медвежья карма
Жили в лесу. Родителей у них не было, детей тоже, потому что были они сестрой и братом. Ная собирала коренья и ягоды, мастерила одежду, следила за очагом; печалясь, смотрела в небо, по многу раз обводя указательным пальчиком лунный диск. Нуми промышлял птицей и мелким зверем, любил иногда развлечь себя охотой на бурого медведя. Глядя на брата, на сильные руки его и плечи, Ная томилась чем-то неясным: ей шёл шестнадцатый год. Твердила - ах, Нуми, ты любишь меня, но тоска сосёт изнутри мою кровь. Есть ли здесь ещё люди? Нуми сердился и не отвечал; единожды только обмолвился, что охотники на медведей встречались ему в лесу.
С того дня затаила Ная запретные мысли. Мечтались ей ловкие пальцы, и курчавые волосы, и струйки пота, ласкающие грудь смелого охотника. И вот однажды Ная погасила очаг и ушла далеко от дома. Разделась, спрятала одежду под деревом.
Лежала, нагая, раскинувшись свободно, слушала лес. Танцевала и пела, молила о чудесной встрече добрых белых богов. А после устала, уснула, укрывшись медвежьей шкурой. Не успел ещё лазурный сон сменить золотой, как на поляну вышел огромный бурый медведь. Почуял сонное дыхание, поднялся на задние лапы и заревел.
Так Ная понесла от медведя. Дитёныш родился в деревне, на руки седой повитухе; родился человеком. Дали имя ему - Мирод. Рос Мирод подле матери, угрюмый и нелюдимый. Парни остерегались его недюжинной силы, девушки смеялись над неловкими повадками. На вопросы об отце отвечала Ная туманно и лживо. И только в день двадцатилетия Мирод узнал свою правду. Узнал, взвыл, закрыл руками лицо и бросился к лесу.
Долго бежал Мирод, сбивая ноги о древесные корни, мешая слёзы с родной землёй. А когда не осталось сил бежать, он опустился на четвереньки, и побежал снова. Чувствуя, как выгибаются когти, как тяжелеют лапы, как щетинится шерсть. Как раздражают ноздри живые запахи, как низким и невиданным становится мир. Как сила прибавляется, разрывая горячим воздухом грудь, как мир становится своим.
В то время сорокалетний Нуми, собирая решимость в себе, собирался на новую охоту. Белые боги гадали об исходе их встречи, смеясь, перебрасывались спелыми яблоками.
С того дня затаила Ная запретные мысли. Мечтались ей ловкие пальцы, и курчавые волосы, и струйки пота, ласкающие грудь смелого охотника. И вот однажды Ная погасила очаг и ушла далеко от дома. Разделась, спрятала одежду под деревом.
Лежала, нагая, раскинувшись свободно, слушала лес. Танцевала и пела, молила о чудесной встрече добрых белых богов. А после устала, уснула, укрывшись медвежьей шкурой. Не успел ещё лазурный сон сменить золотой, как на поляну вышел огромный бурый медведь. Почуял сонное дыхание, поднялся на задние лапы и заревел.
Так Ная понесла от медведя. Дитёныш родился в деревне, на руки седой повитухе; родился человеком. Дали имя ему - Мирод. Рос Мирод подле матери, угрюмый и нелюдимый. Парни остерегались его недюжинной силы, девушки смеялись над неловкими повадками. На вопросы об отце отвечала Ная туманно и лживо. И только в день двадцатилетия Мирод узнал свою правду. Узнал, взвыл, закрыл руками лицо и бросился к лесу.
Долго бежал Мирод, сбивая ноги о древесные корни, мешая слёзы с родной землёй. А когда не осталось сил бежать, он опустился на четвереньки, и побежал снова. Чувствуя, как выгибаются когти, как тяжелеют лапы, как щетинится шерсть. Как раздражают ноздри живые запахи, как низким и невиданным становится мир. Как сила прибавляется, разрывая горячим воздухом грудь, как мир становится своим.
В то время сорокалетний Нуми, собирая решимость в себе, собирался на новую охоту. Белые боги гадали об исходе их встречи, смеясь, перебрасывались спелыми яблоками.