«Зловещий мертвец» - 03-06
Итак, по истечении шести серий «Зловещий мертвец» может похвастаться званием самого неспешного сериала сезона. Да, сюжет продвигается, но со скоростью полудохлой улитки, да, характеры раскрываются, но в час по чайной ложке. С другой стороны, в сериале появилась атмосфера, которой и не пахло в первых сериях. Очень вязкая и тяжёлая атмосфера, надо сказать, и не последнюю роль в её создании сыграла именно неспешная и, пожалуй, слишком уж подробная манера повествования.
Третья серия, по большей части, посвящена Нацуно. Во-первых, у него есть единственный хороший друг, веселый, общительный и вообще со всех сторон приятный парень по имени Тору. Во-вторых, мыслями и устремлениями он (сюрприз!) практически ничем не отличается от покойной Мегуми: точно также мечтает свалить из этой глуши. В-третьих, в последнее время его мучает бессонница, и кажется, что ночами под окнами стоит Мегуми.
Кроме того, в третьем эпизоде нам наконец-то показали всё вампирской семейство (плюс слугу, который, правда, засветился ещё в первой серии), все они вечерами ходят по окрестностям, представляясь соседям милейшими людьми, и получают от них приглашение заглядывать в гости (судя по всему, в мире сериала работает правило, что вампир не может войти в дом без приглашения). И если «мама» Чизуру с «папой» Сэйщиро знакомятся с какими-то эпизодическими персонажами, то их слуга Тацуми «окучивает» Тору, а «дочка» Сунако и вовсе отправляется прямиком к одному из центральных героев, священнику Сэйщину. Причем если первые и второй испытывают к своим жертвам, в основном, гастрономический интерес, то Сунако (которая терпеть не может, когда её называют «-тян») явно хочется пообщаться с Сэйщином на тему его творчества: священник-то, оказывается, ещё и известный писатель (ещё один привет от Стивена Кинга и «Судьбы Салема»), и вампирская семейка решила перебраться в Сотобу, якобы, начитавшись его произведений. И в ходе этих бесед выясняется, например, что Сэйщин резал себе вены: на запястьях у служителя культа остались шрамы. Итого: священник, писатель, да ещё и самоубийца-неудачник. В общем, тот ещё тип.
Ну и, наконец, третья серия может похвастаться появлением первого совершенно отвратительного персонажа: бледный дрищ с подвёденными глазами и губами, да еще и совершенно пидорской причёской. Голосок у Масао, который люто, бешено ненавидит Нацуно, причём без всяких веских причин, вполне подстать внешности, да и характер, как будет видно позже, тоже не далеко ушёл. Крайне гармоничный персонаж, в общем.
В четвёртой эпизоде наконец-то даёт о себе знать хоррор-составляющая «Зловещего мертвеца». Пусть и потихоньку, пусть и в самом конце, но, тем не менее. Итак, Мегуми вернулась - это хорошая новость. Плохая же в том, что она теперь вампирша и пусть новый облик ей чертовски идёт, но с забавной и наивной Мегуми из первой серии увы, похоже, придётся распрощаться.
Сцена её появления и «выпивания» Тору на глазах у парализованного Нацуно и правда получилось жутковатой: тут и ужас, и неотвратимость, и беззащитность жертвы - всё передано, всё ощущается… Другое дело, что это, пожалуй, единственный эпизод в серии, достойный упоминания.
Ведь в остальном: доктор Одзаки собирает симпозиумы по поводу «эпидемии» и активно продолжает разрабатывать это заведомо неверную теорию (зачем, спрашивается, уделять ей столько времени?), Сэйщин ещё раз встречает с Сунако и проводит ещё одну полуфилософскую беседу, полную неясных намёков (в ходе которой выясняется, что у девочки «редкая наследственная болезнь, из-за которой она не может выходить на улицу днём», ага), а жители деревни продолжают умирать.
Хотя вот ещё: единственный, кто додумался связать начало череды смертей и приезд новых жителей в Сотобу (а заодно и отметить, что многие жертвы незадолго до смерти знакомились с «новичками») - младший брать Каори, подруги Мегуми. Но кто ж его послушает? А между тем, уже в шестой серии Каори с братом установят слежку за вампирской усадьбой и обнаружат, что туда наведываются люди, которые, по идее, должны быть мертвы. Впрочем, судя по тому, что разговор этот подслушал ушастый Тацуми, поделиться ценной информацией, они едва ли с кем-то успеют.
В пятой серии Тору умирает. После чего до Нацуно доходит, что постоянные явления Мегуми не есть плод его разыгравшегося воображения, а в городе натурально орудуют вампиры. Ура, не прошло и четверти сериала!
Впрочем, в качестве проверки своей гипотезы (всё-таки не так легко поверить, что окружающие становятся жертвами упырей), он разрывает последнее прижизненное послание, написанное ему Мегуми, и выбрасывает обрывки под окно, дабы внимательно изучить их на следующее утро. Результат нам покажут только в шестой серии и он, как не трудно догадаться, будет положительным: Мегуми-вампирша поплачет над своими разбитыми мечтами об их с Нацуно романтических отношениях и, судя по всему, затаит на парня лютую злобу…
В Сотобе и окрестностях, между тем, продолжают умирать или просто исчезать люди: целые семьи вдруг снимаются посреди ночи и, никого не предупредив, уезжают в неизвестном направлении, причём в качестве транспорта используются те самые грузовики, на которых, в своё время, перемещалась семейка вампиров. А Сейщин, общаясь с друзьями и родственниками погибших, выясняет, что многие из тех, кто работал за пределами деревни, незадолго до смерти увольнялись без объяснения причин…
Но главной «звездой» эпизода стал Масао, который на протяжении всей серии ведёт себя, как полный мудак: сначала тупо ревнует из-за того, что всё внимание родственников (отец, брат, молодая жена брата) приковано к его заболевшему малолетнему племяннику, потом начинает запугивать и так уже находящихся на взводе брата и отца (мол, вон сколько народу-то мрёт в последнее время, может и с мелким то же будет), справедливо получает по морде, начинает глупо оправдываться и в итоге убегает в слезах. Заявляется на похороны Тору, где закатывает истерику, а после завершения официальный части начинает приёбываться к Нацуно на глазах у скорбящих брата и сестры покойного: чего это, мол, он волосы не рвёт, да по полу в слезах не валяется? По морде на этот раз не получает (жаль), но всё же засранца выпирают даже с похорон друга. И по пути домой сраного Масао наконец-то сжирает бывший библиотекарь. Слава богу, блин! Больше не придётся терпеть этого козла (по крайней мере, в человеческом обличье, а смерть, возможно, пойдет ему на пользу), и так полсерии на него ушло…
Наконец, шестой эпизод оказывается, пожалуй, самой насыщенной из всех. В центре повествования на этот раз доктор Одзаки, который, оказывается, воспринимает смерть каждого жителя деревня как личную неудачу: ещё его отец, тоже врач, внушил ему, что семейство Одзаки несёт персональную ответственность за жизнь и здоровье всех членов местной общины. И теперь, чувствуя собственное бессилие, Одзаки срывается на тупых пациентов, которые занимаются самолечением, и даже на Сейщина, который, вместо того, чтобы помогать искать причины болезни, зачем-то «впустую» тратит время, выискиваю не имеющие отношения к эпидемии факты (вроде уехавших из города семей или уволившихся с работы больных). Впрочем, случайная встреча и разговор с Нацуно, пытающимся узнать, точно ли была мертва Мегуми, и не могла ли она каким-то образом ожить, наталкивает-таки доктора на мысль о вампирах! Ура, блин! Второй есть!
Нацуно, между тем, не теряет времени даром: набирает в прокате вампирских фильмов, пытается взять в библиотеке книги о вампирах (и выясняет, что все их забрал Сейщин, якобы, для работы над новым романом) и потихоньку начинает готовить антивампирскую защиту… А сам Сейщин, тему временем, продолжает вести душеспасительные беседы с Сунако, рассказывая ей заодно и о подозрениях на эпидемию неизвестной болезни, и о метаниях Одзаки.
Ну что ж, похоже, к шестой серии повествование выходит-таки из подзатянувшейся вступительной фазы, что не может не радовать. Атмосфера - атмосферой, но хотелось бы и немного действия. В конце концов, неприлично на протяжении четверти сериала держать в тайне от персонажей то, что мы, зрители, знали ещё до начала просмотра.
Третья серия, по большей части, посвящена Нацуно. Во-первых, у него есть единственный хороший друг, веселый, общительный и вообще со всех сторон приятный парень по имени Тору. Во-вторых, мыслями и устремлениями он (сюрприз!) практически ничем не отличается от покойной Мегуми: точно также мечтает свалить из этой глуши. В-третьих, в последнее время его мучает бессонница, и кажется, что ночами под окнами стоит Мегуми.
Кроме того, в третьем эпизоде нам наконец-то показали всё вампирской семейство (плюс слугу, который, правда, засветился ещё в первой серии), все они вечерами ходят по окрестностям, представляясь соседям милейшими людьми, и получают от них приглашение заглядывать в гости (судя по всему, в мире сериала работает правило, что вампир не может войти в дом без приглашения). И если «мама» Чизуру с «папой» Сэйщиро знакомятся с какими-то эпизодическими персонажами, то их слуга Тацуми «окучивает» Тору, а «дочка» Сунако и вовсе отправляется прямиком к одному из центральных героев, священнику Сэйщину. Причем если первые и второй испытывают к своим жертвам, в основном, гастрономический интерес, то Сунако (которая терпеть не может, когда её называют «-тян») явно хочется пообщаться с Сэйщином на тему его творчества: священник-то, оказывается, ещё и известный писатель (ещё один привет от Стивена Кинга и «Судьбы Салема»), и вампирская семейка решила перебраться в Сотобу, якобы, начитавшись его произведений. И в ходе этих бесед выясняется, например, что Сэйщин резал себе вены: на запястьях у служителя культа остались шрамы. Итого: священник, писатель, да ещё и самоубийца-неудачник. В общем, тот ещё тип.
Ну и, наконец, третья серия может похвастаться появлением первого совершенно отвратительного персонажа: бледный дрищ с подвёденными глазами и губами, да еще и совершенно пидорской причёской. Голосок у Масао, который люто, бешено ненавидит Нацуно, причём без всяких веских причин, вполне подстать внешности, да и характер, как будет видно позже, тоже не далеко ушёл. Крайне гармоничный персонаж, в общем.
В четвёртой эпизоде наконец-то даёт о себе знать хоррор-составляющая «Зловещего мертвеца». Пусть и потихоньку, пусть и в самом конце, но, тем не менее. Итак, Мегуми вернулась - это хорошая новость. Плохая же в том, что она теперь вампирша и пусть новый облик ей чертовски идёт, но с забавной и наивной Мегуми из первой серии увы, похоже, придётся распрощаться.
Сцена её появления и «выпивания» Тору на глазах у парализованного Нацуно и правда получилось жутковатой: тут и ужас, и неотвратимость, и беззащитность жертвы - всё передано, всё ощущается… Другое дело, что это, пожалуй, единственный эпизод в серии, достойный упоминания.
Ведь в остальном: доктор Одзаки собирает симпозиумы по поводу «эпидемии» и активно продолжает разрабатывать это заведомо неверную теорию (зачем, спрашивается, уделять ей столько времени?), Сэйщин ещё раз встречает с Сунако и проводит ещё одну полуфилософскую беседу, полную неясных намёков (в ходе которой выясняется, что у девочки «редкая наследственная болезнь, из-за которой она не может выходить на улицу днём», ага), а жители деревни продолжают умирать.
Хотя вот ещё: единственный, кто додумался связать начало череды смертей и приезд новых жителей в Сотобу (а заодно и отметить, что многие жертвы незадолго до смерти знакомились с «новичками») - младший брать Каори, подруги Мегуми. Но кто ж его послушает? А между тем, уже в шестой серии Каори с братом установят слежку за вампирской усадьбой и обнаружат, что туда наведываются люди, которые, по идее, должны быть мертвы. Впрочем, судя по тому, что разговор этот подслушал ушастый Тацуми, поделиться ценной информацией, они едва ли с кем-то успеют.
В пятой серии Тору умирает. После чего до Нацуно доходит, что постоянные явления Мегуми не есть плод его разыгравшегося воображения, а в городе натурально орудуют вампиры. Ура, не прошло и четверти сериала!
Впрочем, в качестве проверки своей гипотезы (всё-таки не так легко поверить, что окружающие становятся жертвами упырей), он разрывает последнее прижизненное послание, написанное ему Мегуми, и выбрасывает обрывки под окно, дабы внимательно изучить их на следующее утро. Результат нам покажут только в шестой серии и он, как не трудно догадаться, будет положительным: Мегуми-вампирша поплачет над своими разбитыми мечтами об их с Нацуно романтических отношениях и, судя по всему, затаит на парня лютую злобу…
В Сотобе и окрестностях, между тем, продолжают умирать или просто исчезать люди: целые семьи вдруг снимаются посреди ночи и, никого не предупредив, уезжают в неизвестном направлении, причём в качестве транспорта используются те самые грузовики, на которых, в своё время, перемещалась семейка вампиров. А Сейщин, общаясь с друзьями и родственниками погибших, выясняет, что многие из тех, кто работал за пределами деревни, незадолго до смерти увольнялись без объяснения причин…
Но главной «звездой» эпизода стал Масао, который на протяжении всей серии ведёт себя, как полный мудак: сначала тупо ревнует из-за того, что всё внимание родственников (отец, брат, молодая жена брата) приковано к его заболевшему малолетнему племяннику, потом начинает запугивать и так уже находящихся на взводе брата и отца (мол, вон сколько народу-то мрёт в последнее время, может и с мелким то же будет), справедливо получает по морде, начинает глупо оправдываться и в итоге убегает в слезах. Заявляется на похороны Тору, где закатывает истерику, а после завершения официальный части начинает приёбываться к Нацуно на глазах у скорбящих брата и сестры покойного: чего это, мол, он волосы не рвёт, да по полу в слезах не валяется? По морде на этот раз не получает (жаль), но всё же засранца выпирают даже с похорон друга. И по пути домой сраного Масао наконец-то сжирает бывший библиотекарь. Слава богу, блин! Больше не придётся терпеть этого козла (по крайней мере, в человеческом обличье, а смерть, возможно, пойдет ему на пользу), и так полсерии на него ушло…
Наконец, шестой эпизод оказывается, пожалуй, самой насыщенной из всех. В центре повествования на этот раз доктор Одзаки, который, оказывается, воспринимает смерть каждого жителя деревня как личную неудачу: ещё его отец, тоже врач, внушил ему, что семейство Одзаки несёт персональную ответственность за жизнь и здоровье всех членов местной общины. И теперь, чувствуя собственное бессилие, Одзаки срывается на тупых пациентов, которые занимаются самолечением, и даже на Сейщина, который, вместо того, чтобы помогать искать причины болезни, зачем-то «впустую» тратит время, выискиваю не имеющие отношения к эпидемии факты (вроде уехавших из города семей или уволившихся с работы больных). Впрочем, случайная встреча и разговор с Нацуно, пытающимся узнать, точно ли была мертва Мегуми, и не могла ли она каким-то образом ожить, наталкивает-таки доктора на мысль о вампирах! Ура, блин! Второй есть!
Нацуно, между тем, не теряет времени даром: набирает в прокате вампирских фильмов, пытается взять в библиотеке книги о вампирах (и выясняет, что все их забрал Сейщин, якобы, для работы над новым романом) и потихоньку начинает готовить антивампирскую защиту… А сам Сейщин, тему временем, продолжает вести душеспасительные беседы с Сунако, рассказывая ей заодно и о подозрениях на эпидемию неизвестной болезни, и о метаниях Одзаки.
Ну что ж, похоже, к шестой серии повествование выходит-таки из подзатянувшейся вступительной фазы, что не может не радовать. Атмосфера - атмосферой, но хотелось бы и немного действия. В конце концов, неприлично на протяжении четверти сериала держать в тайне от персонажей то, что мы, зрители, знали ещё до начала просмотра.