(no subject)
- ты же видишь себя со стороны, посмотри моими глазами и поймешь, как это выглядит для других
- в смысле выйти из себя, а потом вы загоните меря обратно?
- ты сможешь вернуться сама, обещаю
шизофрения это не автоматическая дверь, распахивающаяся при твоем приближении, это больше похоже на аттракциона аквапарка, только в трубы залита кислота и не предсказать, где они протекают
конечно, ты можешь навсегда остаться в мягкой комнате, за которой следит какая-то сестра Милдрет*, но суть адаптации - научиться с этим жить везде, по тому, что открыв ту самую дверь в коридор кошмарных снов, ты все еще можешь расчитывать на сквозняк и то, что остальные выходы не будут заварены намертво. а это значит туда тоже можно будет выходить
и что бы те, они, из мира которых ты выпал, не поняли, что ты живешь насквозь, нужно будет научиться носить маски (да, маски и высокие каблуки, эта мысль пришла ко мне только что, это же часть маскарада, а значит не стоит отмахиваться не рассмотрев)
так вот про маски - у меня их было с избытком
и как обо всей чрезмерности, об этом бессмысленно говорить.
моя комната была правда мягкой
иногда я подходила к стене и касалась её спиной, мне казалось, что так надежнее
спиной и развернутыми ладошками[мне казалось - я лежу навзничь ...]
мне казалось - я лежу навзничь ...
после возвращения прошло дня три, у меня не было сначала окон и я жила просто в кубическом времени, это когда все зависит от того, какая стена отражает тебя
закрывая глаза я создавала ночь. на второй день у меня отняли наручи, Им показалось, что я прячусь в своих кандалах. через пять дней меня провели по настоящему коридору и поселили около аквариумного окна. по ту сторону пустыни плавала листва, облака и случайные птички, я же большую часть ходила от кровати к стене, разворачивалась и возвращалась обратно, словно по стеклянному полу
порывалась спать раскрытой
все ново-сущее пробовала на теоретический вкус
тогда у меня еще не было аналогии с медной потертой монеткой**, думаю, что с тогдашним самоубийственным упорством слизала бы ее до десен
ощущение пустоты сменялось странным чувством, что нахожусь внутри глаз, наверно внутри одного чьего-то глаза и он смотрит внутрь
и такое холодно, которое не требует обогрева
мне нравилось сидеть на полу, на кровати я только лежала, только лицом вверх и временами мне казалось, что внутри кто-то орет, не воет, а надрывно раздирает пространство, одной, не прекращающейся нотой
я его слушала и гасила свет, что бы тому, кто бы там ни был стало не так ярко что ли...
помню первый раз встречу с Шу, он сказал как меня зовут и остановился метрах в двух от моей головы
такая тихая тишина заполняла куб, словно все трубы решили поделиться тем, что там у них было влить/вылить и от избытка этих стараний не происходило ни чего
эту вот заткнутую воронку я и ощущала
- ольга. Вы ОЛЬГА, вас так зовут
- меня не кому звать, здесь пусто, - сообщила я
- хотите чего-нибудь?
- мне... мне можно увидеть лед? такую ледяную стекляшку, через которую я буду смотреть... и если прикоснуться щекой получатся слезы. я не могу вспомнить как это, когда вместе.
ощущение, что не помнишь что-то очень важное окружало меня танцем невидимых человечков. первое воспоминание - мягкий свет, то есть буквально мягкий, словно стены не заканчивались гигиеничным, устойчивым к истиранию покрытием, а продолжались везде, включая дыхание
потом ощущение привязанных рук
хотелось посмотреть на ладонь до чесотки, до судорог. я знала, что пальцы сгибаются, но видеть этого не могла. хотелось прикоснуться к лицу, проверить мое ли, все еще я или какая-то другая Алиса
паники, удивления - не помню
словно накрытая тяжеленным одеялом, не видимым, не согревающим, зеркальным, отражающим все чувства внутрь
казалось, что это мои мышцы смотрят вокруг, будто каждая клеточка разглядывала комнату и не делилась этим со мной, с мозгом
ощущение, что не надо ни чего делать было почти уютным
временами закрывание глаз делало все светлее, невидимым и непрозрачным, казалось, что предметы определяются колебанием волн, я видела их звучание
и с этой формой принятия комната была полна
с расшторенными глазами в ней не было даже стульев
все Милдред того мирка были мужского пола
может быть они часто сталкивались с буйными, - думаю сейчас я
- ну и хорошо, - думала я тогда
со второго дня ела я сама, это было, как первый ручеек из тысяч, которые предстояло перешагнуть, что бы стать королевской пешкой***
тут главное было не задаваться вопросом
- зачем?
только сохранять движение
хорошо запомнилось первое омовение
сначала мои пальцы коснулись воды, она была мелкой
четко помниться способность санитаров не смотреть на меня, такой общий взгляд, чутко анализирующий ситуацию
наверно Шутц был самым человекообразным из них
прочие прекрасно справлялись с функцией роботов, вероятно у них было некое общее подключение к центру
удивлял почти одинаковый тембр голоса и медлительность речи
на редкие вопросы я отвечала словно вспоминая выученные ответы, которым позволяла пузырями всплывать из странным образом ощущаемой глубины жизни
это было время воды, я чувствовала её повсюду
на вопрос, «о чем я хочу узнать» у меня ответа не находилось
в голове был какой то моток капельниц с разноцветной шерстью и я видела там слова
танец, моря, птицы...
ни одного человека, ни одного пейзажа
только крик и изгибающиеся цвета
в общей комнате было обычно человек пять-семь, невидимые настольные игры и лица три охраны, в похожей одежде, сидящие между нас, как обычные психи
его звали Борис, он признался мне в том уже на самой выписке. имя ни как не вяжущееся с работой и фамилией, наверно по этому мы все звали его доктор Шу. для терапии не было специального места, чаще всего мы сидели рядом и смотрели в одну сторону, если он и разглядывал меня, то я этого не замечала. на тысяча сто двадцать седьмом вопросе они поняли, что это со мной не работает - я отвечала, но из этого можно было извлечь что-то только после анализа той глубины, что позволит защитить диссертацию, а это означало разработку слишком уж нищего месторождения нефти, в надежде на кимберлитовую трубку. мы говорили о разном, продолжая чьи-то не начатые беседы, говорили очень спокойно и помалу, словно шли по трясине в белых носках.
они пробовали включать музыку, открывать окна; меня выводили в больничный парк, давали трогать цветы, я помню, что это были ирисы.
лет через тридцать я спрашивала зачем это было все?
Шутц говорил, что он искал в каком из моих миров стены прозрачней, но только проваливался все глубже, на гране сбивающегося счета, хлопающих дверей, когда не понятно то ли сквозняк, то ли танец... и тогда он решил идти от
как в Алисе! он сделал точно, как описал Керрол в зазеркалье! ушел от дома и сразу оказался в нем...
мы сидели на полу, я смотрела на отражение потолка и представляла лето, странное состояние, когда ты уже пришел на порог, но сил переступить его еще нет, смелости, наверно; тогда я еще не знала, что буду писать про месяца, что буду умирать октябрем, хотя все страшное будет случаться июнем
- кто принес меня сюда? - это был вопрос подобный жеванному оригами листку из которого скроили простенький самолетик и он ушел в пролитое молоко
- я разрешу тебе посетителей, если ты пообещаешь с ними не говорить
тело кивнуло раньше, чем я разобралась с головой, он кивнул в ответ и остановился у распахнутой двери, пропуская меня
со мной не случилось вспышки возвращения памяти, как это показывают в фильмах, она не проступала пятнами, не таяла снегом, не обрушивалась на меня осколками потолка
я так и не знаю, что было в те дни, количества которых я ни когда не подсчитывала точностью до часа; не искала я того, как и в каком состоянии меня перевезли из города моих детских грез в другой город, где оказалось начало моей взрослой, дурацкой и неизбежной жизни; у меня никогда не появилось ответов, что сказали родителям про мое отсутствие и еще множество всяких «никогда» разбрелось в пене моих дней
забравшему меня я задала тот же вопрос
- кто принес меня сюда?
- мальчишки
и это было все, что я хотела знать.
___________________________________
* отсыл к фильму «пролетая над гнездом кукушки»
** из «Ганнибал» с Антони Хопкинсом
*** см. Алиса и зазеркалье
- а потом мы сядем друг напротив друга и ты расскажешь, как это когда внутри нет никого
- в смысле выйти из себя, а потом вы загоните меря обратно?
- ты сможешь вернуться сама, обещаю
шизофрения это не автоматическая дверь, распахивающаяся при твоем приближении, это больше похоже на аттракциона аквапарка, только в трубы залита кислота и не предсказать, где они протекают
конечно, ты можешь навсегда остаться в мягкой комнате, за которой следит какая-то сестра Милдрет*, но суть адаптации - научиться с этим жить везде, по тому, что открыв ту самую дверь в коридор кошмарных снов, ты все еще можешь расчитывать на сквозняк и то, что остальные выходы не будут заварены намертво. а это значит туда тоже можно будет выходить
и что бы те, они, из мира которых ты выпал, не поняли, что ты живешь насквозь, нужно будет научиться носить маски (да, маски и высокие каблуки, эта мысль пришла ко мне только что, это же часть маскарада, а значит не стоит отмахиваться не рассмотрев)
так вот про маски - у меня их было с избытком
и как обо всей чрезмерности, об этом бессмысленно говорить.
моя комната была правда мягкой
иногда я подходила к стене и касалась её спиной, мне казалось, что так надежнее
спиной и развернутыми ладошками[мне казалось - я лежу навзничь ...]
мне казалось - я лежу навзничь ...
после возвращения прошло дня три, у меня не было сначала окон и я жила просто в кубическом времени, это когда все зависит от того, какая стена отражает тебя
закрывая глаза я создавала ночь. на второй день у меня отняли наручи, Им показалось, что я прячусь в своих кандалах. через пять дней меня провели по настоящему коридору и поселили около аквариумного окна. по ту сторону пустыни плавала листва, облака и случайные птички, я же большую часть ходила от кровати к стене, разворачивалась и возвращалась обратно, словно по стеклянному полу
порывалась спать раскрытой
все ново-сущее пробовала на теоретический вкус
тогда у меня еще не было аналогии с медной потертой монеткой**, думаю, что с тогдашним самоубийственным упорством слизала бы ее до десен
ощущение пустоты сменялось странным чувством, что нахожусь внутри глаз, наверно внутри одного чьего-то глаза и он смотрит внутрь
и такое холодно, которое не требует обогрева
мне нравилось сидеть на полу, на кровати я только лежала, только лицом вверх и временами мне казалось, что внутри кто-то орет, не воет, а надрывно раздирает пространство, одной, не прекращающейся нотой
я его слушала и гасила свет, что бы тому, кто бы там ни был стало не так ярко что ли...
помню первый раз встречу с Шу, он сказал как меня зовут и остановился метрах в двух от моей головы
такая тихая тишина заполняла куб, словно все трубы решили поделиться тем, что там у них было влить/вылить и от избытка этих стараний не происходило ни чего
эту вот заткнутую воронку я и ощущала
- ольга. Вы ОЛЬГА, вас так зовут
- меня не кому звать, здесь пусто, - сообщила я
- хотите чего-нибудь?
- мне... мне можно увидеть лед? такую ледяную стекляшку, через которую я буду смотреть... и если прикоснуться щекой получатся слезы. я не могу вспомнить как это, когда вместе.
ощущение, что не помнишь что-то очень важное окружало меня танцем невидимых человечков. первое воспоминание - мягкий свет, то есть буквально мягкий, словно стены не заканчивались гигиеничным, устойчивым к истиранию покрытием, а продолжались везде, включая дыхание
потом ощущение привязанных рук
хотелось посмотреть на ладонь до чесотки, до судорог. я знала, что пальцы сгибаются, но видеть этого не могла. хотелось прикоснуться к лицу, проверить мое ли, все еще я или какая-то другая Алиса
паники, удивления - не помню
словно накрытая тяжеленным одеялом, не видимым, не согревающим, зеркальным, отражающим все чувства внутрь
казалось, что это мои мышцы смотрят вокруг, будто каждая клеточка разглядывала комнату и не делилась этим со мной, с мозгом
ощущение, что не надо ни чего делать было почти уютным
временами закрывание глаз делало все светлее, невидимым и непрозрачным, казалось, что предметы определяются колебанием волн, я видела их звучание
и с этой формой принятия комната была полна
с расшторенными глазами в ней не было даже стульев
все Милдред того мирка были мужского пола
может быть они часто сталкивались с буйными, - думаю сейчас я
- ну и хорошо, - думала я тогда
со второго дня ела я сама, это было, как первый ручеек из тысяч, которые предстояло перешагнуть, что бы стать королевской пешкой***
тут главное было не задаваться вопросом
- зачем?
только сохранять движение
хорошо запомнилось первое омовение
сначала мои пальцы коснулись воды, она была мелкой
четко помниться способность санитаров не смотреть на меня, такой общий взгляд, чутко анализирующий ситуацию
наверно Шутц был самым человекообразным из них
прочие прекрасно справлялись с функцией роботов, вероятно у них было некое общее подключение к центру
удивлял почти одинаковый тембр голоса и медлительность речи
на редкие вопросы я отвечала словно вспоминая выученные ответы, которым позволяла пузырями всплывать из странным образом ощущаемой глубины жизни
это было время воды, я чувствовала её повсюду
на вопрос, «о чем я хочу узнать» у меня ответа не находилось
в голове был какой то моток капельниц с разноцветной шерстью и я видела там слова
танец, моря, птицы...
ни одного человека, ни одного пейзажа
только крик и изгибающиеся цвета
в общей комнате было обычно человек пять-семь, невидимые настольные игры и лица три охраны, в похожей одежде, сидящие между нас, как обычные психи
его звали Борис, он признался мне в том уже на самой выписке. имя ни как не вяжущееся с работой и фамилией, наверно по этому мы все звали его доктор Шу. для терапии не было специального места, чаще всего мы сидели рядом и смотрели в одну сторону, если он и разглядывал меня, то я этого не замечала. на тысяча сто двадцать седьмом вопросе они поняли, что это со мной не работает - я отвечала, но из этого можно было извлечь что-то только после анализа той глубины, что позволит защитить диссертацию, а это означало разработку слишком уж нищего месторождения нефти, в надежде на кимберлитовую трубку. мы говорили о разном, продолжая чьи-то не начатые беседы, говорили очень спокойно и помалу, словно шли по трясине в белых носках.
они пробовали включать музыку, открывать окна; меня выводили в больничный парк, давали трогать цветы, я помню, что это были ирисы.
лет через тридцать я спрашивала зачем это было все?
Шутц говорил, что он искал в каком из моих миров стены прозрачней, но только проваливался все глубже, на гране сбивающегося счета, хлопающих дверей, когда не понятно то ли сквозняк, то ли танец... и тогда он решил идти от
как в Алисе! он сделал точно, как описал Керрол в зазеркалье! ушел от дома и сразу оказался в нем...
мы сидели на полу, я смотрела на отражение потолка и представляла лето, странное состояние, когда ты уже пришел на порог, но сил переступить его еще нет, смелости, наверно; тогда я еще не знала, что буду писать про месяца, что буду умирать октябрем, хотя все страшное будет случаться июнем
- кто принес меня сюда? - это был вопрос подобный жеванному оригами листку из которого скроили простенький самолетик и он ушел в пролитое молоко
- я разрешу тебе посетителей, если ты пообещаешь с ними не говорить
тело кивнуло раньше, чем я разобралась с головой, он кивнул в ответ и остановился у распахнутой двери, пропуская меня
со мной не случилось вспышки возвращения памяти, как это показывают в фильмах, она не проступала пятнами, не таяла снегом, не обрушивалась на меня осколками потолка
я так и не знаю, что было в те дни, количества которых я ни когда не подсчитывала точностью до часа; не искала я того, как и в каком состоянии меня перевезли из города моих детских грез в другой город, где оказалось начало моей взрослой, дурацкой и неизбежной жизни; у меня никогда не появилось ответов, что сказали родителям про мое отсутствие и еще множество всяких «никогда» разбрелось в пене моих дней
забравшему меня я задала тот же вопрос
- кто принес меня сюда?
- мальчишки
и это было все, что я хотела знать.
___________________________________
* отсыл к фильму «пролетая над гнездом кукушки»
** из «Ганнибал» с Антони Хопкинсом
*** см. Алиса и зазеркалье
- а потом мы сядем друг напротив друга и ты расскажешь, как это когда внутри нет никого