Явление Pussy Riot (ч.III)
Оригинал взят у heilgard в Явление Pussy Riot (ч.III)
3) политический протест
3а) по отношению к власти
С первой своей акции Pussy Riot встали в оппозицию к существующей власти. Да, они протестовали с феминистских позиций, но их акции были направлены не столько на продвижение идей феминизма, сколько на опровержение легитимности той власти, которая уже была, и той, которая собиралась прийти на смену существующей (так как от перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется). К активным действиям, по утверждению Pussy Riot, их подтолкнула новость о том, что Медведев с Путиным собираются совершить рокировку. Я бы сказала, что именно Pussy Riot открыли предвыборный цикл протеста, когда наметились первые признаки утраты легитимности государственной власти.
Социологи относят период развития современного российского общества к «поздней современности» (общество на последней стадии модернизма, на переходе к постмодернизму), которая характеризуется детрадиционализацией, биографической неопределенностью, коммерциализацией, сопровождается рисками и угрозами. И конечно, у власти постоянно возникает необходимость создавать барьеры для таких рисков, ограждать традицию от разрушения. А у оппозиционно настроенных граждан, чувствующих властную слабину, возникает непреодолимое желание эту традицию разрушить и власть пошатнуть.
В обществе, где демократические ценности еще не вошли в плоть и кровь, любая протестная стратегия, даже и панк-молебен, работает на разрушение строя и при этом несет в себе настрой позитива. Участницы Pussy Riot выбрали столь экстравагантную форму протеста, потому что никакие другие каналы связи с властью не работали: ни на митинги, ни на пикеты, ни на петиции власть не реагировала. Первые выступления группы прошли еще до многотысячных демонстраций оппозиции. Pussy Riot обращались к слушателям, которых надо было оторвать от телеэкранов, от зомбирования машиной официальной пропаганды.
И когда их услышали, то властные структуры повели себя таким образом, что отчетливо проявили и показали всем глубинные взаимоотношения власти, церкви и общества. Власть оказалась ярой носительницей патриархатных ценностей и промоутером насилия, а также применения судебных санкций к действиям, таковых санкций не заслуживающих. Потому что если мы будем оценивать акцию Pussy Riot с точки зрения права, а не эмоций, то окажется, что их действия находятся в пределах диспозиции административного кодекса, не более (если не меньше) - уголовному наказанию это не подлежит.
Но при этом самую широкую общественную поддержку Pussy Riot получают именно благодаря своему преследуемому положению. Без вызова, без преступания такой акционизм не соберет свою аудиторию, но без репрессивных последствий такие акции лишаются всякого общественно-политического смысла.
3б) по отношению к РПЦ
И преследованию они были подвергнуты после акции в ХХС. До этого центр «Э» воспринимал группу как веселых хулиганок (не в уголовно-наказуемом смысле этого слова). После акции на Лобном месте их предупредили, но и тогда выпады против Путина власть не вывели из равновесия. Трех участниц группы арестовали только после панк-молебна, то есть после того, как они вторглись на территорию РПЦ.
Они сознательно пошли в ХХС, потому что, как они выяснили, это - дом московского патриарха, находящийся не в собственности РПЦ, а на балансе московской мэрии. То есть это не совсем православный храм, так как в последнем не должно находиться всё то, что сейчас расположено внутри храма Христа Спасителя - сдаваемые в аренду банкетные залы, ночные клубы и элитные автомойки («производства США», как указано на официальном сайте Фонда храма Христа Спасителя). Таким образом, они пришли не в храм, а в бизнес-центр, в офис РПЦ, часть площадей которого эксплуатируется как храм. Причем в храмовом пространстве, в Зале Церковных Соборов, также проходят различные мероприятия, не связанные со службами: «концерты церковных хоров, фольклорных коллективов, симфонической музыки, торжественные акты и др.» - это многофункциональный зал, который оборудован генератором снега (2 шт.), генератором тяжелого дыма (2 шт.) и генератором мыльных пузырей.
Именно поэтому Pussy Riot и пришли выступить в ХХС - там всё было подготовлено для такого концерта. Они посчитали, что могут высказать свои мысли, не согласующиеся с ортодоксальным православием в месте, где святой дух уживается с коммерцией и генератором мыльных пузырей. По словам участниц группы Pussy Riot, они со вниманием и пониманием относятся к чувствам верующих, среди них самих есть верующие, но не видеть сребролюбия, несоблюдения церковными иерархами христианской аскезы, политизированности РПЦ, ее стремления достичь главенствующей роли в общественной и политической жизни России, они не могли. Они не могли не возмутиться тем фактом, что глава РПЦ носит часы и передвигается на машинах такой стоимости, которая соразмерна достатку олигархов и лишь углубляет разрыв между церковью и паствой. Они не могли не ответить на политические призывы патриарха Кирилла и его агитацию за кандидата в президенты РФ, столь далекого от соблюдения основных христианских заповедей. А высказывания патриарха о том, что люди должны к поясу стоять, не на митинги ходить, что «Путин исправил кривизну истории», что последние двенадцать лет - это Богом данное России время и что надо благословить правителей, и другие призывы, направленные на приглушение политической активности мирян - все работают на поддержание путинского режима и свидетельствуют о преступной связи церкви и государства. И Храм Христа Спасителя сейчас является символом этой политики РПЦ, объединения церкви и режима Путина.
Если церковь идет в политику, то политика идет в церковь - это уже известная аксиома. Поэтому можно со всей ответственностью сказать, что сам патриарх Кирилл и спровоцировал панк-молебен Pussy Riot. Основная причина акции - активное участие патриарха в предвыборной кампании Путина. Когда такой инструмент как церковь используется в качестве аргумента в политической борьбе, то надо быть готовым к тому, что эта борьба будет вестись и против церкви, против церковных деятелей, забывших о своем прямом долге - утешения страждущих. Такое ощущение, что у церкви с назначением Кирилла патриархом сместилось понимание границ влияния религиозных институтов на светское государство и его социальную политику, здоровье населения, репродукцию, сексуальность. Патриарху, как в сказке, хочется стать «владычицей морскою» и диктовать всем и вся. Вместо того чтобы слышать паству, ее нужды, он и другие высшие церковные чины всё больше отдаляются от народа так же, как и светская власть. Вместо того чтобы модернизировать православную церковь в ответ на актуальные нужды верующих, они заводят списки неугодных.
И совершенно напрасно сама церковь не использует возможность обновления, не устраивает «church-punk концерты» и панк-молебны, не приглашает рокеров и художников современного искусства. Хотя в церкви не всё так монолитно, как хотел бы представить патриарх Кирилл. Например, многие высказывания протодиакона Андрея Кураева не укладываются в прокрустово ложе официальных протоколов. Он и к Pussy Riot отнесся по-человечески, даже ни о каком административном наказании речь не заводил: «Масленица на дворе. Время скоморошества и перевертышей».
Участницы группы Pussy Riot утверждают, что они «молились, чтобы Богородица дала смелость и силы нашему народу прогнать царя Ирода и его слуг и, прогнав его, устроить свою жизнь по человеческой совести» (Надежда Толоконникова). Да, молитва не по канонам, но и не против православия, никакую религиозную рознь они не разжигали и ни над какими святынями не глумились. И я уверена, что патриарха возмутила не форма молебна, а содержание. По реакции церкви видно, что выступление Pussy Riot подняло со дна более глубокий пласт - это страх нового, модернизации, проникновения «западных» либеральных ценностей. Опять пошли разговоры об «особом духовном» пути России, единственном верном пути христианства - православии, о восстановлении Восточного Патриархата, смирении Ватикана и воцарении истинной веры. И главное - о возвращении к традиционным ценностям, которые на поверку гораздо новее, чем нам внушают.
Традиционализация выглядит привлекательной для многих, особенно для уязвимых групп и для определенной части элиты, хотя и по разным причинам. Задавая однозначность, по большей части иллюзорную, она при этом лишает возможности гибко приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, вступать в рациональные дебаты, вести диалог с обществом и влиять на власть в России.
Иллюзорность однозначности традиций можно увидеть хотя бы в том, что общество от тех ценностей, к которым призывают возвратиться церковники сотоварищи, ушло давно (после раскола, Петра I и большевизма) и ушло далеко - они уже и сами не уверены в этих ценностях и в возможности возврата к ним. Традиция прервалась, общество изменилось, и этот разрыв с общественным развитием порождает религиозный фундаментализм, который якобы стремится к досекулярным ценностям. Но эти ценности уже как скелеты в шкафу - их нет, осталась лишь оболочка, костяк правил, где жизнь не бьется. И фундаменталисты ощущают эту потерю, безжизненность, эти макабрические пляски, поэтому и сами дергаются, их поведение более агрессивно и неуверенно, чем поведение человека, реально обладающего ресурсом этических ценностей. Культурная традиция, обосновывавшая уникальность и привилегированность религии как образа жизни, подорвана, и фундаменталистам приходится занимать оборонительную позицию. Отсюда - нападения, погромы, теракты, призывы к физической расправе, уголовные дела.
Мы все больше говорим об исламском фундаментализме, но ведь и российское православие находится в том же положении: религия другая, а общество (и российское, и многие мусульманские страны) не хочет переходить на следующий этап развития - постмодернизм. Мы застряли в Новом времени, в индустриальной эпохе, в модернизме. При этом православие и ислам даже и модернизм не пережили, как это было с неправославной ветвью христианства, когда родился протестантизм. Таким образом, в России мы имеем отсталое индустриальное общество и православный фундаментализм, которые стремятся к тесному сотрудничеству. В результате Путин рисуется как Богом данный правитель, а религиозный фундаментализм принимает в России масштабы официальной государственной идеологии. В школах вводятся «Основы православия». На художников и кураторов одного за другим заводятся уголовные дела (на Юрия Самодурова, Андрея Ерофеева, Александра Савко). Бывшие чекисты, охотившиеся в СССР за воцерковленными гражданами, стоят теперь на Рождество в храме Христа Спасителя. Перед парламентскими выборами в Москву привозят пояс Богородицы в надежде отвлечь народ от политических проблем.
А народ не отвлекается, протестует и его сажают. По соцсетям в Интернете гуляют демотиваторы, на которых изображаются тучные попы и тощие прихожане, купающаяся в золоте церковь и разваливающиеся деревни, благоденствующая РПЦ и гонимые Pussy Riot. При этом либералов попрекают тем, что они не толерантны к церкви. А церковь толерантной к протестующим быть не должна? Видимо, нет, раз она стоит на охране традиционных ценностей и в руках у нее меч карающий! Вот такая диалектика толерантности.
3в) по отношению к патриархату как общественному строю
И наконец, закругляющий все аспекты явления Pussy Riot - протест, изнутри подрывающий патриархат как таковой. Если взглянуть на внешнюю оболочку явления Pussy Riot, то мы увидим нелегальные выступления нескольких людей в стиле панк, под ритм гитар выкрикивающих в протестной риторике зимы 2011-2012 гг. лозунги, зачастую не очень связные и политически грамотные, но определенно направленные на разрушение существующей вертикали власти.
Однако если отвлечься от категории гендера, то вряд ли удастся ответить на вопрос, почему же именно этот протест, это «преступление» вызвало столь неадекватное наказание. Очевидно, что участниц Pussy Riot судят и наказывают не просто как группу, выказавшую свое негативное отношение к власти и противостоящую церковному фундаментализму, но и как институт женщины, феминный гендер, по сути своей оппозиционный власти (любой власти) и неожиданно дерзко вышедший за рамки церковно-государственного и общественного контроля, контроля господствующего маскулинного гендера. Уверена, соверши тот же молебен мужчины, наказание и весь осуждающий дискурс были бы другими.
К насилию со стороны мужчин общество привыкло, как это ни чудовищно звучит. Более того, мы привыкли и к насилию со стороны власти: граждане постоянно встречаются, пусть даже и на телеэкране, с убийствами (подследственных, детей), с агрессией чиновников, хамством и произволом государства по отношению к людям. Но и государство постоянно встречается с агрессией оппозиционеров в отношении себя или хотя бы с простым неповиновением. Общество находится в кризисе и такое противостояние хоть и критично, но в данный момент естественно. И вообще, создается ощущение, что и оппозиция, и власть играют по известным правилам. И только некоторые женщины эти правила не постигли (не были допущены к рассмотрению), нарушили их и теперь расплачиваются по полной.
Готовится общественно-правовой суд Мужчины как такового над Женщиной как таковой. Pussy Riot - это действительно бунт писек: как бы инфантильных, покорных, пассивных, с генитальными прическами для ублажения сексуально активных субъектов. Но это - бунт, а не флирт! И вот это-то и оказалось неожиданностью. И именно это - восстание женщин - и следует осудить со всей строгостью, чтобы другим неповадно было. Многие женщины и не собираются бунтовать, они согласны с установленными правилами и готовы играть в процессе над Pussy Riot активную роль судей и обвинителей. Но есть и такие, которые готовы встать в ряды Pussy Riot, особенно их много среди молодых, не перемолотых патриархатом.
Pussy Riot показали, что женщины в России не только есть, но у них есть и свои особые интересы, которые не согласуются с общим патриархатным настроем, и у них есть свой голос, который они готовы отдать оппозиционно настроенным гражданам и при этом заявить о своем вИдении ситуации, о своих феминистских чаяниях и задачах. Считается, что в России нет и никогда не было проблемы дискриминации женщин. Однако женщин нет и никогда не было представлено в достаточном количестве и в качестве защитника женских интересов во властных структурах; женщин всегда убивали, насиловали, калечили в «домашних» условиях; их во все времена притесняли в общечеловеческих и конституционных правах, о чем неопровержимо свидетельствует литература, документальные факты и статистика - но считалось, что проблем у женщин нет, а если и есть, то сугубо общечеловеческие. Поэтому и защитниц женщин - феминисток - в России никто не замечал.
Получилось так, что Pussy Riot стали олицетворением феминистской угрозы патриархатному настоящему, «гендерным стереотипам мужской культуры». Женщины в большей степени, чем мужчины, являются жертвами власти, а поэтому они способны на большую непокорность и покорность, на большую агрессию и готовность к репрессиям. Именно женщины могут взорвать этот патриархатный мир, так как он их не устраивает экзистенциально. Любой мужчина, африканец или гей, слепой или иудей, к нему приспособлен лучше, чем женщина. В гинекее - слабое звено современного мира. Эту угрозу почувствовали власть и церковники, поэтому-то они так переполошились, стали суетиться и совершать юридически неоправданные поступки. В общественных дискуссиях вокруг Pussy Riot имеется весь известный в психоанализе спектр реакций: от истерик и гнева до отрицания и игнорирования.
Патриархат, как существующий строй, не устраивает феминисток, однако для многих женщин он привлекателен - им подходит роль покорной жертвы и прилежной ученицы (например, движение «Отличницы»), они другого не знают и не хотят знать. Он также вполне устраивает и многих либералов. В том числе группу «ВОЙНА», как это ни странно звучит. Если посмотреть на ее прошедшие акции, то некоторые из них протестные, но по сути своей они все конформны тому патриархатному строю, который их и порождает. Например, самая яркая акция - «Х*й в плену ФСБ» (за что они получили премию «Инновация») - ведь они говорят здесь на одном языке с патриархатом: «У кого длиннее». И в других акциях они тоже не ломали язык, понятный народу и власти. Более того они часто как бы выполняли народные мечты - кого-то нае**ть, это то, что постоянно делает Голый король и чего хочет народ. Этот язык понятен власти и ожидаем в обществе - это фаллоцентризм. А из фаллоцентризма вытекает сексизм с гомофобией.
Pussy Riot же выступили в первую очередь против сексизма, который впечатан в каждую ячейку общества. Они перешли к темам феминизма и ЛГБТК, которые меняют взгляд на мир в принципе и говорят на другом языке. «Богородица, стань феминисткой!» - это непонятно, но в этом чувствуется угроза подрыва основ. «ВОЙНА» имеет право на восстание, власть ее, конечно, накажет, но по-отечески. А вот «киски» бунтовать против основ… - это мы так еще договоримся до того, что начнем проводить собрание в коровнике на тему, идти или не идти коровам на мясокомбинат! Где-то примерно так власть эту акцию и восприняла. А вот что делать с явлением Pussy Riot она не знает: посадить нельзя помиловать…
В любом случае феминистские темы вышли на поверхность протестного движения в России, и после ареста Pussy Riot их становится всё сложнее игнорировать.
3) политический протест
3а) по отношению к власти
С первой своей акции Pussy Riot встали в оппозицию к существующей власти. Да, они протестовали с феминистских позиций, но их акции были направлены не столько на продвижение идей феминизма, сколько на опровержение легитимности той власти, которая уже была, и той, которая собиралась прийти на смену существующей (так как от перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется). К активным действиям, по утверждению Pussy Riot, их подтолкнула новость о том, что Медведев с Путиным собираются совершить рокировку. Я бы сказала, что именно Pussy Riot открыли предвыборный цикл протеста, когда наметились первые признаки утраты легитимности государственной власти.
Социологи относят период развития современного российского общества к «поздней современности» (общество на последней стадии модернизма, на переходе к постмодернизму), которая характеризуется детрадиционализацией, биографической неопределенностью, коммерциализацией, сопровождается рисками и угрозами. И конечно, у власти постоянно возникает необходимость создавать барьеры для таких рисков, ограждать традицию от разрушения. А у оппозиционно настроенных граждан, чувствующих властную слабину, возникает непреодолимое желание эту традицию разрушить и власть пошатнуть.
В обществе, где демократические ценности еще не вошли в плоть и кровь, любая протестная стратегия, даже и панк-молебен, работает на разрушение строя и при этом несет в себе настрой позитива. Участницы Pussy Riot выбрали столь экстравагантную форму протеста, потому что никакие другие каналы связи с властью не работали: ни на митинги, ни на пикеты, ни на петиции власть не реагировала. Первые выступления группы прошли еще до многотысячных демонстраций оппозиции. Pussy Riot обращались к слушателям, которых надо было оторвать от телеэкранов, от зомбирования машиной официальной пропаганды.
И когда их услышали, то властные структуры повели себя таким образом, что отчетливо проявили и показали всем глубинные взаимоотношения власти, церкви и общества. Власть оказалась ярой носительницей патриархатных ценностей и промоутером насилия, а также применения судебных санкций к действиям, таковых санкций не заслуживающих. Потому что если мы будем оценивать акцию Pussy Riot с точки зрения права, а не эмоций, то окажется, что их действия находятся в пределах диспозиции административного кодекса, не более (если не меньше) - уголовному наказанию это не подлежит.
Но при этом самую широкую общественную поддержку Pussy Riot получают именно благодаря своему преследуемому положению. Без вызова, без преступания такой акционизм не соберет свою аудиторию, но без репрессивных последствий такие акции лишаются всякого общественно-политического смысла.
3б) по отношению к РПЦ
И преследованию они были подвергнуты после акции в ХХС. До этого центр «Э» воспринимал группу как веселых хулиганок (не в уголовно-наказуемом смысле этого слова). После акции на Лобном месте их предупредили, но и тогда выпады против Путина власть не вывели из равновесия. Трех участниц группы арестовали только после панк-молебна, то есть после того, как они вторглись на территорию РПЦ.
Они сознательно пошли в ХХС, потому что, как они выяснили, это - дом московского патриарха, находящийся не в собственности РПЦ, а на балансе московской мэрии. То есть это не совсем православный храм, так как в последнем не должно находиться всё то, что сейчас расположено внутри храма Христа Спасителя - сдаваемые в аренду банкетные залы, ночные клубы и элитные автомойки («производства США», как указано на официальном сайте Фонда храма Христа Спасителя). Таким образом, они пришли не в храм, а в бизнес-центр, в офис РПЦ, часть площадей которого эксплуатируется как храм. Причем в храмовом пространстве, в Зале Церковных Соборов, также проходят различные мероприятия, не связанные со службами: «концерты церковных хоров, фольклорных коллективов, симфонической музыки, торжественные акты и др.» - это многофункциональный зал, который оборудован генератором снега (2 шт.), генератором тяжелого дыма (2 шт.) и генератором мыльных пузырей.
Именно поэтому Pussy Riot и пришли выступить в ХХС - там всё было подготовлено для такого концерта. Они посчитали, что могут высказать свои мысли, не согласующиеся с ортодоксальным православием в месте, где святой дух уживается с коммерцией и генератором мыльных пузырей. По словам участниц группы Pussy Riot, они со вниманием и пониманием относятся к чувствам верующих, среди них самих есть верующие, но не видеть сребролюбия, несоблюдения церковными иерархами христианской аскезы, политизированности РПЦ, ее стремления достичь главенствующей роли в общественной и политической жизни России, они не могли. Они не могли не возмутиться тем фактом, что глава РПЦ носит часы и передвигается на машинах такой стоимости, которая соразмерна достатку олигархов и лишь углубляет разрыв между церковью и паствой. Они не могли не ответить на политические призывы патриарха Кирилла и его агитацию за кандидата в президенты РФ, столь далекого от соблюдения основных христианских заповедей. А высказывания патриарха о том, что люди должны к поясу стоять, не на митинги ходить, что «Путин исправил кривизну истории», что последние двенадцать лет - это Богом данное России время и что надо благословить правителей, и другие призывы, направленные на приглушение политической активности мирян - все работают на поддержание путинского режима и свидетельствуют о преступной связи церкви и государства. И Храм Христа Спасителя сейчас является символом этой политики РПЦ, объединения церкви и режима Путина.
Если церковь идет в политику, то политика идет в церковь - это уже известная аксиома. Поэтому можно со всей ответственностью сказать, что сам патриарх Кирилл и спровоцировал панк-молебен Pussy Riot. Основная причина акции - активное участие патриарха в предвыборной кампании Путина. Когда такой инструмент как церковь используется в качестве аргумента в политической борьбе, то надо быть готовым к тому, что эта борьба будет вестись и против церкви, против церковных деятелей, забывших о своем прямом долге - утешения страждущих. Такое ощущение, что у церкви с назначением Кирилла патриархом сместилось понимание границ влияния религиозных институтов на светское государство и его социальную политику, здоровье населения, репродукцию, сексуальность. Патриарху, как в сказке, хочется стать «владычицей морскою» и диктовать всем и вся. Вместо того чтобы слышать паству, ее нужды, он и другие высшие церковные чины всё больше отдаляются от народа так же, как и светская власть. Вместо того чтобы модернизировать православную церковь в ответ на актуальные нужды верующих, они заводят списки неугодных.
И совершенно напрасно сама церковь не использует возможность обновления, не устраивает «church-punk концерты» и панк-молебны, не приглашает рокеров и художников современного искусства. Хотя в церкви не всё так монолитно, как хотел бы представить патриарх Кирилл. Например, многие высказывания протодиакона Андрея Кураева не укладываются в прокрустово ложе официальных протоколов. Он и к Pussy Riot отнесся по-человечески, даже ни о каком административном наказании речь не заводил: «Масленица на дворе. Время скоморошества и перевертышей».
Участницы группы Pussy Riot утверждают, что они «молились, чтобы Богородица дала смелость и силы нашему народу прогнать царя Ирода и его слуг и, прогнав его, устроить свою жизнь по человеческой совести» (Надежда Толоконникова). Да, молитва не по канонам, но и не против православия, никакую религиозную рознь они не разжигали и ни над какими святынями не глумились. И я уверена, что патриарха возмутила не форма молебна, а содержание. По реакции церкви видно, что выступление Pussy Riot подняло со дна более глубокий пласт - это страх нового, модернизации, проникновения «западных» либеральных ценностей. Опять пошли разговоры об «особом духовном» пути России, единственном верном пути христианства - православии, о восстановлении Восточного Патриархата, смирении Ватикана и воцарении истинной веры. И главное - о возвращении к традиционным ценностям, которые на поверку гораздо новее, чем нам внушают.
Традиционализация выглядит привлекательной для многих, особенно для уязвимых групп и для определенной части элиты, хотя и по разным причинам. Задавая однозначность, по большей части иллюзорную, она при этом лишает возможности гибко приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, вступать в рациональные дебаты, вести диалог с обществом и влиять на власть в России.
Иллюзорность однозначности традиций можно увидеть хотя бы в том, что общество от тех ценностей, к которым призывают возвратиться церковники сотоварищи, ушло давно (после раскола, Петра I и большевизма) и ушло далеко - они уже и сами не уверены в этих ценностях и в возможности возврата к ним. Традиция прервалась, общество изменилось, и этот разрыв с общественным развитием порождает религиозный фундаментализм, который якобы стремится к досекулярным ценностям. Но эти ценности уже как скелеты в шкафу - их нет, осталась лишь оболочка, костяк правил, где жизнь не бьется. И фундаменталисты ощущают эту потерю, безжизненность, эти макабрические пляски, поэтому и сами дергаются, их поведение более агрессивно и неуверенно, чем поведение человека, реально обладающего ресурсом этических ценностей. Культурная традиция, обосновывавшая уникальность и привилегированность религии как образа жизни, подорвана, и фундаменталистам приходится занимать оборонительную позицию. Отсюда - нападения, погромы, теракты, призывы к физической расправе, уголовные дела.
Мы все больше говорим об исламском фундаментализме, но ведь и российское православие находится в том же положении: религия другая, а общество (и российское, и многие мусульманские страны) не хочет переходить на следующий этап развития - постмодернизм. Мы застряли в Новом времени, в индустриальной эпохе, в модернизме. При этом православие и ислам даже и модернизм не пережили, как это было с неправославной ветвью христианства, когда родился протестантизм. Таким образом, в России мы имеем отсталое индустриальное общество и православный фундаментализм, которые стремятся к тесному сотрудничеству. В результате Путин рисуется как Богом данный правитель, а религиозный фундаментализм принимает в России масштабы официальной государственной идеологии. В школах вводятся «Основы православия». На художников и кураторов одного за другим заводятся уголовные дела (на Юрия Самодурова, Андрея Ерофеева, Александра Савко). Бывшие чекисты, охотившиеся в СССР за воцерковленными гражданами, стоят теперь на Рождество в храме Христа Спасителя. Перед парламентскими выборами в Москву привозят пояс Богородицы в надежде отвлечь народ от политических проблем.
А народ не отвлекается, протестует и его сажают. По соцсетям в Интернете гуляют демотиваторы, на которых изображаются тучные попы и тощие прихожане, купающаяся в золоте церковь и разваливающиеся деревни, благоденствующая РПЦ и гонимые Pussy Riot. При этом либералов попрекают тем, что они не толерантны к церкви. А церковь толерантной к протестующим быть не должна? Видимо, нет, раз она стоит на охране традиционных ценностей и в руках у нее меч карающий! Вот такая диалектика толерантности.
3в) по отношению к патриархату как общественному строю
И наконец, закругляющий все аспекты явления Pussy Riot - протест, изнутри подрывающий патриархат как таковой. Если взглянуть на внешнюю оболочку явления Pussy Riot, то мы увидим нелегальные выступления нескольких людей в стиле панк, под ритм гитар выкрикивающих в протестной риторике зимы 2011-2012 гг. лозунги, зачастую не очень связные и политически грамотные, но определенно направленные на разрушение существующей вертикали власти.
Однако если отвлечься от категории гендера, то вряд ли удастся ответить на вопрос, почему же именно этот протест, это «преступление» вызвало столь неадекватное наказание. Очевидно, что участниц Pussy Riot судят и наказывают не просто как группу, выказавшую свое негативное отношение к власти и противостоящую церковному фундаментализму, но и как институт женщины, феминный гендер, по сути своей оппозиционный власти (любой власти) и неожиданно дерзко вышедший за рамки церковно-государственного и общественного контроля, контроля господствующего маскулинного гендера. Уверена, соверши тот же молебен мужчины, наказание и весь осуждающий дискурс были бы другими.
К насилию со стороны мужчин общество привыкло, как это ни чудовищно звучит. Более того, мы привыкли и к насилию со стороны власти: граждане постоянно встречаются, пусть даже и на телеэкране, с убийствами (подследственных, детей), с агрессией чиновников, хамством и произволом государства по отношению к людям. Но и государство постоянно встречается с агрессией оппозиционеров в отношении себя или хотя бы с простым неповиновением. Общество находится в кризисе и такое противостояние хоть и критично, но в данный момент естественно. И вообще, создается ощущение, что и оппозиция, и власть играют по известным правилам. И только некоторые женщины эти правила не постигли (не были допущены к рассмотрению), нарушили их и теперь расплачиваются по полной.
Готовится общественно-правовой суд Мужчины как такового над Женщиной как таковой. Pussy Riot - это действительно бунт писек: как бы инфантильных, покорных, пассивных, с генитальными прическами для ублажения сексуально активных субъектов. Но это - бунт, а не флирт! И вот это-то и оказалось неожиданностью. И именно это - восстание женщин - и следует осудить со всей строгостью, чтобы другим неповадно было. Многие женщины и не собираются бунтовать, они согласны с установленными правилами и готовы играть в процессе над Pussy Riot активную роль судей и обвинителей. Но есть и такие, которые готовы встать в ряды Pussy Riot, особенно их много среди молодых, не перемолотых патриархатом.
Pussy Riot показали, что женщины в России не только есть, но у них есть и свои особые интересы, которые не согласуются с общим патриархатным настроем, и у них есть свой голос, который они готовы отдать оппозиционно настроенным гражданам и при этом заявить о своем вИдении ситуации, о своих феминистских чаяниях и задачах. Считается, что в России нет и никогда не было проблемы дискриминации женщин. Однако женщин нет и никогда не было представлено в достаточном количестве и в качестве защитника женских интересов во властных структурах; женщин всегда убивали, насиловали, калечили в «домашних» условиях; их во все времена притесняли в общечеловеческих и конституционных правах, о чем неопровержимо свидетельствует литература, документальные факты и статистика - но считалось, что проблем у женщин нет, а если и есть, то сугубо общечеловеческие. Поэтому и защитниц женщин - феминисток - в России никто не замечал.
Получилось так, что Pussy Riot стали олицетворением феминистской угрозы патриархатному настоящему, «гендерным стереотипам мужской культуры». Женщины в большей степени, чем мужчины, являются жертвами власти, а поэтому они способны на большую непокорность и покорность, на большую агрессию и готовность к репрессиям. Именно женщины могут взорвать этот патриархатный мир, так как он их не устраивает экзистенциально. Любой мужчина, африканец или гей, слепой или иудей, к нему приспособлен лучше, чем женщина. В гинекее - слабое звено современного мира. Эту угрозу почувствовали власть и церковники, поэтому-то они так переполошились, стали суетиться и совершать юридически неоправданные поступки. В общественных дискуссиях вокруг Pussy Riot имеется весь известный в психоанализе спектр реакций: от истерик и гнева до отрицания и игнорирования.
Патриархат, как существующий строй, не устраивает феминисток, однако для многих женщин он привлекателен - им подходит роль покорной жертвы и прилежной ученицы (например, движение «Отличницы»), они другого не знают и не хотят знать. Он также вполне устраивает и многих либералов. В том числе группу «ВОЙНА», как это ни странно звучит. Если посмотреть на ее прошедшие акции, то некоторые из них протестные, но по сути своей они все конформны тому патриархатному строю, который их и порождает. Например, самая яркая акция - «Х*й в плену ФСБ» (за что они получили премию «Инновация») - ведь они говорят здесь на одном языке с патриархатом: «У кого длиннее». И в других акциях они тоже не ломали язык, понятный народу и власти. Более того они часто как бы выполняли народные мечты - кого-то нае**ть, это то, что постоянно делает Голый король и чего хочет народ. Этот язык понятен власти и ожидаем в обществе - это фаллоцентризм. А из фаллоцентризма вытекает сексизм с гомофобией.
Pussy Riot же выступили в первую очередь против сексизма, который впечатан в каждую ячейку общества. Они перешли к темам феминизма и ЛГБТК, которые меняют взгляд на мир в принципе и говорят на другом языке. «Богородица, стань феминисткой!» - это непонятно, но в этом чувствуется угроза подрыва основ. «ВОЙНА» имеет право на восстание, власть ее, конечно, накажет, но по-отечески. А вот «киски» бунтовать против основ… - это мы так еще договоримся до того, что начнем проводить собрание в коровнике на тему, идти или не идти коровам на мясокомбинат! Где-то примерно так власть эту акцию и восприняла. А вот что делать с явлением Pussy Riot она не знает: посадить нельзя помиловать…
В любом случае феминистские темы вышли на поверхность протестного движения в России, и после ареста Pussy Riot их становится всё сложнее игнорировать.