Феличита
Есть у меня подруга. Назовём её О. - хотя на самом деле она Е. - ошеломительно дева лепа.
Статью в батю-казака, глаза черные как у бабки-армянки.
Волосы смоль, высокая, груди две дыньки-комсомолки.
Как наденет белое платье, да кружевное белье под него, да поступью царицы от бедра - слабонервные мужики на колени валятся, следы целовать.
Правда красива. Обаятельная, голос певучий, смех русалочий.
Умна - и пусть только кто скажет, что девушку это не красит.
Всем хороша, но должен быть и у нее изъян, и таковой есть - любит наркоты вмазать.
Тяжеляком не балуется, но всякие травы-муравы, гаш, белый и прочая дурь - и умная дева становится дура-дурой.
Воистину, тут у каждого свой демон.
Я её страсти разделял слабо, всё-таки я бухарь и тому был верен. Но общие темы мы находили.
Она мне доверяла, даже как-то был у нее смотрящим на ЛСД - кто не знает, кислота держит долго, и человека без присмотра лучше не оставлять, иначе он устроит страх и ненависть в Лас-Вегасе.
Приехал я к ней на хату, и нет бы по здоровому, по юному сексом заняться - она марку под язык, да как отлетела.
Признаков жизни не подает, я пересрал - мы такой вариант не обговорили. Я уж думаю, ну и чего мне объяснять по тому поводу прикажете? - один в хате с трупом красивой девушки. И только Асмодей мне на ухо шепчет, гад - "давай-давай, пока тёплая!".
Но она оклемалась, хотя часов шесть кряду потом бузила - я чуть не поседел, взмок, как шлюха в церкви, да зарекся в смотрящие ходить. Тут уж дружба-дружбой, а табачок врозь.
Ну а кроме этой ее страсти всё в деве зашибись, и оттого нередко мы комтугезились по разным поводам - это от нее я сие потрясающее слово подхватил. Сome together. Райт нау. Оу-е!
Забил я ей, как истинный романтик, однажды комтугез ночью, на конечной трамвая на Скотопрогонной улице - там темно, глаз выколи, трамвайный парк, родной НИИ Радиосвязи, замшелый пруд и за ним кладбище - красота, в общем, есть чем впечатлить.
А кто думает, что я заливаю - не надо зарываться с бывшим московским таксистом. Удостоверьтесь, что Скотопрогонная улица в Москве есть, и там всё ровно так, как я описал.
Перед встречей с ней списываемся, а она мне - "есть чо?".
Я ей говорю - дары полей малехо есть. Мне тогда вечно кто-то из говнорокеров корабль-два притаранит.
"Тащи!" - она мне.
Я по амбарам помёл, по сусекам поскрёб, слепил колобок, положил его в спичечный коробок - спички оттуда предварительно вытряхнув.
Я протарахтел на своих мятых Жигулях по трамвайным рельсам в темень Скотопрогонной - и о чудо, стоит она, совершенно иноземная, совершенно не из этого мира, красавица, платье в пол, грудь вздымается, меж холмами кулон на золотой цепочке.
Отдал я ей сразу гостинец, она на коробок посмотрела: - "Фе-ли-чи-та!" - прочитала.
Я взглянул, и только сейчас заметил - и правда, "Феличита" написано разноцветным, как алмазы в небе. Я этот коробок в какой-то пиццерии стащил, значения не придав.
А "феличита" по-итальянски - это любовь, если кто не знает.
Очень романтично вышло.
Романтично, но как-то мы с ней постепенно потерялись.
Бывает раз в год спишемся, попытаемся забить комтугез, и ничего не происходит.
Хотела сына рожать, даже имя ему придумала, но со вторым мужем развелась.
Потом взяла какую-то дикую ипотеку, где-то в жопе в Люберцах, 50 или 60 тыщ в месяц, как с куста - вжить! Там уж не до сына, не до мужа, знай только паши на трёх работах.
Последний раз от комтугеза в городе отказалась - не может ехать после операции.
Не знаю подробностей. Говорит, что молилась, чтобы не проснуться от наркоза - но Вельзевул остался глух.
Предложил сам к ней в Люберцы приехать - героический, считай, шаг в занятой Москве, и вновь она нашла повод манкировать.
Что-то очень нехорошее с ней происходит.
Безумно жаль девку.
А я с ней даже ниразу не переспал. У меня к ней какая-то совершенно непонятная, нежная, платоническая феличита.
И вот - она где-то там чахнет, а я ничего не могу сделать.
Статью в батю-казака, глаза черные как у бабки-армянки.
Волосы смоль, высокая, груди две дыньки-комсомолки.
Как наденет белое платье, да кружевное белье под него, да поступью царицы от бедра - слабонервные мужики на колени валятся, следы целовать.
Правда красива. Обаятельная, голос певучий, смех русалочий.
Умна - и пусть только кто скажет, что девушку это не красит.
Всем хороша, но должен быть и у нее изъян, и таковой есть - любит наркоты вмазать.
Тяжеляком не балуется, но всякие травы-муравы, гаш, белый и прочая дурь - и умная дева становится дура-дурой.
Воистину, тут у каждого свой демон.
Я её страсти разделял слабо, всё-таки я бухарь и тому был верен. Но общие темы мы находили.
Она мне доверяла, даже как-то был у нее смотрящим на ЛСД - кто не знает, кислота держит долго, и человека без присмотра лучше не оставлять, иначе он устроит страх и ненависть в Лас-Вегасе.
Приехал я к ней на хату, и нет бы по здоровому, по юному сексом заняться - она марку под язык, да как отлетела.
Признаков жизни не подает, я пересрал - мы такой вариант не обговорили. Я уж думаю, ну и чего мне объяснять по тому поводу прикажете? - один в хате с трупом красивой девушки. И только Асмодей мне на ухо шепчет, гад - "давай-давай, пока тёплая!".
Но она оклемалась, хотя часов шесть кряду потом бузила - я чуть не поседел, взмок, как шлюха в церкви, да зарекся в смотрящие ходить. Тут уж дружба-дружбой, а табачок врозь.
Ну а кроме этой ее страсти всё в деве зашибись, и оттого нередко мы комтугезились по разным поводам - это от нее я сие потрясающее слово подхватил. Сome together. Райт нау. Оу-е!
Забил я ей, как истинный романтик, однажды комтугез ночью, на конечной трамвая на Скотопрогонной улице - там темно, глаз выколи, трамвайный парк, родной НИИ Радиосвязи, замшелый пруд и за ним кладбище - красота, в общем, есть чем впечатлить.
А кто думает, что я заливаю - не надо зарываться с бывшим московским таксистом. Удостоверьтесь, что Скотопрогонная улица в Москве есть, и там всё ровно так, как я описал.
Перед встречей с ней списываемся, а она мне - "есть чо?".
Я ей говорю - дары полей малехо есть. Мне тогда вечно кто-то из говнорокеров корабль-два притаранит.
"Тащи!" - она мне.
Я по амбарам помёл, по сусекам поскрёб, слепил колобок, положил его в спичечный коробок - спички оттуда предварительно вытряхнув.
Я протарахтел на своих мятых Жигулях по трамвайным рельсам в темень Скотопрогонной - и о чудо, стоит она, совершенно иноземная, совершенно не из этого мира, красавица, платье в пол, грудь вздымается, меж холмами кулон на золотой цепочке.
Отдал я ей сразу гостинец, она на коробок посмотрела: - "Фе-ли-чи-та!" - прочитала.
Я взглянул, и только сейчас заметил - и правда, "Феличита" написано разноцветным, как алмазы в небе. Я этот коробок в какой-то пиццерии стащил, значения не придав.
А "феличита" по-итальянски - это любовь, если кто не знает.
Очень романтично вышло.
Романтично, но как-то мы с ней постепенно потерялись.
Бывает раз в год спишемся, попытаемся забить комтугез, и ничего не происходит.
Хотела сына рожать, даже имя ему придумала, но со вторым мужем развелась.
Потом взяла какую-то дикую ипотеку, где-то в жопе в Люберцах, 50 или 60 тыщ в месяц, как с куста - вжить! Там уж не до сына, не до мужа, знай только паши на трёх работах.
Последний раз от комтугеза в городе отказалась - не может ехать после операции.
Не знаю подробностей. Говорит, что молилась, чтобы не проснуться от наркоза - но Вельзевул остался глух.
Предложил сам к ней в Люберцы приехать - героический, считай, шаг в занятой Москве, и вновь она нашла повод манкировать.
Что-то очень нехорошее с ней происходит.
Безумно жаль девку.
А я с ней даже ниразу не переспал. У меня к ней какая-то совершенно непонятная, нежная, платоническая феличита.
И вот - она где-то там чахнет, а я ничего не могу сделать.