Сказка
Ким Чонын был мальчиком умным, добрым и любил народ своей страны. То, что происходило вокруг ему не особенно нравилось, но он понимал, что сделать он ничего не может - и ждал. Ждал своего часа. И когда отец предложил ему поехать в Швейцарию поучиться, он согласился. В швейцарской школе молодой Ким был лучшим учеником в своем классе, а приходя домой, он открывал ноутбук и начинал читать книги. Книги были самые разные - об экономике, политике, истории - но особенно Ким Чонын любил книги о великих людях. Биографии Дэн Сяопина и Ли Куан Ю он зачитал до дыр.
***
Где-то в 2008 году у Ким Ченира случался инфаркт. Когда врачи откачали старика, он велел всем выйти из его комнаты и позвал сына. «Стар, я уже становлюсь, сынок», - сказал Любимый Руководитель. «Здоровье уже не то. Как умру - сможешь поднять страну?» - продолжил он.
«Папа, зачем ты так?» - ответил сын. «Ты совсем не старый, и все будет хорошо. Но я обещаю, что сделаю все, что смогу».
«Вот и хорошо», - улыбнулся Стальной Полководец и лег поудобнее. «Я горжусь тобой, сын».
Ким Чонын взял дряхлеющую руку отца в свою. В этот день он понял, что время уже близко.
***
Когда на Третьей партконференции Ким Чонына назначили завотделом легкой промышленности, большая часть аналитиков, конечно, решила, что это - официальное объявление наследника. Некоторые сказали, что в Северной Корее вот-вот начнутся реформы китайского образца. Другая часть сказала, что никаких реформ не будет, а назначение Ким Чонына - это скорее наказание. Ведь не справится же - кому под силу сделать что-то с Северной Кореей - и тогда его и снимут.
Ну, а сам Ким Чонын смотрел на отца - и понимал, что осталось совсем немного.
***
На календаре было 18 декабря 2011 года. После смерти Ким Ченира прошли сутки. Страна пока ничего не знала. Ким Чонын сидел в личном кабинете, а напротив него сидела его молодая жена Ким Хёнчжу. С Хёнчжу - выпускницей английской кафедры Университета иностранных языков - молодой Ким познакомился еще в 2007-м. Отец тогда пытался сосватать ему Ли Сольчжу - певицу из оркестра «Ынхасу» - но это был единственный случай, когда Ким Чонын пошел наперекор отцу и наотрез отказался, сказав, что с ней ему скучно. Отец, похоже, вспомнил свои юношеские похождения и настаивать не стал. А вот Хёнчжу - обаятельная дочка профессора Университета имени Ким Ирсена - была совсем другой - и умная девушка пришлась по душе молодому Киму.
«Ну, все», - сказал Ким Чонын, с легкой дрожью вспоминая о последних двух часах. Последние два часа он провел в звукоизолированной комнате в окружении пяти представителей высшего руководства страны, обсуждая, что делать дальше. «Договорились», - сказал он и протянул Хёнчжу транскрипт сообщения о смерти Великого Маршала. «Вот отсюда читай», - он указал на фразу «Сегодня уважаемый товарищ Ким Чонын - великий продолжатель великого дела чучхейской революции, и выдающийся руководитель нашей партии, армии и народа - стоит во главе нашей революции». Хёнчжу улыбнулась, встала из-за стола и поцеловала его в щеку. А Ким Чонын достал из шкафа привезенную еще из Швейцарии бутылку дорогого вина и наполнил две рюмки.
«За то, чтобы у нас все получилось», - сказал он. Супруги чокнулись.
Пхеньян был погружен во тьму и только в безоблачном небе мерцали звезды.
***
31 декабря, когда тело отца забальзамировали и положили в Кымсусанский мемориальный дворец Солнца, Ким Чонын нанес туда визит - но сопровождало его туда не двадцать генералов, как обычно, а только личный фотограф. Он приказал охране удалиться и встал посреди зала.
«Значит, так», - сказал свеженазначенный Верховный Главнокомандующий Корейской народной армии. «Я должен выглядеть грустным и загадочным. Грустным и загадочным, понятно?»
«Понятно, товарищ Верховный Главнокомандующий!», ответил фотограф и стал устанавливать камеру.
***
«А все-таки мужик свое дело знает», - думал Ким Чонын тем же вечером, удовлетворенно просматривая Интернет. Фотография, опубликованная ЦТАК, расходилась по десяткам тысяч сайтов. Заголовки газет пестрели фразами «Северная Корея - новый год и новый лидер», «Kim Jong-un - mysterious and unpredictable», «Reforms in the Hermit Kingdom?» и «Решит ли Ким Чонын проблему похищенных?». Последнюю вкладку - сайт газеты «Ёмиури симбун» - Ким Чонын закрыл, не читая. Японцев он, как и большинство корейцев, не очень любил.
***
«А теперь надо бы послать миру сигнал, что я не такой, как папа», - думал Ким Чонын, просматривая доклад госбезопасности «Основные мировые СМИ о нашей Республике» с грифом «совершенно секретно». Две главные темы, обсуждавшиеся в СМИ, были: ядерная программа и права человека. Ким Чонын понимал, что сдача атомной программы мало того, что оставит его беззащитным, но и еще и приведет к утрате интереса к его стране. «Сколько, в конце концов, писали о нас, пока папа бомбу не взорвал, и сколько после этого?» - думал Ким. А вот с правами человека можно было что-то сделать. Только не очень радикально, а то и убить могут. Ким Чонын подумал еще несколько минут, а потом позвонил шоферу и велел ехать в сторону Кэчхонского лагеря.
***
Вряд ли бы летающая тарелка, спустившаяся посреди зоны абсолютного контроля лагеря №14 «Кэчхон», произвела бы на его администрацию большее впечатление, чем внезапный визит Вождя, о котором Ким Чонын сообщил только за десять минут. «Где моя парадная форма?, - кричал комендант лагеря, генерал-майор госбезопасности Нам Сынчхоль. - Почему, когда надо здесь ничего не найдешь? Почему в комендатуре опять бардак? Почему не смазали ворота? И где моя форма, я спрашиваю?!» Форму, впрочем, нашли - примерно за минуту до того, как в ворота лагеря въехала машина с новым Солнцем Нации.
Ким Чонын вышел из машины. Увиденное потрясло его. Да, конечно, он слышал, как генералы из госбезопасности шутили, что лучше смерть, чем наш лагерь, но чтоб вот настолько... В последующие тридцать секунд он пытался подавить два желания - отойти подальше и опорожнить желудок, и плюнуть на все и удавить генерала Нама собственным руками прямо сейчас. Но на кону стояло большее, и, справившись с чувствами, Ким Чонын приказал Наму собрать общее собрание заключенных.
«Товарищи», - сказал Ким, обращаясь к топе исхудавших людей. Заключенные вздрогнули, потому, что слова «товарищ» они не слышали уже несколько лет. «Я тут ознакомился с Вашими делами, подумал, и решил, что вы сможете послужить нашей родине, нашей Корее. И поэтому решил объявить всем вам амнистию. Сможете, товарищи? Не подведете меня?»
На несколько секунд в воздухе повисла тишина, а потом кто-то крикнул «ура!». «Ура нашему Руководителю!», - кричали уже бывшие заключенные, а Ким Чонын с удовлетворением отметил, как побледнел и прислонился к стенке барака генерал-майор Нам.
***
«Вот, - сказал Ким Чонын сидящему рядом с ним генерал-лейтенанту Паку, когда машина отъехала от лагеря на несколько километров. - Организуй слив в международную прессу.»
«Высший Руководитель, - сказал генерал-лейтенант. - А это, это не опасно? Не сбегут?»
«Нет, - твердо ответил Ким, - не сбегут. Они ж теперь мне жизнью обязаны». Через несколько секунд он добавил: «Может, кто-то и сбежит. Ну так и черт с ними. Да, и всю лагерную охрану - отправить на пенсию по выслуге лет с завтрашнего дня.»
Машина ехала дальше.
***
«Да, - сказал Ким Чонын с укоризной, тыча пальцем в газету «Ёмиури симбун», - я сказал тебе организовать слив. Но не через японцев же!», - продолжал он, показывая заметку из газеты, где говорилось, что новый руководитель КНДР вот-вот объявит о том, что в стране вводится демократия западного образца. «Ведь переврали же! Разве ты не знал, что переврут? У них же всегда так!»
«Виноват, товарищ маршал», - ответил генерал-лейтенант Пак. «Больше не повторится».
«Ну хорошо, тогда иди. В конце концов, завтра они еще какую-нибудь чушь напишут и про это все забудут. Но только чтоб в этот раз все прошло как надо!», - строго сказал Ким. На следующее утро он удовлетворенно читал на сайте южнокорейской газеты «Чосон ильбо» заметку о том, что «в Северной Корее ходят слухи о закрытии лагерей». Дочитав заметку, Ким Чонын позвонил в министерство культуры и велел организовать месячник китайско-корейской дружбы, а затем в МИД - и приказал готовить официальный визит в Пекин.
***
«В общем, как я уже сказал, товарищ Си Цзиньпин, нам нужны инвестиции, - сказал Ким Чонын и отпил немного воды из стоявшего рядом стакана. - Многие страны, и мы в том числе, вдохновлены примером великого Китая. Но нам нужны деньги. Со своей стороны, гарантирую спокойное приграничье, стабильные доходы китайским инвесторам и вечную благодарность корейского народа китайским братьям и Вам лично».
Председатель КНР Си Цзиньпин слушал молча. С одной стороны, примерно это он всегда хотел услышать еще от отца нынешнего Кима. С другой стороны, а можно ли доверять этому юноше, которому только исполнилось тридцать?
«Послушайте, товарищ Ким», - сказал он. «А, где, простите, гарантии. Вот, помню, метро-то в Пхеньяне Вам наши рабочие построили, и что мы с этого получили?»
«Я понимаю Вас, товарищ Си», ответил Ким Чонын. «Но я даю Вам слово. Я готов сделать все, чтобы в жизнь нашей стране стала похожей на вашу».
«Хорошо, я подумаю», - ответил Си Цзиньпин, а Ким Чонын понял, что это - первый шаг к Корее его мечты.
***
В последующие месяцы несколько китайских бизнесменов выразили интерес к инвестициям в Северную Корею. Все они были приняты на ура, а начало каждых переговоров предварялось звонком из Пхеньяна - Ким Чонын отдавал четкую инструкцию инвесторов обхаживать и не упускать. И уже через пару недель Ким Чонын заметил, что в газетах его стали сравнивать с Хрущевым, Дэн Сяопином и Яношем Кадаром одновременно. И, конечно, это сопровождалось стандартным подзаголовком «Kim Jong-un - mysterious and unpredictable».
***
Ким Чонын помнил, что от отца ему осталась еще одна проблема - и повод расправиться с ней скоро пришел. На очередных учениях южнокорейский генерал Чон Кванхын приказал использовать портрет Ким Ченира в качестве мишени для стрельбы. Ким Чонын велел во внутреннюю печать пока ничего не давать, а сам записал обращение, которое разместила на своем сайте Ассоциация северокорейцев в Японии. Обращение очень отличалось по тону от того, что обычно привыкли слышать из Пхеньяна иностранцы. Не было ни криков, ни истерики, ни угроз немедленно превратить Сеул в море огня. «С давних пор наш народ, - говорил Ким Чонын тихим, грустным и слегка укоризненным голосом, - уважал память мертвых. Генерал Чон! Разве у Вас нет отца? Разве нет людей, которых Вы уважаете? Или для Вас вообще ничего святого нет?»
«В этих условиях, - продолжал Ким. - Вряд ли можно считать разумным продолжение существования Кэсонской зоны. Южнокорейской стороне будет выплачена неустойка. Просим всем южнокорейцев покинуть Зону в 48 часов.»
Все на что хватило аналитиков - это на вывод о том, что поскольку обращение не показано внутри страны, оно рассчитано на международную аудиторию. «Thank you, Captain Obvious», - пробормотал Ким Чонын, выбрасывая в урну распечатки вечерней южнокорейской прессы.
Кэсонская зона была закрыта и почти все контакты с Югом прекратились на долгие годы.
***
Тем временем северокорейские посольства по всему миру развернули деятельность по привлечению в страну инвестиций. В черный список, утвержденный Ким Чоныном, входили Южная Корея, Япония и США. Потом, подумав, он добавил туда Тайвань - чтобы попусту не злить китайцев. Всех остальных инвесторов в стране принимали на ура. Особенный интерес Пхеньян, похоже, проявлял к инфраструктуре, и Ким Чонын лично ездил посмотреть, как немецкая фирма прокладывает новый автобан из Пхеньяна в Вонсан.
***
Ким Чонын лежал на кровати в своем пентхаусе и потягивал кока-колу из баночки. На баночке было написано «Тончхонский пищевой комбинат. Газированный напиток «Славное завтра»». Он думал о том, что диктатором быть, конечно, хорошо (себе Ким Чонын не врал никогда и то, что он диктатор, понимал прекрасно), но есть вещи, которые даже он себе позволить не может. Он с грустью открыл ноутбук и включил запись матча с участием его любимого баскетболиста Дэнниса Родмана. «А вот с ним я вряд ли смогу встретиться, - подумал Ким. - Народ ведь не поймет. А Родман классный».
На Пхеньян спускалась ночь, но свет фонарей и окон домов освещал городские улицы.
***
В начале 2019 года южнокорейские СМИ потрясла новость: впервые за 39 лет в Пхеньяне собирается новый, Седьмой съезд ТПК. Аналитики немедленно написали, что это - историческое событие и на этот раз они не ошиблись. В первый же день съезда Первый секретарь ТПК Ким Чонын выступил с речью «О новом курсе нашей партии и всемерном улучшении народного благосостояния».
«И Великий Вождь, и Великий Полководец, - говорил Ким Чонын, - всегда подчеркивали важность самостоятельности и чучхе. Мы должны еще выше вознести их бессмертные идеи. В годы Трудного похода наш народ, опираясь на собственные силы, организовал рынки, в беспримерно тяжелых условиях наладил производство самого необходимого. Опираясь на самостоятельность, предприимчивость каждого гражданина нашей страны, мы непременно придем к окончательной победе».
Ответом ему, конечно, был гром аплодисментов.
***
Примерно через два месяца после закрытия Седьмого съезда Ким Чонын в очередной передовице «Нодон синмун» упомянул, что устраивать постоянные идеологические занятия вряд ли необходимо. Разве сама жизнь в нашей Республики не пропитана идеями Великих Генералиссимусов? Поэтому, продолжал он, считаю правильным, чтобы те граждане, которые сдадут экзамен по Новому курсу, на идеологические занятия могли больше не ходить. Вообще.
Сдать экзамен было не очень просто, но народ старался. Через пару месяцев сканы одного из учебников были опубликованы в южнокорейской прессе и аналитики отметили, что это - по сути, объяснение основ рыночной экономики, только без слов «рыночная экономика» и с хитро нарезанными цитатами из Вождей, одобряющими написанное в книжке.
***
В декабре 2020 года в Верховном Народном Собрании КНДР выступал Ким Чонын. Заканчивая речь, он сказал: «Товарищи, а теперь я прошу Вас хорошо подумать. Вы - голос народа, его представители. Ни партия, ни ГКО не могут работать в отрыве от народа. Поэтому я прошу вас хорошо подумать над статьями бюджета и, если вам что-то кажется неправильным, проголосовать против». Результаты открытого голосования были: 686 «за» при одном воздержавшемся. «Товарищ, - обратился Ким Чонын к сидящему в седьмом ряду депутату, а все ВНС обернулось и посмотрело на смельчака, - Какие у Вас будут предложения?»
Депутат с трудом поднялся со своего места. В горле у него пересохло, и он взялся за спинку кресла стоящего впереди. «Я из уезда Мусан, товарищ маршал, - сказал он прерывающимся голосом. - И у нас не хватает детских садов. Может быть, Вы сочтете правильным немного увеличить расходы на строительство образовательных учреждений?»
«Как Вас зовут, товарищ?», - спросил Ким Чонын. «Чан Минам» - ответил депутат.
«Товарищи депутаты, кто за то, чтобы отменить результаты предыдущего голосования, поддержать предложение товарища Чана и увеличить расходы на строительство образовательных учреждений на десять процентов?»
Вот тут уже депутаты ВНС знали, что надо делать. Все, включая Чан Минама, встали с мест, зааплодировали и закричали «ура!»
***
Еще через год Ким Чонын выступил с новой инициативой. На этот раз он говорил том, что неплохо было бы, чтобы народные массы выдвигали в каждом округе не одного кандидата в депутаты, а как минимум двоих. Разумеется, исключительно из числа товарищей, верных Новому курсу (словосочетание «идеи чучхе» из «Нодон синмун» уже почти исчезло). И тогда народ сам решит, кто больше достоин быть его представителем - ведь наша партия всегда учила, что надо опираться на народные массы.
Конечно, вечером того же дня несколько десятков аналитиков отметили, что Ким Чонын апеллировал к партии, а не к Вождям - и каждый счел это своим оригинальным открытием.
***
Шли годы. ВВП Северной Кореи показывал устойчивые темпы роста до 12% в год. В «Нодон синмун» появилась критика отдельных недостатков внутри страны, и почти исчезли ссылки на Ким Ирсена и Ким Ченира, заменившись рассказами об успехах Нового курса. Система разрешений на поездку внутри страны умерла сама собой - и ее формальная отмена в 2028-м уже никого особенно не волновала. Но вот новостей из-за рубежа в стране почти не было - ну разве что про наводнение или про открытие зоопарков, а выезд из КНДР контролировался так же строго, как и в полузабытые кимирсеновские времена. Не было и Интернета, за критику правительства выгоняли с работы, а диссиденты получали тюремные сроки. Но народ богател, и начинал хотеть большего.
И вот однажды вечером Ким Чонын, увидев репортаж о том, что в Хамхыне готовится забастовка рабочих и почитав сводку о том, что по оценкам ЦРУ, разница в ВВП Севера и Юга сократилась до двукратной, понял, что именно сейчас пришло время для последней части его большого плана.
***
В 10 часов 15 августа 2035 года президента Южной Кореи Син Намуна разбудил охранник. В течение следующих пятнадцати минут президент Син слушал обращение северокорейского лидера Ким Чонына, в котором он предлагал ему, Сину, немедленно приехать в Пханмунчжом и подписать соглашение об объединении страны. Еще полчаса Син думал, что делать. Да, конечно, по опросам, объединение поддерживало только 53% южнокорейцев и только 1% был готов платить за это деньги. Но Син был кандидатом от правых, и одним из месседжей его кампании было то, что вот они - правые патриоты - за объединение, в отличие от левых предателей, которые против. И во многом за счет этого он и выиграл выборы - население старело, а объединение поддерживали в основном старики. Поэтому, как ни крути, надо ехать в Пханмунчжом и слушать, что там будет говорить Ким Чонын, mysterious and unpredictable, как назвала его американская пресса.
***
Последующие недели прошли в переговорах, пока наконец, 9 сентября Син Намун и Ким Чонын не объявили, что Корея становится единой Новой Корейской республикой. Государственный строй НКР был во многом списан с южнокорейского, но Ким Чонын настоял на том, чтобы в конституцию новой страны был включен пункт, что она - социальное государство, справедливо решив, что это одобрит интеллигенция. Всему высшему руководству бывшей КНДР гарантировалась защита от уголовного преследования по нарушениям, которые они могли совершить до великого дня объединения Родины.
На торжественной церемонии в Пханмучжоме были подняты флаги новой Кореи, а все присутствующие закричали «ура!» Как ни странно, вполне искренне.
***
В последующие месяцы Ким Чонын пропал из поля зрения журналистов, так что и превращение Кымсусанского Дворца Солнца в музей, и перенос памятников Ким Ирсену и Ким Чениру в огромный «Парк истории северной части нашей страны эпохи разделения» прошли без его участия. И никто из аналитиков не мог догадаться, где сейчас находится бывший северокорейский диктатор.
***
Чонын и Хёнчжу сидели в небольшом кафе в Торонто, а напротив них сидел престарелый Дэннис Родман. «Oh, I love you, man» - говорил старый американец. «I mean it, you're really cool. And you are doing great things». Хёнчжу улыбалась, а по щекам Ким Чонына текли слезы счастья.
***
В последующие годы Ким Чонын полностью отошел от политики. Он жил с Хёнчжу в своей квартире в Пхеньяне, ездил на дешевой машине производства Пхёнганского завода и лишь изредка писал колонку для газеты «Ури нара», в которой он высказывался о необходимости вложить деньги в тот или иной проект по развитию экономики. Все другие предложения о выступлениях и публикациях он вежливо отклонял.
***
Ким Чонын умер в 2073 году. Ему было 90 лет, его сравнивали с королем Сечжоном, Пак Чонхи и другими героями корейской истории. На его похороны пришла половина Пхеньяна, а через год ему поставили памятник. На холме Мансудэ.
***
Где-то в 2008 году у Ким Ченира случался инфаркт. Когда врачи откачали старика, он велел всем выйти из его комнаты и позвал сына. «Стар, я уже становлюсь, сынок», - сказал Любимый Руководитель. «Здоровье уже не то. Как умру - сможешь поднять страну?» - продолжил он.
«Папа, зачем ты так?» - ответил сын. «Ты совсем не старый, и все будет хорошо. Но я обещаю, что сделаю все, что смогу».
«Вот и хорошо», - улыбнулся Стальной Полководец и лег поудобнее. «Я горжусь тобой, сын».
Ким Чонын взял дряхлеющую руку отца в свою. В этот день он понял, что время уже близко.
***
Когда на Третьей партконференции Ким Чонына назначили завотделом легкой промышленности, большая часть аналитиков, конечно, решила, что это - официальное объявление наследника. Некоторые сказали, что в Северной Корее вот-вот начнутся реформы китайского образца. Другая часть сказала, что никаких реформ не будет, а назначение Ким Чонына - это скорее наказание. Ведь не справится же - кому под силу сделать что-то с Северной Кореей - и тогда его и снимут.
Ну, а сам Ким Чонын смотрел на отца - и понимал, что осталось совсем немного.
***
На календаре было 18 декабря 2011 года. После смерти Ким Ченира прошли сутки. Страна пока ничего не знала. Ким Чонын сидел в личном кабинете, а напротив него сидела его молодая жена Ким Хёнчжу. С Хёнчжу - выпускницей английской кафедры Университета иностранных языков - молодой Ким познакомился еще в 2007-м. Отец тогда пытался сосватать ему Ли Сольчжу - певицу из оркестра «Ынхасу» - но это был единственный случай, когда Ким Чонын пошел наперекор отцу и наотрез отказался, сказав, что с ней ему скучно. Отец, похоже, вспомнил свои юношеские похождения и настаивать не стал. А вот Хёнчжу - обаятельная дочка профессора Университета имени Ким Ирсена - была совсем другой - и умная девушка пришлась по душе молодому Киму.
«Ну, все», - сказал Ким Чонын, с легкой дрожью вспоминая о последних двух часах. Последние два часа он провел в звукоизолированной комнате в окружении пяти представителей высшего руководства страны, обсуждая, что делать дальше. «Договорились», - сказал он и протянул Хёнчжу транскрипт сообщения о смерти Великого Маршала. «Вот отсюда читай», - он указал на фразу «Сегодня уважаемый товарищ Ким Чонын - великий продолжатель великого дела чучхейской революции, и выдающийся руководитель нашей партии, армии и народа - стоит во главе нашей революции». Хёнчжу улыбнулась, встала из-за стола и поцеловала его в щеку. А Ким Чонын достал из шкафа привезенную еще из Швейцарии бутылку дорогого вина и наполнил две рюмки.
«За то, чтобы у нас все получилось», - сказал он. Супруги чокнулись.
Пхеньян был погружен во тьму и только в безоблачном небе мерцали звезды.
***
31 декабря, когда тело отца забальзамировали и положили в Кымсусанский мемориальный дворец Солнца, Ким Чонын нанес туда визит - но сопровождало его туда не двадцать генералов, как обычно, а только личный фотограф. Он приказал охране удалиться и встал посреди зала.
«Значит, так», - сказал свеженазначенный Верховный Главнокомандующий Корейской народной армии. «Я должен выглядеть грустным и загадочным. Грустным и загадочным, понятно?»
«Понятно, товарищ Верховный Главнокомандующий!», ответил фотограф и стал устанавливать камеру.
***
«А все-таки мужик свое дело знает», - думал Ким Чонын тем же вечером, удовлетворенно просматривая Интернет. Фотография, опубликованная ЦТАК, расходилась по десяткам тысяч сайтов. Заголовки газет пестрели фразами «Северная Корея - новый год и новый лидер», «Kim Jong-un - mysterious and unpredictable», «Reforms in the Hermit Kingdom?» и «Решит ли Ким Чонын проблему похищенных?». Последнюю вкладку - сайт газеты «Ёмиури симбун» - Ким Чонын закрыл, не читая. Японцев он, как и большинство корейцев, не очень любил.
***
«А теперь надо бы послать миру сигнал, что я не такой, как папа», - думал Ким Чонын, просматривая доклад госбезопасности «Основные мировые СМИ о нашей Республике» с грифом «совершенно секретно». Две главные темы, обсуждавшиеся в СМИ, были: ядерная программа и права человека. Ким Чонын понимал, что сдача атомной программы мало того, что оставит его беззащитным, но и еще и приведет к утрате интереса к его стране. «Сколько, в конце концов, писали о нас, пока папа бомбу не взорвал, и сколько после этого?» - думал Ким. А вот с правами человека можно было что-то сделать. Только не очень радикально, а то и убить могут. Ким Чонын подумал еще несколько минут, а потом позвонил шоферу и велел ехать в сторону Кэчхонского лагеря.
***
Вряд ли бы летающая тарелка, спустившаяся посреди зоны абсолютного контроля лагеря №14 «Кэчхон», произвела бы на его администрацию большее впечатление, чем внезапный визит Вождя, о котором Ким Чонын сообщил только за десять минут. «Где моя парадная форма?, - кричал комендант лагеря, генерал-майор госбезопасности Нам Сынчхоль. - Почему, когда надо здесь ничего не найдешь? Почему в комендатуре опять бардак? Почему не смазали ворота? И где моя форма, я спрашиваю?!» Форму, впрочем, нашли - примерно за минуту до того, как в ворота лагеря въехала машина с новым Солнцем Нации.
Ким Чонын вышел из машины. Увиденное потрясло его. Да, конечно, он слышал, как генералы из госбезопасности шутили, что лучше смерть, чем наш лагерь, но чтоб вот настолько... В последующие тридцать секунд он пытался подавить два желания - отойти подальше и опорожнить желудок, и плюнуть на все и удавить генерала Нама собственным руками прямо сейчас. Но на кону стояло большее, и, справившись с чувствами, Ким Чонын приказал Наму собрать общее собрание заключенных.
«Товарищи», - сказал Ким, обращаясь к топе исхудавших людей. Заключенные вздрогнули, потому, что слова «товарищ» они не слышали уже несколько лет. «Я тут ознакомился с Вашими делами, подумал, и решил, что вы сможете послужить нашей родине, нашей Корее. И поэтому решил объявить всем вам амнистию. Сможете, товарищи? Не подведете меня?»
На несколько секунд в воздухе повисла тишина, а потом кто-то крикнул «ура!». «Ура нашему Руководителю!», - кричали уже бывшие заключенные, а Ким Чонын с удовлетворением отметил, как побледнел и прислонился к стенке барака генерал-майор Нам.
***
«Вот, - сказал Ким Чонын сидящему рядом с ним генерал-лейтенанту Паку, когда машина отъехала от лагеря на несколько километров. - Организуй слив в международную прессу.»
«Высший Руководитель, - сказал генерал-лейтенант. - А это, это не опасно? Не сбегут?»
«Нет, - твердо ответил Ким, - не сбегут. Они ж теперь мне жизнью обязаны». Через несколько секунд он добавил: «Может, кто-то и сбежит. Ну так и черт с ними. Да, и всю лагерную охрану - отправить на пенсию по выслуге лет с завтрашнего дня.»
Машина ехала дальше.
***
«Да, - сказал Ким Чонын с укоризной, тыча пальцем в газету «Ёмиури симбун», - я сказал тебе организовать слив. Но не через японцев же!», - продолжал он, показывая заметку из газеты, где говорилось, что новый руководитель КНДР вот-вот объявит о том, что в стране вводится демократия западного образца. «Ведь переврали же! Разве ты не знал, что переврут? У них же всегда так!»
«Виноват, товарищ маршал», - ответил генерал-лейтенант Пак. «Больше не повторится».
«Ну хорошо, тогда иди. В конце концов, завтра они еще какую-нибудь чушь напишут и про это все забудут. Но только чтоб в этот раз все прошло как надо!», - строго сказал Ким. На следующее утро он удовлетворенно читал на сайте южнокорейской газеты «Чосон ильбо» заметку о том, что «в Северной Корее ходят слухи о закрытии лагерей». Дочитав заметку, Ким Чонын позвонил в министерство культуры и велел организовать месячник китайско-корейской дружбы, а затем в МИД - и приказал готовить официальный визит в Пекин.
***
«В общем, как я уже сказал, товарищ Си Цзиньпин, нам нужны инвестиции, - сказал Ким Чонын и отпил немного воды из стоявшего рядом стакана. - Многие страны, и мы в том числе, вдохновлены примером великого Китая. Но нам нужны деньги. Со своей стороны, гарантирую спокойное приграничье, стабильные доходы китайским инвесторам и вечную благодарность корейского народа китайским братьям и Вам лично».
Председатель КНР Си Цзиньпин слушал молча. С одной стороны, примерно это он всегда хотел услышать еще от отца нынешнего Кима. С другой стороны, а можно ли доверять этому юноше, которому только исполнилось тридцать?
«Послушайте, товарищ Ким», - сказал он. «А, где, простите, гарантии. Вот, помню, метро-то в Пхеньяне Вам наши рабочие построили, и что мы с этого получили?»
«Я понимаю Вас, товарищ Си», ответил Ким Чонын. «Но я даю Вам слово. Я готов сделать все, чтобы в жизнь нашей стране стала похожей на вашу».
«Хорошо, я подумаю», - ответил Си Цзиньпин, а Ким Чонын понял, что это - первый шаг к Корее его мечты.
***
В последующие месяцы несколько китайских бизнесменов выразили интерес к инвестициям в Северную Корею. Все они были приняты на ура, а начало каждых переговоров предварялось звонком из Пхеньяна - Ким Чонын отдавал четкую инструкцию инвесторов обхаживать и не упускать. И уже через пару недель Ким Чонын заметил, что в газетах его стали сравнивать с Хрущевым, Дэн Сяопином и Яношем Кадаром одновременно. И, конечно, это сопровождалось стандартным подзаголовком «Kim Jong-un - mysterious and unpredictable».
***
Ким Чонын помнил, что от отца ему осталась еще одна проблема - и повод расправиться с ней скоро пришел. На очередных учениях южнокорейский генерал Чон Кванхын приказал использовать портрет Ким Ченира в качестве мишени для стрельбы. Ким Чонын велел во внутреннюю печать пока ничего не давать, а сам записал обращение, которое разместила на своем сайте Ассоциация северокорейцев в Японии. Обращение очень отличалось по тону от того, что обычно привыкли слышать из Пхеньяна иностранцы. Не было ни криков, ни истерики, ни угроз немедленно превратить Сеул в море огня. «С давних пор наш народ, - говорил Ким Чонын тихим, грустным и слегка укоризненным голосом, - уважал память мертвых. Генерал Чон! Разве у Вас нет отца? Разве нет людей, которых Вы уважаете? Или для Вас вообще ничего святого нет?»
«В этих условиях, - продолжал Ким. - Вряд ли можно считать разумным продолжение существования Кэсонской зоны. Южнокорейской стороне будет выплачена неустойка. Просим всем южнокорейцев покинуть Зону в 48 часов.»
Все на что хватило аналитиков - это на вывод о том, что поскольку обращение не показано внутри страны, оно рассчитано на международную аудиторию. «Thank you, Captain Obvious», - пробормотал Ким Чонын, выбрасывая в урну распечатки вечерней южнокорейской прессы.
Кэсонская зона была закрыта и почти все контакты с Югом прекратились на долгие годы.
***
Тем временем северокорейские посольства по всему миру развернули деятельность по привлечению в страну инвестиций. В черный список, утвержденный Ким Чоныном, входили Южная Корея, Япония и США. Потом, подумав, он добавил туда Тайвань - чтобы попусту не злить китайцев. Всех остальных инвесторов в стране принимали на ура. Особенный интерес Пхеньян, похоже, проявлял к инфраструктуре, и Ким Чонын лично ездил посмотреть, как немецкая фирма прокладывает новый автобан из Пхеньяна в Вонсан.
***
Ким Чонын лежал на кровати в своем пентхаусе и потягивал кока-колу из баночки. На баночке было написано «Тончхонский пищевой комбинат. Газированный напиток «Славное завтра»». Он думал о том, что диктатором быть, конечно, хорошо (себе Ким Чонын не врал никогда и то, что он диктатор, понимал прекрасно), но есть вещи, которые даже он себе позволить не может. Он с грустью открыл ноутбук и включил запись матча с участием его любимого баскетболиста Дэнниса Родмана. «А вот с ним я вряд ли смогу встретиться, - подумал Ким. - Народ ведь не поймет. А Родман классный».
На Пхеньян спускалась ночь, но свет фонарей и окон домов освещал городские улицы.
***
В начале 2019 года южнокорейские СМИ потрясла новость: впервые за 39 лет в Пхеньяне собирается новый, Седьмой съезд ТПК. Аналитики немедленно написали, что это - историческое событие и на этот раз они не ошиблись. В первый же день съезда Первый секретарь ТПК Ким Чонын выступил с речью «О новом курсе нашей партии и всемерном улучшении народного благосостояния».
«И Великий Вождь, и Великий Полководец, - говорил Ким Чонын, - всегда подчеркивали важность самостоятельности и чучхе. Мы должны еще выше вознести их бессмертные идеи. В годы Трудного похода наш народ, опираясь на собственные силы, организовал рынки, в беспримерно тяжелых условиях наладил производство самого необходимого. Опираясь на самостоятельность, предприимчивость каждого гражданина нашей страны, мы непременно придем к окончательной победе».
Ответом ему, конечно, был гром аплодисментов.
***
Примерно через два месяца после закрытия Седьмого съезда Ким Чонын в очередной передовице «Нодон синмун» упомянул, что устраивать постоянные идеологические занятия вряд ли необходимо. Разве сама жизнь в нашей Республики не пропитана идеями Великих Генералиссимусов? Поэтому, продолжал он, считаю правильным, чтобы те граждане, которые сдадут экзамен по Новому курсу, на идеологические занятия могли больше не ходить. Вообще.
Сдать экзамен было не очень просто, но народ старался. Через пару месяцев сканы одного из учебников были опубликованы в южнокорейской прессе и аналитики отметили, что это - по сути, объяснение основ рыночной экономики, только без слов «рыночная экономика» и с хитро нарезанными цитатами из Вождей, одобряющими написанное в книжке.
***
В декабре 2020 года в Верховном Народном Собрании КНДР выступал Ким Чонын. Заканчивая речь, он сказал: «Товарищи, а теперь я прошу Вас хорошо подумать. Вы - голос народа, его представители. Ни партия, ни ГКО не могут работать в отрыве от народа. Поэтому я прошу вас хорошо подумать над статьями бюджета и, если вам что-то кажется неправильным, проголосовать против». Результаты открытого голосования были: 686 «за» при одном воздержавшемся. «Товарищ, - обратился Ким Чонын к сидящему в седьмом ряду депутату, а все ВНС обернулось и посмотрело на смельчака, - Какие у Вас будут предложения?»
Депутат с трудом поднялся со своего места. В горле у него пересохло, и он взялся за спинку кресла стоящего впереди. «Я из уезда Мусан, товарищ маршал, - сказал он прерывающимся голосом. - И у нас не хватает детских садов. Может быть, Вы сочтете правильным немного увеличить расходы на строительство образовательных учреждений?»
«Как Вас зовут, товарищ?», - спросил Ким Чонын. «Чан Минам» - ответил депутат.
«Товарищи депутаты, кто за то, чтобы отменить результаты предыдущего голосования, поддержать предложение товарища Чана и увеличить расходы на строительство образовательных учреждений на десять процентов?»
Вот тут уже депутаты ВНС знали, что надо делать. Все, включая Чан Минама, встали с мест, зааплодировали и закричали «ура!»
***
Еще через год Ким Чонын выступил с новой инициативой. На этот раз он говорил том, что неплохо было бы, чтобы народные массы выдвигали в каждом округе не одного кандидата в депутаты, а как минимум двоих. Разумеется, исключительно из числа товарищей, верных Новому курсу (словосочетание «идеи чучхе» из «Нодон синмун» уже почти исчезло). И тогда народ сам решит, кто больше достоин быть его представителем - ведь наша партия всегда учила, что надо опираться на народные массы.
Конечно, вечером того же дня несколько десятков аналитиков отметили, что Ким Чонын апеллировал к партии, а не к Вождям - и каждый счел это своим оригинальным открытием.
***
Шли годы. ВВП Северной Кореи показывал устойчивые темпы роста до 12% в год. В «Нодон синмун» появилась критика отдельных недостатков внутри страны, и почти исчезли ссылки на Ким Ирсена и Ким Ченира, заменившись рассказами об успехах Нового курса. Система разрешений на поездку внутри страны умерла сама собой - и ее формальная отмена в 2028-м уже никого особенно не волновала. Но вот новостей из-за рубежа в стране почти не было - ну разве что про наводнение или про открытие зоопарков, а выезд из КНДР контролировался так же строго, как и в полузабытые кимирсеновские времена. Не было и Интернета, за критику правительства выгоняли с работы, а диссиденты получали тюремные сроки. Но народ богател, и начинал хотеть большего.
И вот однажды вечером Ким Чонын, увидев репортаж о том, что в Хамхыне готовится забастовка рабочих и почитав сводку о том, что по оценкам ЦРУ, разница в ВВП Севера и Юга сократилась до двукратной, понял, что именно сейчас пришло время для последней части его большого плана.
***
В 10 часов 15 августа 2035 года президента Южной Кореи Син Намуна разбудил охранник. В течение следующих пятнадцати минут президент Син слушал обращение северокорейского лидера Ким Чонына, в котором он предлагал ему, Сину, немедленно приехать в Пханмунчжом и подписать соглашение об объединении страны. Еще полчаса Син думал, что делать. Да, конечно, по опросам, объединение поддерживало только 53% южнокорейцев и только 1% был готов платить за это деньги. Но Син был кандидатом от правых, и одним из месседжей его кампании было то, что вот они - правые патриоты - за объединение, в отличие от левых предателей, которые против. И во многом за счет этого он и выиграл выборы - население старело, а объединение поддерживали в основном старики. Поэтому, как ни крути, надо ехать в Пханмунчжом и слушать, что там будет говорить Ким Чонын, mysterious and unpredictable, как назвала его американская пресса.
***
Последующие недели прошли в переговорах, пока наконец, 9 сентября Син Намун и Ким Чонын не объявили, что Корея становится единой Новой Корейской республикой. Государственный строй НКР был во многом списан с южнокорейского, но Ким Чонын настоял на том, чтобы в конституцию новой страны был включен пункт, что она - социальное государство, справедливо решив, что это одобрит интеллигенция. Всему высшему руководству бывшей КНДР гарантировалась защита от уголовного преследования по нарушениям, которые они могли совершить до великого дня объединения Родины.
На торжественной церемонии в Пханмучжоме были подняты флаги новой Кореи, а все присутствующие закричали «ура!» Как ни странно, вполне искренне.
***
В последующие месяцы Ким Чонын пропал из поля зрения журналистов, так что и превращение Кымсусанского Дворца Солнца в музей, и перенос памятников Ким Ирсену и Ким Чениру в огромный «Парк истории северной части нашей страны эпохи разделения» прошли без его участия. И никто из аналитиков не мог догадаться, где сейчас находится бывший северокорейский диктатор.
***
Чонын и Хёнчжу сидели в небольшом кафе в Торонто, а напротив них сидел престарелый Дэннис Родман. «Oh, I love you, man» - говорил старый американец. «I mean it, you're really cool. And you are doing great things». Хёнчжу улыбалась, а по щекам Ким Чонына текли слезы счастья.
***
В последующие годы Ким Чонын полностью отошел от политики. Он жил с Хёнчжу в своей квартире в Пхеньяне, ездил на дешевой машине производства Пхёнганского завода и лишь изредка писал колонку для газеты «Ури нара», в которой он высказывался о необходимости вложить деньги в тот или иной проект по развитию экономики. Все другие предложения о выступлениях и публикациях он вежливо отклонял.
***
Ким Чонын умер в 2073 году. Ему было 90 лет, его сравнивали с королем Сечжоном, Пак Чонхи и другими героями корейской истории. На его похороны пришла половина Пхеньяна, а через год ему поставили памятник. На холме Мансудэ.