Мид была коротенькая, поперек себя шире, умная, веселая, острая. И вовсю наворачивала шведские биточки с томатом. А я сидела и пила только кофе. Маргарет Мид отпустила такое замечание: «Русские не умеют сочетать высокое с низким». Я говорю: «Ничего подобного. Просто я плотно позавтракала». Она спросила: «Вы плотно завтракаете?» Я сказала: «Да, мы плотно завтракаем». Она сказала: «Хм, как французские крестьяне».
Я спросила ее, чем мне заниматься: Испанией или СССР. Она сказала: «Конечно, СССР». Я говорю: «Я не специалист». - «Чепуха! Чем шире профиль, чем больше стран охватит антрополог, тем лучше он развивает сравнительное мышление, и поэтому никогда не надо задерживаться на одной стране. Я уже несколько стран сменила». Когда мы уходили, уже в раздевалке, она сказала мне: «Используйте ваши слабости». И я ее поняла. Она мне предлагала использовать мой культурный шок, потому что это очень обостряет восприимчивость. Хорошая была встреча.
К тому времени, как мне надо было вернуться в СССР, к тому времени, как умер Боря, я уже десять лет работала и в Куинсе, и в Колумбии, летом в Миддлбери-колледже, в Вермонте.
Я там многому научилась, и у меня возникла мечта: привезти это все в Россию.
Большая статья по ссылке http://www.bg.ru/article/8938/