Velonotte
Сутки: одни, другие, следом за ними третьи - сочные. Красноречивые синяки-предатели под глазами, но с ними как раз достигнута договоренность: я пообещала им лечь сегодня не позже полуночи, а они мне - к утру сменить оттенок на два тона от синюшного к светло-голубому. Привет, Москва. Дома хорошо, все знакомо. Но уже не может быть, как прежде - каждый раз уже больше не может быть как прежде. И я нервно топочу голыми отбитыми пятками туда-сюда по своей небольшой квартире, крошу привезенный Грано Подано, дышу на балконе, вспоминаю дни, которые прожила будто бы на открытке. В декорациях Рима.
Посвистывают велосипедные спицы - мы организованно пересекаем одну за другой транспортные артерии Рима, и помогают нам в этом полицейские, элегантно скользящие от светофора к светофору: то параллельно веренице велосипедистов, то наперекор водителям и вопреки сигналам светофора. Позже полицейские высказали нам свою благодарность за слаженность движений. Каковы же было наше удивление и наша признательность, - не передать в словах - когда на протяжении всего маршрута нас сопровождал и оберегал этот кортеж из юрких малолитражек с высунувшимися из окон вежливыми и профессиональными служителями закона.
Запомнилось столкновение с бомжихой, свободно изъясняющейся на чистом русском мате (украинка, уверяла, что закончила режиссерский факультет). Горемычная, она срежиссировала свой первый и последний моно-спектакль на публике, прямо перед зданием Почты. У Квадратного Колизея у Мари сдулось колесо, в начале проспекта Христофора Колумба потерявшая на миг внимание Эсмина летела с велосипеда и потом бинтовала потянутые мышцы голени. Мы то мерзли, то разогревались, менялись кофтами, куртками и впечатлениями, на некоторых участках маршрута несли велосипеды буквально на себе, и с каким наслаждением уплетали пиццу с моцареллой на рассвете. Но магия ночи - ох уж эта магия ночи! - Волнообразно циклами: в первый раз в самом начале поездки, потом - где-то в районе пустынного района Гарбателла, и, конечно, в самом конце, у озера, на пикнике, от радости и права на одну только возможность жить, любить, крутить колеса, по телу бежали мурашки: от отбитых пяток, к отбитой попе и дальше к макушке. Они нагоняли друг друга где-то в районе шеи, толпились на мочках и искристыми фонтанчиками покидали тело, смешиваясь с ночным воздухом. В секунду, когда мурашки клубились в раковинках ушей, я сжимала скулы и сравнивала это нежное чувство с тем, когда кто-то целует тебя в пушистую ямочку на загривке сзади, а потом задает один единственный, самый главный вопрос: «счастлива?». И отвечала: Счастлива!
Посвистывают велосипедные спицы - мы организованно пересекаем одну за другой транспортные артерии Рима, и помогают нам в этом полицейские, элегантно скользящие от светофора к светофору: то параллельно веренице велосипедистов, то наперекор водителям и вопреки сигналам светофора. Позже полицейские высказали нам свою благодарность за слаженность движений. Каковы же было наше удивление и наша признательность, - не передать в словах - когда на протяжении всего маршрута нас сопровождал и оберегал этот кортеж из юрких малолитражек с высунувшимися из окон вежливыми и профессиональными служителями закона.
Запомнилось столкновение с бомжихой, свободно изъясняющейся на чистом русском мате (украинка, уверяла, что закончила режиссерский факультет). Горемычная, она срежиссировала свой первый и последний моно-спектакль на публике, прямо перед зданием Почты. У Квадратного Колизея у Мари сдулось колесо, в начале проспекта Христофора Колумба потерявшая на миг внимание Эсмина летела с велосипеда и потом бинтовала потянутые мышцы голени. Мы то мерзли, то разогревались, менялись кофтами, куртками и впечатлениями, на некоторых участках маршрута несли велосипеды буквально на себе, и с каким наслаждением уплетали пиццу с моцареллой на рассвете. Но магия ночи - ох уж эта магия ночи! - Волнообразно циклами: в первый раз в самом начале поездки, потом - где-то в районе пустынного района Гарбателла, и, конечно, в самом конце, у озера, на пикнике, от радости и права на одну только возможность жить, любить, крутить колеса, по телу бежали мурашки: от отбитых пяток, к отбитой попе и дальше к макушке. Они нагоняли друг друга где-то в районе шеи, толпились на мочках и искристыми фонтанчиками покидали тело, смешиваясь с ночным воздухом. В секунду, когда мурашки клубились в раковинках ушей, я сжимала скулы и сравнивала это нежное чувство с тем, когда кто-то целует тебя в пушистую ямочку на загривке сзади, а потом задает один единственный, самый главный вопрос: «счастлива?». И отвечала: Счастлива!