(no subject)
я проснулась от стона, извергнутого между утренней зябью и смущением человека, застигнутого посреди сна
- дверь...
- ? - на n-ой попытке взбить пространство пальцами я осознала, что стонущая фигура обращена от меня и не может воспринимать жесты
- это серьезно? - грива, едва прикрывающая резинку зелененьких труселей, развернулась в раструб моих глаз и растеряно приоткрыла лицо
в нем было что-то на гране отчаяния и непросмотренные сны
- ты точно не спишь, потому что я не сплю точно, а мы разговариваем
утешение не возымело особого действия
- тут была дверь, - повторился любитель веселых оттенков
мой кивок сбил его с ног и он пал к изножью, выделенной мне пару недель как, кровати
эта комната называлась мастерской и тут пахло краской и обещаниями
конечно, в доме было еще много всяких помещений, взять хоть ванну...
но сейчас не о ней
мы были в мастерской, путь из которой на кухню был самым коротким из возможных
а именно, через стену, без всяких коридорных отношений, он выводил к холодильнику, в котором играло радио, если приоткрыть дверцу и хранились в нем книги
это было просто объяснить - мы пробили трубку, с фреоном, когда внедряли звук и продукты хранить там стало бессмысленно
а книги
[в этом доме книгам всегда находилось место]в этом доме книгам всегда находилось место
это было время 25-и портретов и мы рисовали их вместе
собственно это и была легенда о том почему я переехала к нему, на пару дней и еще на пару-тройку
сначала планировалось устроить выставку в той самой квартире, потом оказалось, что нас так много, что стенам уже не вместить и выставка вышла из берегов и перешла в какое-то бОльшее помещение со стеклянной крышей
но тогда мы ещё не знали об этом и просто жили
- я хотел бы написать твой портрет, - однажды сказал мне Рер
за столько дней я так и не узнала происхождения этого имени, в паспорте значилось Игорь и так его не звал никто
- я хочу нарисовать твой портрет, можно?
- да, кивнула я и запрыгала по квадратикам паркета, на которые пролилось солнце
- ты можешь раздеться?
- ?
- мне так проще будет понять тебя
мы были знакомы к тому моменту что-то около полутора лет
мы смеялись вместе, плакали и танцевали, он видел, как я сплю и рассказывал сказки, мы спорили, вредничали, были упрямыми и заботились друг о друге (больше он)
капризничали, играли и несли вздор (больше я)
- если тебе будет так проще я могу тоже раздеться... если, конечно, это... это не смутит тебя
мне было лет шестнадцать и я была вручена его другу для надзора и введения в компанию, которой единственной доверял тот, к которому на тот момент я единственно чувствовала зачатки любви
это было детство и оно кончилось с передачей на меня прав
Рер подобрал и тащил меня на себе, пока я не научилась ходить, улыбаться и засыпать улыбаясь
мы разговаривали, кажется обо всем, но так и не обсудили что делать с тем, что я девочка, а он мальчик
- ты, ты уже когда-нибудь?
- ... да) да, это сделала Владка
- Лена? но она же...
- нет)))) она раздела Задвила для меня
- в её духе... тогда ты не против?
и мы разделись
просто так, без стыдливых отворачиваний, словно мы в темной комнате или одни или перед зеркалом
это оказалось естественным
тот портрет был написан, но так и не был показан никому и на выставке в раме было пусто
там было слишком много, что бы границы смогли вместить, слишком лично
уходя в ванну, я обошла его и, потянув за волосы, запрокинула голову
чтобы поцеловать в лоб
это был единственный поцелуй за много лет
большего было не нужно
мы были слишком близки, чтобы совокупляться, мы были гораздо ближе
вчерашний день двери был днём очередного портрета, не помню какого, кажется там тоже было что-то зеленое и гуашь, самая невкусная из всех красок
мы подкалывали друг друга, обсуждая тем серьезнее, чем смешнее была тема и все время ходили на кухню
это была большая кухня старой квартиры, которую он застал переделанной коммуналкой, из которой расселили жильцов
он сломал все перегородки и построил заново
для себя, чтобы жить там каждый день, чтобы приглашать друзей и читать
чтобы слушать музыку и тишину и кухня была оставлена большой, чтобы там было место для занавески из сушек, которую мы подарили ему на новоселье
мы все время ходили на кухню
чтобы мыть кисти, пить кофе или чай
чтобы что-то взять и отнести обратно
и каждый раз для этого нам нужно было обойти стену, выйти в коридор и подойти к другой стороне стены
там стоял стол, совершенно не кухонный из красного дерева с кружочками от горячих стаканов на старом лаке
и три кресла, в которых покоились пледы, книги и какие-то странные инструменты
в этой квартире у всего была своя жизнь
мы говорили о чае и клиперах, о ветре и деревьях, которые баюкали его
об английских парках, в которые считалось долгом сначала пустить людей и только потом замостить дорожки
- я думаю нам нужно было сделать проход здесь, - сказал он
в этом полу вопросительном утверждении было больше окончательности, чем могли создать все прочие препинания
это был его дом и он знал каждый сантиметр
где проходит арматура и как одно соединяется с другим
мы решили создать дверь.
мы придумали ее тут и это было больше, чем полдела
при помощи дрели и гвоздодера мы выломали кусок стены и заменили его на дверной проем
мы перетащили изъятое и заклеили обоями на новом месте
кажется, что рассвет несколько раз накрыл нас, но это были лишь отблески, чужих окон, направлявших нам своих зайчиков
мы заснули среди рулонов бумаги, сваренного киселя и недописанных портретов
- тут была дверь, - без особой надежды сказал он
- а тут стена, но мы все это поменяли, - утешала я как могла
- черт! а я так надеялся, что мне показалось...
- ты забываешь, что это я тут сумасшедшая, - подмигнула я и вышла на кухню раскапывать кофеварку
мы, конечно, переставили дверь обратно
это было непросто, но оно стоило того, чтобы посмотреть, как народ реагирует на вываливающийся кусок кухни, послушать ропот соседей, на потолок которых обрушились мольберты, увлекаемые этим куском
мы переставили ее еще раз и подперли тем самым холодильником, в котором включалось радио
которое мы вмонтировали предыдущей ночью, когда был другой портрет и, кажется, вино
мы потратили пару дней на приведение всего в привычный беспорядок
и несколько лет на то, чтобы рассказать, как это все случилось
и объяснения почему
слов было много
но все сводилось к тому, что была ночь и мы просто жили
уж как могли
как умели
как могли только мы
- дверь...
- ? - на n-ой попытке взбить пространство пальцами я осознала, что стонущая фигура обращена от меня и не может воспринимать жесты
- это серьезно? - грива, едва прикрывающая резинку зелененьких труселей, развернулась в раструб моих глаз и растеряно приоткрыла лицо
в нем было что-то на гране отчаяния и непросмотренные сны
- ты точно не спишь, потому что я не сплю точно, а мы разговариваем
утешение не возымело особого действия
- тут была дверь, - повторился любитель веселых оттенков
мой кивок сбил его с ног и он пал к изножью, выделенной мне пару недель как, кровати
эта комната называлась мастерской и тут пахло краской и обещаниями
конечно, в доме было еще много всяких помещений, взять хоть ванну...
но сейчас не о ней
мы были в мастерской, путь из которой на кухню был самым коротким из возможных
а именно, через стену, без всяких коридорных отношений, он выводил к холодильнику, в котором играло радио, если приоткрыть дверцу и хранились в нем книги
это было просто объяснить - мы пробили трубку, с фреоном, когда внедряли звук и продукты хранить там стало бессмысленно
а книги
[в этом доме книгам всегда находилось место]в этом доме книгам всегда находилось место
это было время 25-и портретов и мы рисовали их вместе
собственно это и была легенда о том почему я переехала к нему, на пару дней и еще на пару-тройку
сначала планировалось устроить выставку в той самой квартире, потом оказалось, что нас так много, что стенам уже не вместить и выставка вышла из берегов и перешла в какое-то бОльшее помещение со стеклянной крышей
но тогда мы ещё не знали об этом и просто жили
- я хотел бы написать твой портрет, - однажды сказал мне Рер
за столько дней я так и не узнала происхождения этого имени, в паспорте значилось Игорь и так его не звал никто
- я хочу нарисовать твой портрет, можно?
- да, кивнула я и запрыгала по квадратикам паркета, на которые пролилось солнце
- ты можешь раздеться?
- ?
- мне так проще будет понять тебя
мы были знакомы к тому моменту что-то около полутора лет
мы смеялись вместе, плакали и танцевали, он видел, как я сплю и рассказывал сказки, мы спорили, вредничали, были упрямыми и заботились друг о друге (больше он)
капризничали, играли и несли вздор (больше я)
- если тебе будет так проще я могу тоже раздеться... если, конечно, это... это не смутит тебя
мне было лет шестнадцать и я была вручена его другу для надзора и введения в компанию, которой единственной доверял тот, к которому на тот момент я единственно чувствовала зачатки любви
это было детство и оно кончилось с передачей на меня прав
Рер подобрал и тащил меня на себе, пока я не научилась ходить, улыбаться и засыпать улыбаясь
мы разговаривали, кажется обо всем, но так и не обсудили что делать с тем, что я девочка, а он мальчик
- ты, ты уже когда-нибудь?
- ... да) да, это сделала Владка
- Лена? но она же...
- нет)))) она раздела Задвила для меня
- в её духе... тогда ты не против?
и мы разделись
просто так, без стыдливых отворачиваний, словно мы в темной комнате или одни или перед зеркалом
это оказалось естественным
тот портрет был написан, но так и не был показан никому и на выставке в раме было пусто
там было слишком много, что бы границы смогли вместить, слишком лично
уходя в ванну, я обошла его и, потянув за волосы, запрокинула голову
чтобы поцеловать в лоб
это был единственный поцелуй за много лет
большего было не нужно
мы были слишком близки, чтобы совокупляться, мы были гораздо ближе
вчерашний день двери был днём очередного портрета, не помню какого, кажется там тоже было что-то зеленое и гуашь, самая невкусная из всех красок
мы подкалывали друг друга, обсуждая тем серьезнее, чем смешнее была тема и все время ходили на кухню
это была большая кухня старой квартиры, которую он застал переделанной коммуналкой, из которой расселили жильцов
он сломал все перегородки и построил заново
для себя, чтобы жить там каждый день, чтобы приглашать друзей и читать
чтобы слушать музыку и тишину и кухня была оставлена большой, чтобы там было место для занавески из сушек, которую мы подарили ему на новоселье
мы все время ходили на кухню
чтобы мыть кисти, пить кофе или чай
чтобы что-то взять и отнести обратно
и каждый раз для этого нам нужно было обойти стену, выйти в коридор и подойти к другой стороне стены
там стоял стол, совершенно не кухонный из красного дерева с кружочками от горячих стаканов на старом лаке
и три кресла, в которых покоились пледы, книги и какие-то странные инструменты
в этой квартире у всего была своя жизнь
мы говорили о чае и клиперах, о ветре и деревьях, которые баюкали его
об английских парках, в которые считалось долгом сначала пустить людей и только потом замостить дорожки
- я думаю нам нужно было сделать проход здесь, - сказал он
в этом полу вопросительном утверждении было больше окончательности, чем могли создать все прочие препинания
это был его дом и он знал каждый сантиметр
где проходит арматура и как одно соединяется с другим
мы решили создать дверь.
мы придумали ее тут и это было больше, чем полдела
при помощи дрели и гвоздодера мы выломали кусок стены и заменили его на дверной проем
мы перетащили изъятое и заклеили обоями на новом месте
кажется, что рассвет несколько раз накрыл нас, но это были лишь отблески, чужих окон, направлявших нам своих зайчиков
мы заснули среди рулонов бумаги, сваренного киселя и недописанных портретов
- тут была дверь, - без особой надежды сказал он
- а тут стена, но мы все это поменяли, - утешала я как могла
- черт! а я так надеялся, что мне показалось...
- ты забываешь, что это я тут сумасшедшая, - подмигнула я и вышла на кухню раскапывать кофеварку
мы, конечно, переставили дверь обратно
это было непросто, но оно стоило того, чтобы посмотреть, как народ реагирует на вываливающийся кусок кухни, послушать ропот соседей, на потолок которых обрушились мольберты, увлекаемые этим куском
мы переставили ее еще раз и подперли тем самым холодильником, в котором включалось радио
которое мы вмонтировали предыдущей ночью, когда был другой портрет и, кажется, вино
мы потратили пару дней на приведение всего в привычный беспорядок
и несколько лет на то, чтобы рассказать, как это все случилось
и объяснения почему
слов было много
но все сводилось к тому, что была ночь и мы просто жили
уж как могли
как умели
как могли только мы