Флешмоб "Мой 21-й год жизни"
1980-й год. Узбекская ССР.
Получила первое послешкольное 4-х летнее образование в виде диплома с отличием технолога сварочного производства. Сейчас бы сказали: «бакалавриат».
Годом ранее студенткой последнего курса вышла замуж.
В 1980-м я - уже мама, старшему сыну - год. Он определён в ясли моей свекровью - начальницей строительного участка за 3 кубометра сырого леса.
Ясли - «доисторические»: старые, одноэтажные, с трухлявым навесом на двух столбах при входе. Рассохшиеся деревянные полы в яслях - на лагах, "ходят ходуном". Ясли от дома - далеко, на другом краю города с населением в 100000 человек. Но выбора у меня не было.
Осенью забрали в армию мужа, и я должна была начинать зарабатывать себе и сыну на жизнь. Государство платило пособие, но оно, как и теперь, - мизерное. К тому же, находясь как молодая сноха «под пятой» у свекрови, вынуждена была оплатить её долги.
В тот год, имея на руках младенца сына в возрасте 2 месяцев, я поступила в ТашПИ на факультет ПГС. Очно!
Помню, как пыталась написать заявление в институт на имя ректора, придя в приёмную комиссию с младенцем. Пришлось положить запелёнанного сына на покатую поверхность парты и "со скоростью звука" написать нужный документ, поглядывая одним глазом за ним, чтобы он не укатился.
Я справилась.
Тогда же осенью переселилась из коттеджа свекрови - в родительский частный саманный дом, потому что учиться нужно было по вечерам, и младенца нужно было с кем-то оставлять на это время.
Предстояло 5 аналогичных лет специалиета ...
В тот год возила сына в громоздкой, нескладной, тяжеленной, неуклюжей, безрессорной СССРовской коляске, купленной мне вскладчину с зарплаты: родителями и младшей сестрой. Коляска не была удобна ни мне, ни сыну-младенцу.
Уже на следующий год со своей первой зарплаты купила велосипед, и возила сына в дальние ясли на самодельном сиденье заднего багажника. Благо суровых зим - в городке южней Ташкенте - не было.
PS
Фоном, но безусловно, мимо проплыла в дымке Олимпиада-80; по настоянию мамы я посмотрела по телевизору только «взлетающего мишку»; и не понимала, почему на экране масса людей вставала с мест и плакала.
Понимать-то собственно было нечего: гос.пропагада она и есть гос.пропаганда: хоть в СССР, хоть теперь.