Кто просил сказок, вот вам ее.
Кордебалет теней на стенах перестраивается с "Половецких плясок" во что-то, напоминающее Эйфмана. Жар накатывает волнами. Время не бежит и не стоит а, кажется, просто равномерно раскачивается в такт шумящему за окном морю. Где-то там, в большОм мире бывают градусники, таблетки и неотложка, но сейчас я дома, и здесь, в бОльшем мире, есть только море, ветер и небо, а температуру соседки лечат сказками.
"-Слушай, - говорит старуха и берет меня за руку, - Слушай, - это случилось тогда, когда Великая Богиня была юной девушкой и шла по земле, роняя первую кровь, себя не зная, медленно, не поднимая к луне глаз, а по следу ее шли голодные волки. И когда она проходила сто шагов, волки проходили тысячу, и когда она проходила десять шагов, волки проходили сто, и когда она проходила один шаг, волки проходили десять, волки были все ближе и ближе, но никак не могли ее настигнуть.
Он был из народа, грешного перед небесами, жившего на острове далеко в море. Каждый раз, когда в деревне рождался младенец, его клали одного на каменный утес, прилетал орел и вырывал сердце из его груди сердце. Он тоже, как и все рос без сердца и в день достижения зрелости его дед сказал: "Строй лодку и плыви на солнце, туда, куда океан позовет тебя. Орлы гнездятся на скалах, на самом краю мира, может быть, у них в гнезде все еще лежит твое сердце."
- Но что, если скалы разобьют мою лодку?
- Тогда песня о твоих странствиях станет длиннее на один куплет - о том, как ты строил новую.
- Но что, если мой огонь погаснет?
- Тогда песня о твоих странствиях станет длиннее на другой куплет - о том, как молнии зажигали твой факел.
- Но что, если море не подскажет мне пути?
- Тогда песня о твоих странствиях станет длиннее на один припев без слов, о бескрайней пустоте океана.
И видит бог и богиня, видят скалы и море, это была длинная песня, с множеством припевов, но поздно вечером он приплыл на тот край моря, где гнездятся орлы. Все гнезда были пусты, и только в одном из них, на самом верху утеса он увидел орлицу. И его песня стала длиннее еще на один куплет - о пути вверх по отвесной скале, о том, как обманчив свет звезд, как ненадежны камни под ногами. На самом верху, в гнезде, он увидел свое сердце и сразу узнал его: билось и пульсировало красной кровью, оно звало его к себе. Он протянул руку, но орлица, плача, сказала ему: "Не трогай его. Разве ты не видишь - это мое дитя, мой орленок, который вот-вот появится на свет, и тогда мы с ним полетим вслед за нашей стаей."
И, посмотрев в глаза орлицы, он начал петь свою песню о том, как он возвращался - к своему сердцу. И с каждым куплетом небо становилось все более ясным, с каждым припевом успокаивался ветер. И он радовался, что песня его была такой долгой. И сердце отвечало ему, задавая ритм. Но, когда кончились все куплеты, он понял, что теперь уже не знает, что лежит перед ним - его собственное человеческое сердце или орлиное яйцо. И тогда он позволил песне самой петь себя на краю моря - а потом наступила тишина. И в тишине он увидел, как разворачиваются пушистые крылья. И клюв. И когтистые лапы. И как орленок, подойдя к краю скалы, доверчиво падает в рассвет и взлетает. И понял, что теперь, найдя свое сердце, он снова упустил - отпустил его - и что его рассказ станет длиннее на одну песню, что его песня станет богаче на один голос.
Рука старухи, прохладная, лежит у меня на лбу. Кошмары отступают. Я проваливаюсь в ровный, укачивающий сон, но..
- Но как же Великая Богиня? Ей удалось найти путь? Ведь она не видела луны?
- Она не видела луны, - хихикает старуха, - конечно, не видела, вот уж беда! Но луна, луна видела ее! Луна блестела в каждом ее следе, она смотрела в глаза волкам, и волки принимали луну за отражение своих желтых глаз.
http://www.proza.ru/2014/08/15/1234