Демократия, поверженная свободой
Оригинал взят у osminog_peremen в Демократия, поверженная свободой
http://www.peremeny.ru/books/osminog/8607
http://www.peremeny.ru/books/osminog/?p=8607
Некоторые считают, что свобода - есть высшая ценность человеческого существования. По видимости, такая точка зрения благородна. Оспорить данное убеждение странно - ну, в самом деле, не за рабство же голосовать, не за угнетение человека человеком. Все, кого ни спроси, за свободу.
Существенно в данном вопросе то, что свобода - не есть онтологическая оппозиция рабству - это противопоставление ситуативное; как свобода, так и рабство встроены в структуру общества, по отношению к которому они только и могут быть опознаны как свобода или как рабство. А отдельно от общества - свободы и рабства просто нет. Соответственно, нет их соревнования в чистом поле.
Невозможно быть рабом в пустыне и свободным на необитаемом острове - но и то, и другое состояние обнаруживает себя внутри коллектива.
Однако риторика политической борьбы заставляет нас думать, что свобода и рабство понятия, существующие сами по себе, как камень или вода. Возникает убеждение, что можно занять абстрактную позицию «за свободу» и противостоять некоему рабству вообще. Такое представление создает ложные посылки в дискуссиях. Но нет, свобода существует внутри конкретного общества, свобода детерминирована законами данного коллектива и культуры, - а свободы «вообще» просто нет в природе.
Среди же общественных ценностей, свобода - совсем не высшая ценность. В обществе есть много вещей гораздо более важных.
Высшими ценностями человеческого существования являются любовь, милосердие, сострадание, забота о слабых, здоровье и воспитание детей, единение с себе подобными.
И свобода не обязательно является условием для достижения перечисленных вещей, напротив. Гораздо чаще - свобода является помехой для сострадания или заботы о слабом. Общество налагает ограничения на личную свободу - и личное предпринимательство отступает перед нуждами других людей, это досадно, но ограничения свободы не означают, что данное общество - казарма или тюрьма. Это просто означает, что в коллективной жизни есть приоритеты: образование детей важнее бонусов банкиров, забота о стариках важнее, нежели рыночное соревнование.
Часто говорят, что именно в обществах, где происходит рыночное соревнование, а банкиры получают бонусы - в этих обществах как раз лучше заботятся о стариках и дают образование детям; когда так говорят - лгут.
В обществе, где больше личной свободы - в таких обществах просто больше личной свободы, и только; причем, это всегда достигается за счет того, что где-то недалеко имеются люди, не обретшие свободы в желаемом объеме. Исключений из данного правила история не знала.
Метаморфоза демократии вызвана тем, что в конкретное общество было внедрено представление об абстрактной свободе - по видимости совпадающее с риторикой демократии, но лишь по видимости.
Существенно то, что демократия есть жесткая структура, а неолиберальное представление о свободе основано на принципиальной деструкции. Любой регламент нехорош для абстрактной ценности - абстракция не живет в реальном мире.
Личная свобода, которая в демократическом обществе означает ответственность перед полисом, в условиях неолиберального рынка стала означать безответственность перед государством.
Когда Маргрет Тетчер произнесла знаменитую фразу «никакого общества нет - есть просто мужчины и женщины», рубеж между демократией старого типа и новым порядком был обозначен.
Демократия оказалась разрушена изнутри - абстракцией свободы - точно так же, как это произошло в знаменательную дату восемнадцатого брюмера во Франции - чуть более двухсот лет назад.
Демократия и третье сословие были в тот день принесены в жертву новому типу управления, новому порядку, оперировавшему тем же понятийным словарем, что и демократы - офицеры произносили слова «гражданин», «права», «свобода», но имели в виду империю.
В сущности, неолиберализм проделал старый, но оттого не менее действенный трюк; остается подождать лет пятнадцать - посмотреть на завоевание Египта и Европы; дойдут и до Москвы, разумеется; рано или поздно начнут питаться кониной на Смоленской дороге.
http://www.peremeny.ru/books/osminog/8607
http://www.peremeny.ru/books/osminog/?p=8607
Некоторые считают, что свобода - есть высшая ценность человеческого существования. По видимости, такая точка зрения благородна. Оспорить данное убеждение странно - ну, в самом деле, не за рабство же голосовать, не за угнетение человека человеком. Все, кого ни спроси, за свободу.
Существенно в данном вопросе то, что свобода - не есть онтологическая оппозиция рабству - это противопоставление ситуативное; как свобода, так и рабство встроены в структуру общества, по отношению к которому они только и могут быть опознаны как свобода или как рабство. А отдельно от общества - свободы и рабства просто нет. Соответственно, нет их соревнования в чистом поле.
Невозможно быть рабом в пустыне и свободным на необитаемом острове - но и то, и другое состояние обнаруживает себя внутри коллектива.
Однако риторика политической борьбы заставляет нас думать, что свобода и рабство понятия, существующие сами по себе, как камень или вода. Возникает убеждение, что можно занять абстрактную позицию «за свободу» и противостоять некоему рабству вообще. Такое представление создает ложные посылки в дискуссиях. Но нет, свобода существует внутри конкретного общества, свобода детерминирована законами данного коллектива и культуры, - а свободы «вообще» просто нет в природе.
Среди же общественных ценностей, свобода - совсем не высшая ценность. В обществе есть много вещей гораздо более важных.
Высшими ценностями человеческого существования являются любовь, милосердие, сострадание, забота о слабых, здоровье и воспитание детей, единение с себе подобными.
И свобода не обязательно является условием для достижения перечисленных вещей, напротив. Гораздо чаще - свобода является помехой для сострадания или заботы о слабом. Общество налагает ограничения на личную свободу - и личное предпринимательство отступает перед нуждами других людей, это досадно, но ограничения свободы не означают, что данное общество - казарма или тюрьма. Это просто означает, что в коллективной жизни есть приоритеты: образование детей важнее бонусов банкиров, забота о стариках важнее, нежели рыночное соревнование.
Часто говорят, что именно в обществах, где происходит рыночное соревнование, а банкиры получают бонусы - в этих обществах как раз лучше заботятся о стариках и дают образование детям; когда так говорят - лгут.
В обществе, где больше личной свободы - в таких обществах просто больше личной свободы, и только; причем, это всегда достигается за счет того, что где-то недалеко имеются люди, не обретшие свободы в желаемом объеме. Исключений из данного правила история не знала.
Метаморфоза демократии вызвана тем, что в конкретное общество было внедрено представление об абстрактной свободе - по видимости совпадающее с риторикой демократии, но лишь по видимости.
Существенно то, что демократия есть жесткая структура, а неолиберальное представление о свободе основано на принципиальной деструкции. Любой регламент нехорош для абстрактной ценности - абстракция не живет в реальном мире.
Личная свобода, которая в демократическом обществе означает ответственность перед полисом, в условиях неолиберального рынка стала означать безответственность перед государством.
Когда Маргрет Тетчер произнесла знаменитую фразу «никакого общества нет - есть просто мужчины и женщины», рубеж между демократией старого типа и новым порядком был обозначен.
Демократия оказалась разрушена изнутри - абстракцией свободы - точно так же, как это произошло в знаменательную дату восемнадцатого брюмера во Франции - чуть более двухсот лет назад.
Демократия и третье сословие были в тот день принесены в жертву новому типу управления, новому порядку, оперировавшему тем же понятийным словарем, что и демократы - офицеры произносили слова «гражданин», «права», «свобода», но имели в виду империю.
В сущности, неолиберализм проделал старый, но оттого не менее действенный трюк; остается подождать лет пятнадцать - посмотреть на завоевание Египта и Европы; дойдут и до Москвы, разумеется; рано или поздно начнут питаться кониной на Смоленской дороге.