Алтайские заметки. Рома.
11 сентября. Я записывала окончание вчерашнего дня на следующее утро, за чаем. Ко мне снова присоединился семилетний Рома. Он стихиен, и источает постоянный неструктурированный поток веселья, и его мама пытается сквозь эту стихийность вложить в него нужные знания и умения. Большая любовь и настоящее терпение требуются в этом процессе. Но за чаем он тих и серьезен. Только озорные лучики любопытства льются из глаз. И мы с ним весело пытаемся считать до ста и дальше. Он этого еще не умеет, но легко идет на игру, и с небольшими подсказками радостно добирается по импровизированной лестнице до тысячи. Дальше нам становится скучно - всё повторяется, мы уже всё умеем. Рома бежит поделиться с мамой, а я благодарно понимаю, что, может быть, и готова к новому этапу общения с детьми. Замолкает истязающая меня всю жизнь правота и железная, не смягченная сердцем, воля. А значит можно попробовать передать детям всё, что накопилось за жизнь. Но передать не напрямую, а через простую игру, фантазию, мысленные путешествия. Мне казалось, что я никогда не решусь поверить, что в каждом самом простом и искреннем слове, словно в сингулярности, скрыты, заключены все лекции и концерты, все книги и исследования. Они развернутся в сознании детей в нужный срок и в нужной форме. Я снова Грехов-Сеятель. Я снова учусь класть Учение на перепутье. Я очень хочу научиться не желать видеть, как прорастают посеянные мною зерна. Я хочу уходить налегке, устремляясь вдаль, как Катунь, и улыбаясь всем встречным, с кем удалось обменяться простым словом...
«Скажу очень важное. Канон: «Господом твоим» - основание Нового Мира. Прежде читали: «И возрадовался дух мой о Боге Спасе моем», теперь же скажите: «И возрадовался дух мой о Боге Спасе твоем».
Торжественно Говорю: в этом спасение. «Господь твой, живи!» - так скажите каждому и, обменявшись Господом, пойдите к Единому...» «Озарение».
Мое общение с Ромой во время чая за шторкой, отделяющей мой угол мансарды, напомнило мне рассказ Р.Б. Рыбакова о Вивекананде, идущем на Парламент Религий. И мне хочется привести здесь большой отрывок из этого рассказа, чтобы передать тональность, которая живет где-то в глубине моей души, и которая таинственным образом связана с Вивеканандой, с Алтаем, с будущим...
«...Начать я хочу с одной малоизвестной истории, которую недавно раскопала пытливая исследовательница Мария Луиза Бурке; с ней мне посчастливилось встретиться года два назад в штаб-квартире Миссии Рамакришны Белур Матхе недалеко от Калькутты. Прямого отношения к Парламенту Религий эта история не имеет, - а впрочем, судите сами.Жил в США перед войной некто Остин Таппан Райт, уважаемый всеми юрист и профессор права. Скорее всего он был не просто достойным членом общества, но и в какой-то мере необычным, даже замечательным человеком, и его коллеги нашли нестандартные слова, откликаясь на факт его преждевременного ухода из жизни. «В его характере не было острых углов и не было горечи в нем», - констатировал один из них. Другой отметил с восхищением: «Он был человеком ренессансного типа, близким Леонардо по широте своих интересов».
Спустя одиннадцать лет после смерти Остина Райта был опубликован его колоссальный по размеру роман-утопия «Исландия», и стало ясно, что реальная широта интересов у него была куда большей, чем могли вообразить его коллеги по юриспруденции.
Профессор Остин Райт жил двойной жизнью. Приходя по вечерам домой, он оставлял за порогом деловую и шумную рузвельтовскую Америку и, сев за письменный стол, переносился в неведомую никому страну Исландию (не имеющую ничего общего ни с США, ни с реальной Исландией). В эти вечерние часы он, как Господь Бог, кроил и перекраивал ее историю, населял ее людьми, создавал ее литературу.
У кого из нас, по крайней мере из мальчиков, не было своей Швамбрании? Но все мы, к сожалению, выросли, обрели в своем характере острые углы, почувствовали горечь от соприкосновения с окружающим и забыли выдуманные нами миры, как девочки забывают своих кукол.
Наш же профессор не покинул страну своего детства до последнего дня жизни. Издать эту книгу на русском было бы любопытно, хотя кто сейчас взялся бы за перевод без малого двух с половиной тысяч страниц? Да и это еще не все - американская цензура не допустила появления в печати описания религиозной практики утопических исландцев.
Я не зря назвал М.Л.Бурке пытливой исследовательницей - она добралась до архивов профессора Райта, сохраняемых его дочерью, и выяснила чрезвычайно интересные подробности об этой, неопубликованной, стороне жизни в «Исландии».
Странным образом религия, изобретенная бывшим мальчиком из Массачусетса для жителей придуманной им страны, напоминает... индуизм. Причем это не тот, поражающий воображение, индуизм - с гротескностью многоруких богов, с ожерельями из кобр и человеческих черепов, с процессиями разукрашенных слонов и танцами обнаженных баядерок - о котором повествовали западные авторы и которым упивались колониальные кинорежиссеры. Нет, религия «исландцев» Райта ближе всего к рафинированной философии Веданты.
Персонажи романа исповедуют религию без догм, их церкви именуются «Домами Тишины», и они ходят туда для молчаливой медитации. Примечательно, что Бог в этой религии философов носит священное для индусов имя Ом, и волею Остина Райта к нему обращены гимны, которые не показались бы чужими последователям Рамакришны, как например вот этот гимн:
«Разве Ом заставляет вас делать зло?
Разве Ом заставляет вас делать добро?
И зло и добро одинаковы для Него!
Не к нему идите за советом, как поступить
в ваших мелких житейских делах.
Но как хорошо сидеть в посвященных Ему залах
И, сидя там, потеряться в Его тьме
Или раствориться в Его сиянии
И знать, что Ом существует».
Откуда, откуда пришло это почти инопланетное видение к тому, кого коллеги и клиенты знали как респектабельного профессора права Остина Райта? Разгадка уводит нас в давний августовский день 1893 года, когда будущего профессора звали просто Остин, и было ему всего десять лет: однажды, заигравшись с приятелями, он прибежал домой позже обычного. Родители сказали, что в его комнате ночует неожиданный гость. Он уже спал, отгороженный ширмой, и в будничной, знакомой до каждой пылинки комнате ошарашенный мальчик увидел полыхающее пятно - наброшенные на ширму оранжевые одеяния индусского странствующего монаха - саньяси.
Гость прожил у родителей Райта субботу и воскресенье. Он так очаровал и заинтересовал хозяина дома, что тот дал ему рекомендательное письмо на предстоящий Всемирный Парламент Религий в Чикаго. Сам человек энциклопедических познаний, старший Райт охарактеризовал своего индийского гостя как «обладающего большими знаниями, чем все наши ученые профессора вместе взятые». Его жена, мать Остина, оставила интереснейшие дневниковые записи тех дней; еще интересней ее письма своей матери, в которых она подробно пишет о проповедях своего экзотического гостя в местной церкви, о беседах его с прихожанами, о долгих разговорах в семейном кругу Райтов. По ее словам, «он восхитительно держит голову, он очень привлекателен, восточного типа, ему примерно тридцать лет по паспорту и тысяча лет по культуре». Она так подробно записывает все, что начинает шутливо оправдываться - «в будущем мы, может, встретим еще сотни индусских монахов, но ведь может быть и ни одного».
В потоке деталей мы узнаем, что темпераментный гость, не стесняясь в выражениях, говорил об английских правителях своей страны, о христианстве и христианах, нередко шокируя своих слушателей, но неизменно привлекая их. «Как странно, - писала миссис Райт матери, - услышать другую сторону в истории (синайского) восстания, когда вам и в голову не приходило, что там есть другая сторона», и она излагает своими словами рассказ гостя о героической Рани Джханси, королеве-воительнице, бросившейся на меч, чтобы не достаться победителям. Даже сквозь выцветшее кружево изящного женского почерка доходит до нас громыхающий голос, наполнивший столетие назад уютную столовую Райтов, голос индусского Свами. За керосиновой лампой заворожено слушают этот голос дети - и среди них маленький Остин. Стоит ли удивляться, что потом, по страницам его книги, по полям его Исландии поскачет во главе войска, ведущего освободительную войну, молодая и прекрасная королева?
Большую часть времени в тот необычный для Райтов уикэнд странный гость проводил с их детьми - играл, разговаривал с ними, показывал им фокусы и смеялся от души, сам похожий на большого ребенка. Сохранилась книга, подаренная им Остину. На титульном листе - бегущие буквы: «Остину Райту с любовью и благословением от Вивекананды».
Вот и произнесено имя таинственного гостя, ворвавшегося как метеор в чинный мирок американского городка, ослепившего его обитателей, завоевавшего их и навсегда оставшегося в памяти Остина Таппана Райта, человека ренессансного типа. Долгое время мы знали только о том, что после нескольких лет странствий, пешком, с посохом и нищенской чашей по Индии, Вивекананда однажды, сидя в глубокой медитации на одиноко стоящей в море скале (на самой южной оконечности Индии), пришел к выводу, что исполнение его миссии требует не традиционного монашеского хождения по дорогам и весям его страны, а прямого обращения ко всему миру; он отправился в Америку на Парламент Религий, но приехал без каких-либо полномочий и рекомендаций, к тому же за несколько месяцев до открытия Парламента. Затем в наших знаниях наступал провал, и мы видели его уже в Чикаго, в сентябре, на открытии Парламента. Согласно Марии Луизе Бурке, теперь мы знаем, как он провел это время. Она вырвала из небытия, из черной дыры истории эти яркие моменты, которые сохранили семейные предания, человеческая память, стершиеся письма. Один из этих эпизодов я и пересказал здесь; надеюсь, что вы не будете сетовать на меня за столь долгое приближение к теме.
И последнее, прежде чем мы навсегда расстанемся с Остином Райтом. Одним из главных героев его «Исландии» является нам человек - «с великолепно изогнутыми бровями»,«крепким подбородком», «пробором, разделявшим надвое его волосы» и сильным, глубоким голосом, который «не будучи громким, наполнял собой всю комнату». Человек этот вполголоса напевал сам себе свои странные мелодии, звучавшие как рокот моря. Лучшего портрета Вивекананды, заключает М.Л.Бурке, трудно найти.
Таким он был, никому еще неизвестный странствующий монах из далекой Индии, за две недели до Всемирного Парламента Религий. Парламента, о котором мы вспоминаем сейчас, столетие спустя, только потому, что на нем впервые зазвучал всему миру львиный голос Вивекананды...»
Я вспоминала этот рассказ и думала: а какой след я оставлю в душе этого мальчика? Какой след мы оставим в нарождающемся новом сознании новых детей?..
Написав эти строки, я зашла в интернет и опять, конечно, по совершенно случайному синхронизму получила приглашение в сообщество Рамакришны ramakrishna_ru . Пролистала журнал, прочла щемящие слова Рамакришны и увидела прекрасный портрет Вивекананды, с любовью и ободрением смотрящего на меня. А рядом были слова о Бхакти-Йоге, Йоге Сердца. Разве могла я не почувствовать, что он подтвердил своим появлением нужность моего общения с детьми? Разве он не указал мне наилучший метод и не подал весть из еще более Прекрасного Далёка?!..
И почему-то я не удивилась, открыв через несколько часов сказки Рериха и прочитав:
«И можно ли забыть слова того же Вивекананды, спросившего Чикагский конгресс религий: «Если вы считаете ваше учение столь высоким, почему же вы не следуете заветам Его?..»
Можно открывать любую книгу наугад. И она тихонько ответит на самый важный твой вопрос. Если этот вопрос есть.
Маленький бонус к теме.
- Я хочу в гости к Тане, - говорит семилетний Рома.
- Тебя не приглашали, - отвечает бабушка.
- А что, в гости нужно ходить только, когда приглашают? - недоумевает Рома.
- Конечно! - со знанием дела говорит бабушка.
- Замучаешься ждать! - философски изрекает Рома.
Десять баллов, Рома! У меня та же проблема, только чуть большего масштаба. Рассказывать ли людям, которые не спрашивают, то море полезной информации, которая приходит в мою голову?
- Есть вопрос - есть ответ, - подсказывает мне пространство.
- Замучаешься ждать! - отвечаю я.
Поистине, старый и малый...
А потом снова зачем-то открываю сказки Рериха и читаю:
«Писать вам всё о том же для меня не тягостно, а для вас назидательно...» Апостол Павел.
К чему бы это?..