Хочу спать
У меня был такой активный декабрь, что на каникулах я даже скучала. И мечтала о работе. Вышла вот. О ужас! Потому что оказалось, что на каникулах я вела свой самый любимый образ жизни. Днем спала, а ночью, собственно, жила.
Сколько себя помню, я никогда ночью спать не хотела. Мне всегда казалось, что все самое интересное происходит под звездами. Даже если я под этими звездами полы мыла или белье стирала. Ну когда еще умных стиральных машинок не было.
У меня даже муж с тех пор, как я обрушилась на его жизнь, раньше девяти не встает, хотя раньше самым настоящим жаворонком был. И мечтал, чтобы я в шесть утра ему, как жаворонок, на ухо щебетала. И собака Нэш раньше десяти утра гулять не просится. Мне вот на этой неделе пришлось в восемь утра один раз проснуться (а я сейчас раньше двенадцати это с огромным трудом делаю), так собака Нэш даже ухом не повела, несмотря на то, что я чашку уронила и собачью миску ногой задела - безотказный сигнал, чтобы мчаться на кухню.
Я когда по поводу интервью договариваюсь, и человек предлагает встретиться часиков в десять, неизменно интересуюсь: «Вы садист?» И как-то человеку сразу становится понятно, что у садистов я интервью не беру, что он тут же на попятный идет и извиняться кидается: мол, он и сам с превеликим удовольствием после шести вечера, только стеснялся предложить.
Я, когда мой сейчас огромный сын был еще смешным ангелом, ночью под подушку печенье клала. Чтобы когда он проснется, сразу ему вручить и медленно начинать вхождение в мир. И вот однажды лежу так, вхожу, из-под полуоткрытых век за ним наблюдаю, а он подходит и говорит: «Мам, надень гадоки!» Это было само стремительное и счастливое мое вхождение в мир. Потому что Матвею тогда было всего год и два месяца. И он слова разные умел говорить, а предложения еще нет. А тут, значит, в штаны надул и велел, чтобы я ему гадоки (колготки) сменила!
А когда он настолько вырос, что научился в школу сам просыпаться, то всегда говорил: «Ты же ночью писать будешь, а я и без тебя позавтракаю!» Золотой, в общем, ребенок. Иногда только ругается: «Сколько я тебя помню, ты всегда дома пишешь!» В этом случае я возмущаюсь: «А если б я хирургом работала и оперировала на дому?» Ну вот мне почему-то кажется, что если б я хирургом была, то непременно какого-нибудь Шарика, как профессор Преображенский, на дому в человека бы превратила. Под звездами, разумеется.
Или вот как-то Матвей с ужасом рассказывает: «Представляешь, Паша сегодня свою мать в семь утра разбудил?!! А если бы я это с тобой сделал, ты бы сказала: «Иди в жопу, Матвей» или «Матвей, иди в жопу»… Я так растерялась, что подумала, неужто я такая никудышная мать? «Забей, -- сказал сын, -- ты совершенно полоумная мать и совсем не спишь, если я болею или экзамены сдаю. Ну или когда в игры с моими друзьями до утра режешься!»
Ну вот, а всю неделю - после каникул, когда я под звездами жила, - мне приходится вставать в 9.30. А однажды, как я уже сказала, в восемь пришлось! Меня теперь даже люди на улице подхватывают: «Девушка, вам плохо?» Да хорошо мне, хорошо, просто я сейчас днем могу в любом месте заснуть. Куда только ночью сон девается?