Демонология: Метод бесконечного спуска
Демонология: продолжение
Сцена пятая
в которой появляется качественный прокопченный демон
В предыдущей серии >) : Элена и Даниэль Брайт приходят в каморку Ночной ведьмы, где находят демоническую сущность-шпион. Мистер Брайт оказывается весьма талантливым
-Пацан с тобой?
Говорил бы потише, Каа.
-Со мной.
-Давайте оттуда! Час назад ведьма убила двоих охотников.
-Не отставайте, Брайт! Эта лестница на седьмом этаже прерывается, придется бежать через коридор к другой!
Мы проскочим мимо шахты лифта, косясь в провалы коридоров, чтобы спускаться дальше, с седьмого до первого. Ржавый лифт скрипит и стонет где-то высоко, откуда не дозваться, на лестнице воняет краской и куревом. Хлопая дверью, вваливаемся в коридор, Даниэль спотыкается за спиной, десять метров бегом под дрожащим светом ламп, чтобы добраться до двери на лестницу, чертова теплая куртка, чертовы волосы липнущие к шее. Проскочив пролет, понимаю, что Брайта - нет. Вверх не вниз, но злость помогает сбитому дыханию. Опять дверь, толкаю ее, скрип. Тратить время на орденскогомаль...
Хрясь! Щепки бьют в лицо, свет жжет щеки, дверная ручка выскальзывает вслед за самой дверью, сминающейся с вафельным хрустом, грохот, грохот, грохот и пыль. Липкие секунды не вижу, не слышу, только металлическая стружка оседает в горле, оседает песок на зубах, вкус крови - единственно верный сигнал! - демон.
Передо мной тьма, черный провал, никаких ламп, окон, света из щели двери напротив - тьма, аккуратно отрезанная по дверному косяку, горячая тьма, пахнущая корицей, будто огромная и бездонная печь.
-Брайт!
Тьма сжирает голос.
-Бра-а-айт!..
Тьма обещает сожрать нас обоих. Я должна идти. Меня ждут. На меня рассчитывают мои люди и если я не приду… Ох, черт тебя дери, Даниэль Брайт!
Горло саднит, сердце глухо пропускает удар и кончики пальцев немеют. Мурашки. Магия экзорциста течет по венам, оборачиваюсь ею тонким саваном, прежде чем шагнуть во тьму. Вместо молитвы: Lasciate ogne speranza.[1]
Когда звон и тьма уходят, остается глухота и ледяные ступени огромной винтовой лестницы. Бесконечная спираль кружевных перил и белого мрамора. Чужой холод прорастает сквозь кевларовые[2] пластинки подошв, ноги прорастают в ступени и каждая новая на девять грамм тяжелее - на душу или почти пулю. Лестница сужается воронкой будто Ад по рецепту Данте, и меня тянет вниз, в неуловимую глубину, ускользающую центром коридора из двух зеркал. Нет верха и низа - только здесь и потом. Здесь тяжело, потом - еще тяжелее. Он может мне обещать. Он даже клянется в этом каждой ступенью своей черной души, треклятый дьявол с древними ловушками. Это мондо[3] старо как сами демоны. Ловушка бесконечного спуска, любимая у Ферма и иных древних и скрипучих. Бесконечная лестница, вытягивающая жизнь: стой или иди - песчинки падают, жизнь уходит. Демон силен, лесенка хороша, а где-то блуждает Даниэль Брайт. В сознании этого демона мы выгорим как две кометы на разных концах вселенной, так и не узнав о судьбе друг друга.
Хочется спать или курить, но позволить могу лишь отдышаться сидя на ступенях, прислонившись плечом к колкому ограждению балясин[4]. Кредо путешественника: «долгие переходы и долгие остановки»[5]. У этого демона красиво. Пахнет цветами и чем-то еще, более сладким и теплым. Запахи ускользают, их сложнее выдумывать, скорее всего, так пахнет он сам - сладкими теплыми цветами. Теплый демон - чудесный морок. С перил на пухлые колонны балясин спускаются холодные мраморные розы. Колючие стебли образуют причудливые сети, на боках колонн - лица. Множество ступеней, множество лиц. Тонкие улыбки, нахмуренные брови, застывший ужас или покой, женщины, женщины, женщины… Ему нравятся женщины. Это хорошо. Есть ли среди этих лиц, этих душ, похороненных между ступеней, экзорцисты? Бледный равномерный свет не дает глубоких теней, ни лица, ни цветы не оживут от движения света. Тихий и светлый склеп.
Лестница стягивает круглые бока, закручиваясь гигантской раковиной. Наутилус в черной бездне. Что за демон! Сильная, крепкая гадина. Отличная ловушка. Вскрыть лестницу можно только извне, мне нужен Даниэль Брайт - мы «извне» друг для друга. Может быть, глупая нежность к светловолосому мальчишке, только мешавшая на большой земле, по эту сторону адских врат стоит хоть что-нибудь? Женское сердце. Мягкое женское сердце. Иные призывают гнев, страх или ненависть, я призову женское сердце, это хоть и пошло, но, безусловно, встречается реже в моих профессиональных кругах. Демону понравится. Мне нужен его интерес, мне нужно чтобы он пошел за мной!
Лучше уж Стикс, чем эти ступени! Придется вспоминать, как выглядело мое сердце, и делать это ради прозрачного мистера Брайта с глазами самоубийцы. Эта нежность - фантомные боли, но в мире чужой иллюзии им самое место. Мне нужен его запах.Но вспоминать запах, пытаясь прорваться через пряную цветочную теплоту то же самое, что пытаться вспомнить мелодию, когда приставуче и громко играет другая. Этот демон навязчив и хитер.
Мне нужен ветер. Вставать тяжело, перебираться через перила - еще тяжелее. Лестница в бесконечность - ложь. Бесконечности не существует там, где есть живая мысль. Из серой пустоты поднимается теплый ветер, волосы щекочут щеки. Сколько секунд будет у меня, чтобы вспомнить, как пахнет Даниэль Брайт? Пальцы крепко сжимают перила, тело идет вперед. Самое сложное не падать, а оттолкнуться, оторвать себя от стабильной твердости, жрущей жизнь. Даже во сне страшно падать, а здесь реальнее сна…
Делай, что должен. Падай, Элена! Падай!
Отталкиваюсь как можно сильнее, раскидываю руки, горячий ветер бьет в лицо, куртка хлопает о бока, а потом закладывает уши. Это очень простой вопрос: как пахнет Даниэль Брайт? Время пошло.
Тусклые перила отсчитывают витки лестницы, пустая глубина темнеет. Из горячего нутра поднимается облако, светлое, оно все ближе, и вот проваливаюсь в него. Лепестки? Вокруг летят вытянутые лепестки цветов! Они скользят по лицу, их много, но прикасаясь, они разлетаются холодной крошкой, осыпаются снегом. Из черного провала летит снег, острый и белый, как кладбищенская соль. Мне страшно? Должно быть. Это не важно. Я помню, помню, как пахнет Даниэль Брайт!
Свежей типографской краской - только купленной книгой с мелованными страницами. И немного - арбузами.
Тянусь к этому запаху сквозь холодный снег, зажмуриваюсь, продираюсь, вслушиваюсь в запахи до тех пор, пока он не появляется здесь, рядом, реальный.