Григорий Лурье о ереси экуменизма
Эти еретики считали, что в принципе, догматика не важна, что Бога там никто не видел, и что можно, предположим, решить, что Он где-то какой-то есть, но относительно подробностей - кроме того, что Он, конечно, хороший, что бы это слово «хороший» ни значило, - спорить бесполезно уже. Да, наши предки об этом спорили, они думали, что они что-то знают, но мы теперь стали разумнее.
Это ничем не отличается от подхода атеистов, которые знали, что их предки были хорошими людьми, но у них были религиозные суеверия. И экуменисты тоже говорят так, что у предков были религиозные суевеия, хотя они были хорошими людьми. Просто границы того, что такое религиозные суеверия, атеисты и экуменисты проводят по-разному. Атеисты говорят, что суеверием является вообще любая вера в Бога, а экуменисты говорят, что суеверием является представление о том, что Бога можно познать.
Если Бога можно действительно познать, то тогда, конечно, истинное знание о Боге будет отличаться от неистинного, от ложного. И тогда, конечно, есть о чем спорить. Поэтому все эти разделения христианские имеют основания. Но экуменисты говорят, что достоверно познать Бога нельзя. Но тогда это какой-то другой бог, который не открывается человекам. А мы, конечно, верим в другого Бога, Которого познать можно и нужно. Который именно этого хочет и все для этого делает со Своей стороны. И нам остается сделать хоть что-то с нашей, чтоб Его познать.
Если Бог Себя открывает, а мы верим буквально евангельским словам, словам апостолов и святых отцов, что Он Сам Себя открывает настолько же, насколько Он знает нас - как говорит апостол Павел, «хочу познать, как сам был познан», - то мы, конечно, понимаем, что Церковь, устроенная святыми, и вера Церкви, переданная святыми - это вера точная, потому что это слово Бога о Самом Себе.
Нет какого-то отдельного учения Бога о Боге, которого никто не знает до конца. Мы можем сказать, что это мы учение Церкви о Боге знаем не до конца, что знаем плохо. Если мы так скажем, то правильно сделаем. Но мы знаем, что оно истинное, и что в нем никакой ошибки нет, потому что учение Церкви, учение Бога - это одно и то же. Потому что Церковь - это Тело Христово, говорит апостол Павел. Именно в физическом смысле слова, потому что когда мы причащаемся, то Церковь объединяется в Тело Христово через именно физическое причастие Тела и Крови Христовой - пусть под видом хлеба и вина, но, тем не менее, это Тело Христово. Именно то самое настоящее, которое родилось от Девы Марии, которое пострадало, воскресло, сидит одесную Отца.
Поэтому Церковь, объединяемая именно как Тело Христово, знает о Христе то же самое, что знает Христос Сам о Себе. Это один и тот же субъект - они идентичны. Тело Христово «растет» в верных, как говорили святые Отцы. Поэтому наше учение таково, что мы не можем идти на компромиссы в богословии. И те, кто говорит, что на компромиссы в вере надо идти ради благословной причины, чтобы не спорить о каких-то словах, на самом деле уже отпали не только от слов нашей веры, но от самой нашей веры отпали, отпали от Церкви.
Поэтому те люди, которые говорят, что можно не спорить о догматах, а согласиться, что никто точно не знает о том, как есть, - эти люди просто сами не знают. А сами они не знают, потому что они иначе веруют, потому что они в другой церкви. И раз у нас разная вера, значит, у нас и разные церкви. Поэтому мы не можем быть в одной Церкви с экуменистами, и поэтому экуменисты - это еретики.
Но я подчеркиваю и утверждаю, что, конечно, само по себе стремление к единству в Истине со всеми христианами, даже если они очень сильно заблуждаются, не только похвально, но необходимо. Тот, кто его не имеет, тот согрешает, конечно. Но это должно быть именно единство в Истине. А единство в безразличии к Истине - именно это называется ересью экуменизма - это уже само по себе даже на уровне стремления, даже если еще никакого единства в действительности не достигнуто, есть отречение от Христа. Это есть ересь.
Поэтому она и подвергается анафеме, поэтому мы не имеем никаких молитв, никакого общения с экуменистами. Бытовое общение, конечно, мы имеем с кем угодно - с мусульманами, с иудеями, с атеистами, - и они могут быть нашими родственниками, уважаемыми людьми, друзьями, но мы не можем иметь с ними церковного общениями, мы у них не причащаемся, мы с ними не молимся даже и в домашних молитвах.
Это ничем не отличается от подхода атеистов, которые знали, что их предки были хорошими людьми, но у них были религиозные суеверия. И экуменисты тоже говорят так, что у предков были религиозные суевеия, хотя они были хорошими людьми. Просто границы того, что такое религиозные суеверия, атеисты и экуменисты проводят по-разному. Атеисты говорят, что суеверием является вообще любая вера в Бога, а экуменисты говорят, что суеверием является представление о том, что Бога можно познать.
Если Бога можно действительно познать, то тогда, конечно, истинное знание о Боге будет отличаться от неистинного, от ложного. И тогда, конечно, есть о чем спорить. Поэтому все эти разделения христианские имеют основания. Но экуменисты говорят, что достоверно познать Бога нельзя. Но тогда это какой-то другой бог, который не открывается человекам. А мы, конечно, верим в другого Бога, Которого познать можно и нужно. Который именно этого хочет и все для этого делает со Своей стороны. И нам остается сделать хоть что-то с нашей, чтоб Его познать.
Если Бог Себя открывает, а мы верим буквально евангельским словам, словам апостолов и святых отцов, что Он Сам Себя открывает настолько же, насколько Он знает нас - как говорит апостол Павел, «хочу познать, как сам был познан», - то мы, конечно, понимаем, что Церковь, устроенная святыми, и вера Церкви, переданная святыми - это вера точная, потому что это слово Бога о Самом Себе.
Нет какого-то отдельного учения Бога о Боге, которого никто не знает до конца. Мы можем сказать, что это мы учение Церкви о Боге знаем не до конца, что знаем плохо. Если мы так скажем, то правильно сделаем. Но мы знаем, что оно истинное, и что в нем никакой ошибки нет, потому что учение Церкви, учение Бога - это одно и то же. Потому что Церковь - это Тело Христово, говорит апостол Павел. Именно в физическом смысле слова, потому что когда мы причащаемся, то Церковь объединяется в Тело Христово через именно физическое причастие Тела и Крови Христовой - пусть под видом хлеба и вина, но, тем не менее, это Тело Христово. Именно то самое настоящее, которое родилось от Девы Марии, которое пострадало, воскресло, сидит одесную Отца.
Поэтому Церковь, объединяемая именно как Тело Христово, знает о Христе то же самое, что знает Христос Сам о Себе. Это один и тот же субъект - они идентичны. Тело Христово «растет» в верных, как говорили святые Отцы. Поэтому наше учение таково, что мы не можем идти на компромиссы в богословии. И те, кто говорит, что на компромиссы в вере надо идти ради благословной причины, чтобы не спорить о каких-то словах, на самом деле уже отпали не только от слов нашей веры, но от самой нашей веры отпали, отпали от Церкви.
Поэтому те люди, которые говорят, что можно не спорить о догматах, а согласиться, что никто точно не знает о том, как есть, - эти люди просто сами не знают. А сами они не знают, потому что они иначе веруют, потому что они в другой церкви. И раз у нас разная вера, значит, у нас и разные церкви. Поэтому мы не можем быть в одной Церкви с экуменистами, и поэтому экуменисты - это еретики.
Но я подчеркиваю и утверждаю, что, конечно, само по себе стремление к единству в Истине со всеми христианами, даже если они очень сильно заблуждаются, не только похвально, но необходимо. Тот, кто его не имеет, тот согрешает, конечно. Но это должно быть именно единство в Истине. А единство в безразличии к Истине - именно это называется ересью экуменизма - это уже само по себе даже на уровне стремления, даже если еще никакого единства в действительности не достигнуто, есть отречение от Христа. Это есть ересь.
Поэтому она и подвергается анафеме, поэтому мы не имеем никаких молитв, никакого общения с экуменистами. Бытовое общение, конечно, мы имеем с кем угодно - с мусульманами, с иудеями, с атеистами, - и они могут быть нашими родственниками, уважаемыми людьми, друзьями, но мы не можем иметь с ними церковного общениями, мы у них не причащаемся, мы с ними не молимся даже и в домашних молитвах.