Новая норма
Меня иногда просят дать комментарий о войне.
Спрашивают про обстановку на фронте. Про западное оружие. Про перспективы наступления. Единственное, что мне остается - отвечать "я не знаю".
Армия иерархична. И чем меньше звезд на твоих погонах - тем меньше ты знаешь о ситуации. На моих погонах звезд нет вовсе - а потому уровень моего армейского кругозора нередко меньше вашего. Потому что на чтение новостей время остается не всегда.
Вдобавок, спрашивают о процессах, а отвечать приходится о людях, которые рядом. Любое шапкозакидательство фонит пренебрежением к их жизням. Отдает бахвальством и высокомерием. Наверное поэтому я осторожен в оценках и консервативен в прогнозах.
Внутри нашей страны успел сложиться консенсус. Разговор о сценариях победы всегда упирается в параллели со Второй Мировой. Когда враг не просто повержен, но еще и переформатирован. Когда не только выход на границы, но еще репарации, не только физическое разоружение, но еще и ментальное. Мы закономерно мечтаем про окончательную победу - ту, по итогам которой агрессор переходит в новое качество и не представляет угрозы в будущем.
Но всегда есть риск стать заложником собственных ожиданий. Даже выход на границы 91-го года не означает однозначного конца войны. Россия может сесть в глухую оборону, отказаться от переговоров и начать зализывать свои военные раны. А тем временем российских детей в школах продолжат учить тому, что "принадлежащие их стране" города Херсон, Донецк, Луганск, Запорожье и Симферополь "оккупированы фашистами". И в этом сценарии у нашей нынешней войны обязательно будет продолжение.
Оптимистом легче быть сегодня, но реалистам легче придется завтра. Войны в Боснии и в Хорватии длились по четыре года. Война в Корее - три. Французы сражались во Вьетнаме восемь лет - столько же, сколько и американцы. Вполне вероятно, что Путин воспринимает итог этой войны как свое политическое наследство - а потому у него нет ни единого резона идти на попятный.
На этом фоне довольно сильно раздражают те, кто пытается торговать надеждой на скорую победу. Все те, кто продают "заговор в Кремле", "онкологию у Путина" и "восстание в российских регионах". Нам очень хочется "Бога из машины" и те, кто зарабатывают себе имиджевый капитал на войне, - не особо церемонятся с заголовками. С той лишь разницей, что эффект плацебо в наших условиях не работает. Ваша вера в победу имеет мало смысла, если вы победу никак не приближаете.
"Этот дождь надолго" и к этому лучше привыкнуть. Ставка на спринтерский рывок всегда выходит боком на стайерской дистанции. А потому даже в армии не так уж важен твой первоначальный порыв. Тот самый, что заставляет тебя надеть форму и взять в руки оружие. Потому что после первых недель героических селфи тебя непременно догоняют быт и усталость. И единственное, что обретает смысл в этот момент - это твоя готовность "тянуть".
Твоя готовность тянуть службу и повседневность. Бытовую неустроенность и рутину. Физические нагрузки и выгорание. Неизбежную бюрократию и стресс. Этого всего нет на плакатном изображении войны - да и сами мы тут очень далеки от плакатности. В каждом из нас уйма недостатков и при ближайшем рассмотрении довольно просто разглядеть изъяны. Но если мы не помещаемся в чей-то шаблон, то проблема не в нас, а в шаблоне.
Может поэтому мне куда больше по душе осторожные оценки и консервативные прогнозы. Те, что не торгуют предчувствием скорого триумфа. Те, что не твердят о скором крахе российского режима. Сосредоточенные и злые на этой войне имеют больше шансов, чем расслабленные и оптимистичные. Поэтому я люблю сосредоточенных и злых.
Я не знаю, когда украинские флаги появятся в Крыму. Не могу оценить степень устойчивости российской экономики. Понятия не имею, какими будут границы России через пять лет. А еще я довольно скептично отношусь к формуле "вернутся ребята - наведут порядок". Вера в подобное отдает инфантильным желанием переложить на нас ответственность, а я по-прежнему не теряю надежду, что война заставит страну повзрослеть.
Нам и так во многом везет. Не нужно придумывать чудеса - достаточно тех, что уже случились. Наша армия сражается так, как не приходилось за последние сорок лет ни одной другой. Наш тыл - несмотря на ракеты - продолжает жить в условиях довоенного быта. "Карточная система", "продуктовый паек" и "гуманитарная катастрофа" не даны абсолютному большинству в ощущениях и остаются чем-то из документальных фильмов на Нетфликсе. А условия западной финансовой помощи дают осторожную надежду на реформы в стране.
Мои знакомые иногда пишут, что на их внутреннем календаре по-прежнему февраль двадцать второго. В этом подходе чудится мечта о возвращении к довоенному. Не уверен, что готов согласиться с подобным. Мы пережили слишком многое, чтобы это можно было обнулить. У нас за спиной - лишь первый год полномасштабной войны и мы не знаем, сколько таких лет будет впереди. Все, что происходит с нами - это не нарушение нормы. Это и есть новая норма.
Жизнь становится проще в тот момент, когда ты понимаешь, что проще она не станет.
Павел Казарин
Спрашивают про обстановку на фронте. Про западное оружие. Про перспективы наступления. Единственное, что мне остается - отвечать "я не знаю".
Армия иерархична. И чем меньше звезд на твоих погонах - тем меньше ты знаешь о ситуации. На моих погонах звезд нет вовсе - а потому уровень моего армейского кругозора нередко меньше вашего. Потому что на чтение новостей время остается не всегда.
Вдобавок, спрашивают о процессах, а отвечать приходится о людях, которые рядом. Любое шапкозакидательство фонит пренебрежением к их жизням. Отдает бахвальством и высокомерием. Наверное поэтому я осторожен в оценках и консервативен в прогнозах.
Внутри нашей страны успел сложиться консенсус. Разговор о сценариях победы всегда упирается в параллели со Второй Мировой. Когда враг не просто повержен, но еще и переформатирован. Когда не только выход на границы, но еще репарации, не только физическое разоружение, но еще и ментальное. Мы закономерно мечтаем про окончательную победу - ту, по итогам которой агрессор переходит в новое качество и не представляет угрозы в будущем.
Но всегда есть риск стать заложником собственных ожиданий. Даже выход на границы 91-го года не означает однозначного конца войны. Россия может сесть в глухую оборону, отказаться от переговоров и начать зализывать свои военные раны. А тем временем российских детей в школах продолжат учить тому, что "принадлежащие их стране" города Херсон, Донецк, Луганск, Запорожье и Симферополь "оккупированы фашистами". И в этом сценарии у нашей нынешней войны обязательно будет продолжение.
Оптимистом легче быть сегодня, но реалистам легче придется завтра. Войны в Боснии и в Хорватии длились по четыре года. Война в Корее - три. Французы сражались во Вьетнаме восемь лет - столько же, сколько и американцы. Вполне вероятно, что Путин воспринимает итог этой войны как свое политическое наследство - а потому у него нет ни единого резона идти на попятный.
На этом фоне довольно сильно раздражают те, кто пытается торговать надеждой на скорую победу. Все те, кто продают "заговор в Кремле", "онкологию у Путина" и "восстание в российских регионах". Нам очень хочется "Бога из машины" и те, кто зарабатывают себе имиджевый капитал на войне, - не особо церемонятся с заголовками. С той лишь разницей, что эффект плацебо в наших условиях не работает. Ваша вера в победу имеет мало смысла, если вы победу никак не приближаете.
"Этот дождь надолго" и к этому лучше привыкнуть. Ставка на спринтерский рывок всегда выходит боком на стайерской дистанции. А потому даже в армии не так уж важен твой первоначальный порыв. Тот самый, что заставляет тебя надеть форму и взять в руки оружие. Потому что после первых недель героических селфи тебя непременно догоняют быт и усталость. И единственное, что обретает смысл в этот момент - это твоя готовность "тянуть".
Твоя готовность тянуть службу и повседневность. Бытовую неустроенность и рутину. Физические нагрузки и выгорание. Неизбежную бюрократию и стресс. Этого всего нет на плакатном изображении войны - да и сами мы тут очень далеки от плакатности. В каждом из нас уйма недостатков и при ближайшем рассмотрении довольно просто разглядеть изъяны. Но если мы не помещаемся в чей-то шаблон, то проблема не в нас, а в шаблоне.
Может поэтому мне куда больше по душе осторожные оценки и консервативные прогнозы. Те, что не торгуют предчувствием скорого триумфа. Те, что не твердят о скором крахе российского режима. Сосредоточенные и злые на этой войне имеют больше шансов, чем расслабленные и оптимистичные. Поэтому я люблю сосредоточенных и злых.
Я не знаю, когда украинские флаги появятся в Крыму. Не могу оценить степень устойчивости российской экономики. Понятия не имею, какими будут границы России через пять лет. А еще я довольно скептично отношусь к формуле "вернутся ребята - наведут порядок". Вера в подобное отдает инфантильным желанием переложить на нас ответственность, а я по-прежнему не теряю надежду, что война заставит страну повзрослеть.
Нам и так во многом везет. Не нужно придумывать чудеса - достаточно тех, что уже случились. Наша армия сражается так, как не приходилось за последние сорок лет ни одной другой. Наш тыл - несмотря на ракеты - продолжает жить в условиях довоенного быта. "Карточная система", "продуктовый паек" и "гуманитарная катастрофа" не даны абсолютному большинству в ощущениях и остаются чем-то из документальных фильмов на Нетфликсе. А условия западной финансовой помощи дают осторожную надежду на реформы в стране.
Мои знакомые иногда пишут, что на их внутреннем календаре по-прежнему февраль двадцать второго. В этом подходе чудится мечта о возвращении к довоенному. Не уверен, что готов согласиться с подобным. Мы пережили слишком многое, чтобы это можно было обнулить. У нас за спиной - лишь первый год полномасштабной войны и мы не знаем, сколько таких лет будет впереди. Все, что происходит с нами - это не нарушение нормы. Это и есть новая норма.
Жизнь становится проще в тот момент, когда ты понимаешь, что проще она не станет.
Павел Казарин