Йохан Хейзинга "Homo Ludens"
Книга Йохана Хейзинга "Homo Ludens" (Человек играющий) является одним из самых ранних культурологических анализов феномена игры. Она была написана в 1938 году, но до сих пор считается фундаментальной по данному вопросу. Здесь автор пересматривает теорию о значении труда как культурообразующего фактора истории. В противовес ей он говорит об игре, которая предшествует культуре, и в значительной степени творит её.
И действительно, игровое поведение встречается уже в животном мире. Так, например, каждый может наблюдать за игрой котят или щенков. Они имитируют драку, охоту, агрессию, но при этом не используют в полную силу зубов и когтей, чтобы не повредить партнёра. Таким образом мы можем говорить о том, что игра появляется еще задолго до культуры. Но что же это такое? Хейзинга определяет игру так:
"Мы можем назвать игру, с точки зрения формы, некоей свободной деятельностью, которая осознается как "ненастоящая", не связанная с обыденной жизнью и тем не менее могущая полностью захватить играющего; которая не обусловливается никакими ближайшими материальными интересами или доставляемой пользой; которая протекает в особо отведенном пространстве и времени, упорядоченно и в соответствии с определенными правилами и вызывает к жизни общественные объединения, стремящиеся окружать себя тайной или подчеркивать свою необычность по отношению к прочему миру своеобразной одеждой и обликом"
Итак, по Хейзинге игра обладает следующими характеристиками:
1) Игра свободна.
2) Игра не есть "обыденная" или "настоящая" жизнь.
3) Игра обособляется от обыденной жизни местом и продолжительностью. Она носит вневременной характер: повторяема и циклична. Ей присущ собственный порядок.
4) Среди характеристик, применимых к игре, было названо напряжение. Напряжение -- свидетельство неуверенности, но и наличия шанса.
5) В каждой игре -- свои правила. Ими определяется, что именно должно иметь силу в выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, они не подлежат никакому сомнению.
Стоит лишь отойти от правил, и мир игры тотчас же рушится. Никакой игры больше нет.
Участник игры, который действует вопреки правилам или обходит их, это нарушитель игры, "шпильбрехер".
Отказываясь от игры, он разоблачает относительность и хрупкость того мира игры, в котором он временно находился вместе с другими.
Точно так же и в мире высокой серьезности плуты, жулики, лицемеры всегда чувствуют себя гораздо уютней шпильбрехеров: отступников, еретиков, вольнодумцев, узников совести.
Клуб приличествует игре, как голове -- шляпа.
Сюда относится все, что касается сатурналий и обычаев карнавалов.
После формулирования понятия игры, автор исследует те сферы жизни в которых она проявляется. В процессе анализа выясняется, что игра в значительной степени проявляет себя в праве, ведении войны, мудрствовании, поэзии, искусстве и т.д. Автор последовательно выявляет игровые корни различных форм общественной жизни. Принято считать, что противоположностью игры является серьёзность, однако это не совсем так, ведь игра может быть чрезвычайно серьёзной. Также она находится вне противопоставления "мудрость - глупость", "правда - неправда", "добро - зло". Не причастна она к сфере морали, добродетели, греха и т.п.
Для меня была очень интересна часть анализа, которая относилась к музыке. Действительно в ряде языков (арабском, германских, некоторых славянских (в том числе русском), французском) на музыкальных инструментах именно играют. Этот факт на самом деле считается психологической подоплёкой, определяющей связь между музыкой и игрой. При этом семантическое сходство между языками едва ли может быть основано на заимствовании. Т.е. речь идёт именно об игровых корнях самого явления музыки.
Подитожив эту часть своего исследования, Хейзинга делает следующий вывод:
"Говоря об игровом факторе, нам было не трудно показать его чрезвычайную действенность и чрезвычайную плодотворность при возникновении всех крупных форм общественной жизни. Будучи ее существенным импульсом, игровые состязания, более древние, чем сама культура, исстари наполняли жизнь и, подобно дрожжам, способствовали росту и развитию форм архаической культуры. Культ рос в священной игре. Поэзия родилась в игре и продолжала существовать в игровых формах. Музыка и танец были чистой игрою. Мудрость и знание обретали словесное выражение в освященных обычаем играх, проходивших как состязания. Право выделилось из игр, связанных с жизнью и отношениями людей. Улаживание споров оружием, условности жизни аристократии основывались на игровых формах. Вывод должен быть только один: культура, в ее первоначальных фазах, играется. Она не произрастает из игры, как живой плод, который высвобождается из материнского тела, она развертывается в игре и как игра"
Определив все это, автор переходит к исследованию значения игры в истории. Большой игровой элемент сильно проявляет себя в Античную эпоху, особенно в Древней Греции, но уже Римская цивилизация носит менее игровой характер. Позднее значительную роль приобретает игра в эпоху Возрождения, достигая пика в Барокко.
Уже с XVIII века игра постепенно отходит на второй план. Наступает эпоха практики, реализма, где уже нет места многим игровым проявлениям. Их заменяют суррогаты, фальшивые формы игры. Так появляется спорт, как чистое проявление агональных (состязательных) инстинктов человека. В нём уже нету культового, духовного содержания, только отточенный до совершенства навык. То же самое проявляется во многих других сферах жизни. Игра перестаёт созидать культуру. С большой тревогой автор смотрит на это новое явление в общественной жизни. Оно проявляется в жажде развлечений, грубых сенсаций, тяге к массовым зрелищам и т.д. Эти черты существовали в ранних культурных эпохах, но никогда не носили такого массового и жестокого характера как в наши дни. Из этого автор делает неутешительный вывод:
"Все больше и больше напрашивается вывод, что игровой элемент культуры с XVIII в., где мы еще могли наблюдать его в полном расцвете, утратил свое значение почти во всех областях, где он раньше чувствовал себя "как дома". Современную культуру едва ли уже играют, а там, где кажется, что ее все же играют, игра эта притворна. Между тем различать между игрой и не-игрой в явлениях цивилизации становится все труднее, по мере того как мы приближаемся к нашему времени"
Чем чревата эта потеря игрового характера культуры? Прежде всего в утере желания соблюдать правила, которые нарушаются в сферах международного права и ведения войны. Это приводит к росту насилия, большому количеству жертв среди гражданского населения.
В итоге Хейзинга делает следующий вывод о значении игры, и её связи с культурой в современном мире:
"Подлинная культура не может существовать без некоего игрового содержания, ибо культура предполагает определенное самоограничение и самообуздание, определенную способность не воспринимать свои собственные устремления как нечто предельное и наивысшее, но видеть себя отгороженной некоторыми добровольно принятыми границами. Культура все еще хочет, чтобы ее в некотором смысле играли - по взаимному соглашению относительно определенных правил. Подлинная культура требует всегда и в любом отношении fair play [честной игры], a fair play есть не что иное, как выраженный в терминах игры эквивалент добропорядочности. Шпильбрехер разрушает самое культуру. Чтобы это игровое содержание культуры было культуросозидающим или -способствующим, оно должно оставаться чистым. Оно не должно состоять в оболванивании или в отступничестве от норм, предписываемых разумом, человечностью или верой. Оно не должно быть ложным фантомом, маскирующим замысел осуществления определенных целей с помощью намеренно культивируемых игровых форм. Подлинная игра исключает всякую пропаганду. Ее цель - в ней самой. Ее дух и ее настроение -- атмосфера радостного воодушевления, а не истерической взвинченности. В наши дни пропаганда, которая хочет проникнуть в каждый участок жизни, действует средствами, рассчитанными на истерические реакции масс, и поэтому -- даже там, где она принимает игровые формы - не в состоянии выступать как современное выражение духа игры, но всего лишь - как его фальсификация"
Таким образом в возвращении духа игры видит автор ответ на духовный кризис XX века. Но игры не всякой, а только базирующейся на гуманистических ценностях: на порядке, благородстве, чести, порядочности, свободе, коллективности и т.д. Сама по себе игра ни добра, ни дурна. Мерилом здесь является нравственная совесть.
В данной книге автор не разрабатывает строго научную концепцию, он лишь выдвигает гипотезы, позволяющие глубже понять специфику современных духовных процессов, изучить основы культурной традиции. Его мысли и выводы представляют значительный интерес не только для тех, кому интересна игра как феномен, но и для исследователей современного общества. Лично мне данная работа позволила пересмотреть собственные взгляды на окружающую действительность и роль игры в ней. Некоторые мысли стали настоящим открытием, учитывая мои старые увлечения компьютерными играми и музыкой. Сама по себе книга небольшая, всего 200 страниц, прочитал быстро и с удовольствием. Советую ознакомиться всем интересующимся данной тематикой.
Ссылка на книгу в сети