Детство. Семья.
Мой папа всегда был «модный». В начале 70-ых годов у нас в семье была видеокамера. Моя родня по папе, перебравшись когда-то из Тобольской губернии в Енисейский край, после войны переехала ещё дальше в Саяны, в присоединившуюся к СССР Тувинскую республику, ныне республику Тыва.
Дед Василий Одинцов цитировал наизусть кучу стихов, а когда дети спрашивали у него, кто написал, он неизменно отвечал: "Футуристы". Аркадий Райкин тоже цитировался мужчинами семьи наизусть. Бабушка Дора была неграмотная, но умнее многих грамотных и деликатнее многих воспитанных. Это была настоящая русская деревенская "аристократия". В доме стояли старинные иконы и хранилась в свободном доступе библия на старом славянском языке. Родня вся запоем читала трилогию о староверах - "Хмель", "Рыжий конь" и "Чёрный тополь" Черкасова. Говорили и спорили на религиозные и духовные темы, все умели работать и делали это с юморком и с огоньком, любили и отдохнуть, попеть песни, поплясать.
У папы было родных три сестры: Ксения, Ирина, Валентина, и брат - дядя Владик. И ещё двоюродный брат - Юра, который им всем был как родной. Он и сейчас наш любимый дядя Юра, гордость всей родни, лауреат Ленинской премии, Генеральный конструктор ВНИИ радиотехники. Конструктор радиолокаторов обнаружения, ученый и педагог в области радиотехники и радиолокации. Руководитель и участник разработки комплексов радиолокационного вооружения ПВО. Автор научных трудов и изобретений в области радиотехники и радиолокации. Когда-то дядя Юра выбирал между консерваторией и техникой. Выбрал Томский политехнический, а пел всю жизнь.
У нас с моей сестрой были двоюродные братья со стороны папы - Миша, Сергей, Гена (сыновья тёти Иры) и неродной по крови, сын замечательного мужа тёти Иры дяди Васи, - Володя. И троюродные - Вера и Саша, дети нашего знаменитого дяди Юры и его жены тёти Риммы.
Серёжа живёт в Даниловке. Гена умер. Миша пропал, по слухам уехал в Тибет. Но через несколько лет объявился в Украине, видать до Тибета не доехал. Он в своё время работал в Министерстве сельского хозяйства Тувы, увлекался теорией цивилизации термитов и писал фантастические рассказы и повести. Видимо, поэтому стал так фантастично себя вести уже в зрелом возрасте.
У тёти Вали трое детей - сёстра Вера погибла в авиакатастрофе на Камчатке, вторая дочь Надя и сын Саша, слава Богу, живы.
У тёти Ксены две дочки - Наташа и Оля, которая уже тоже ушла в мир иной, она была старше меня на 10 лет. У дяди Владика два сына - Павел и Вася.
Наша троюродная сестра Вера тоже покинула этот мир, а Саша живёт и работает в США, дядя Юра у него бывает в гостях.
У почти всех двоюродных свои дети, у многих детей уже свои дети, которых я не знаю. Но братьев и сестёр мы знали всех. И с папиной, и с маминой стороны. Потому что росли в родстве. Потому что родители не оставляли своих детей, а дети не оставляли своих родителей. И сейчас я понимаю, какое у меня было счастливое детство. Именно поэтому, что не росла я как былинка в поле, никого не зная. И от этого неосознанное чувство защищённости. Оттуда, из детства, когда городские родители привозили нас в деревню, а туда приезжали другие родственники из других краёв, посёлков, городов. Все ходили на покос, все вместе строили летнюю кухню в русской староверской деревне Даниловка у тёти Жени, сестры моей бабушки Федоры Андреевны, мамы нашего дяди Юры. Там мужчины уходили на охоту и рыбалку, или все вместе в тайгу по ягоды да грибы. Там мама тонула в горной речке, там я нахлебалась воды в Енисее, там мы купались в ледяной воде и на быстром течении, бегали босиком, резали ноги о стёкла. Ходили на покос, переправляясь на пароме через Енисей, носили взрослым еду. В Туве два русла сливаются в нашу могучую сибирскую реку, и носят имена Каа-Хем и Бий-Хем. Там качали свой мёд, пекли сибирские пироги с хариусом, когда рыба закладывается в пирог целиком, и руками отламываешь корочку, а потом достаёшь рыбу и ешь её, выбирая кости. Там всем гуртом (уж кто собрался) выезжали на моторках по Енисею на пикники. Там жарили шашлыки из медвежатины или лосятины. Это длилось недолго. Мы тоже вырастали, свои интересы, свой отдых, потом дедушка умер, потом бабушка. Но этого «недолго» - хватает на целую жизнь. Русская деревня Даниловка теперь Дерзиг-Аксы, и говорят сейчас там много тувинцев, а потомки староверов уходят дальше в верховья Енисея. Она мне и сейчас снится, Даниловка, я хожу по улицам, смотрю на горы на той стороне через реку, ищу то бабушкин дом, то дом тётки. И тянет сердце. И помню.
Click to viewДед Василий Одинцов цитировал наизусть кучу стихов, а когда дети спрашивали у него, кто написал, он неизменно отвечал: "Футуристы". Аркадий Райкин тоже цитировался мужчинами семьи наизусть. Бабушка Дора была неграмотная, но умнее многих грамотных и деликатнее многих воспитанных. Это была настоящая русская деревенская "аристократия". В доме стояли старинные иконы и хранилась в свободном доступе библия на старом славянском языке. Родня вся запоем читала трилогию о староверах - "Хмель", "Рыжий конь" и "Чёрный тополь" Черкасова. Говорили и спорили на религиозные и духовные темы, все умели работать и делали это с юморком и с огоньком, любили и отдохнуть, попеть песни, поплясать.
У папы было родных три сестры: Ксения, Ирина, Валентина, и брат - дядя Владик. И ещё двоюродный брат - Юра, который им всем был как родной. Он и сейчас наш любимый дядя Юра, гордость всей родни, лауреат Ленинской премии, Генеральный конструктор ВНИИ радиотехники. Конструктор радиолокаторов обнаружения, ученый и педагог в области радиотехники и радиолокации. Руководитель и участник разработки комплексов радиолокационного вооружения ПВО. Автор научных трудов и изобретений в области радиотехники и радиолокации. Когда-то дядя Юра выбирал между консерваторией и техникой. Выбрал Томский политехнический, а пел всю жизнь.
У нас с моей сестрой были двоюродные братья со стороны папы - Миша, Сергей, Гена (сыновья тёти Иры) и неродной по крови, сын замечательного мужа тёти Иры дяди Васи, - Володя. И троюродные - Вера и Саша, дети нашего знаменитого дяди Юры и его жены тёти Риммы.
Серёжа живёт в Даниловке. Гена умер. Миша пропал, по слухам уехал в Тибет. Но через несколько лет объявился в Украине, видать до Тибета не доехал. Он в своё время работал в Министерстве сельского хозяйства Тувы, увлекался теорией цивилизации термитов и писал фантастические рассказы и повести. Видимо, поэтому стал так фантастично себя вести уже в зрелом возрасте.
У тёти Вали трое детей - сёстра Вера погибла в авиакатастрофе на Камчатке, вторая дочь Надя и сын Саша, слава Богу, живы.
У тёти Ксены две дочки - Наташа и Оля, которая уже тоже ушла в мир иной, она была старше меня на 10 лет. У дяди Владика два сына - Павел и Вася.
Наша троюродная сестра Вера тоже покинула этот мир, а Саша живёт и работает в США, дядя Юра у него бывает в гостях.
У почти всех двоюродных свои дети, у многих детей уже свои дети, которых я не знаю. Но братьев и сестёр мы знали всех. И с папиной, и с маминой стороны. Потому что росли в родстве. Потому что родители не оставляли своих детей, а дети не оставляли своих родителей. И сейчас я понимаю, какое у меня было счастливое детство. Именно поэтому, что не росла я как былинка в поле, никого не зная. И от этого неосознанное чувство защищённости. Оттуда, из детства, когда городские родители привозили нас в деревню, а туда приезжали другие родственники из других краёв, посёлков, городов. Все ходили на покос, все вместе строили летнюю кухню в русской староверской деревне Даниловка у тёти Жени, сестры моей бабушки Федоры Андреевны, мамы нашего дяди Юры. Там мужчины уходили на охоту и рыбалку, или все вместе в тайгу по ягоды да грибы. Там мама тонула в горной речке, там я нахлебалась воды в Енисее, там мы купались в ледяной воде и на быстром течении, бегали босиком, резали ноги о стёкла. Ходили на покос, переправляясь на пароме через Енисей, носили взрослым еду. В Туве два русла сливаются в нашу могучую сибирскую реку, и носят имена Каа-Хем и Бий-Хем. Там качали свой мёд, пекли сибирские пироги с хариусом, когда рыба закладывается в пирог целиком, и руками отламываешь корочку, а потом достаёшь рыбу и ешь её, выбирая кости. Там всем гуртом (уж кто собрался) выезжали на моторках по Енисею на пикники. Там жарили шашлыки из медвежатины или лосятины. Это длилось недолго. Мы тоже вырастали, свои интересы, свой отдых, потом дедушка умер, потом бабушка. Но этого «недолго» - хватает на целую жизнь. Русская деревня Даниловка теперь Дерзиг-Аксы, и говорят сейчас там много тувинцев, а потомки староверов уходят дальше в верховья Енисея. Она мне и сейчас снится, Даниловка, я хожу по улицам, смотрю на горы на той стороне через реку, ищу то бабушкин дом, то дом тётки. И тянет сердце. И помню.