Боль филателиста
Периодически прихожу на московский почтамт, дабы закупить на отправку художественных марок - ибо не так-то просто по регионам их раздобыть. Проверено - хотите подвесить работу почты, вызвать вал праведного гнева - спросите марок.
Сразу забегают тетеньки, позовут начальницу: - Клавдия Петровна, а у нас художественные марки есть? Нету? - и уже ко мне, с укоризной, перебирая пакетики с семенами да стиральные порошки, - Ну, молодой человек, ну вы нашли, что на почте спрашивать!..
Ну так вот, прихожу я периодически на почтамт, отдел филателии там крайне неприветливый, устроено всё неудобно.
А ещё рядом вечно толкутся коллекционеры - пялятся друг другу в альбомы, горячо спорят, апеллируют к тому, как оно было в советские времена. Много по-стариковски умничают, намекая на свой богатый жизненный опыт и моральное убогство всех окружающих.
Народ этот неприятный, из категории затхлых фанатиков - они собирают марки, но делают это так, словно от полноты их коллекции зависит отмена Апокалипсиса и помилование Христа.
Собирание марок, деяние, которое, уж как я наивно привык считать, должно приносить радость, удовольствие, эстетическое удовлетворение и сладость предвкушения, превратилось у них в долг и обязанность. Они собирают марки уже даже не потому, что это им нравится, а потому, что забыли, как можно жить иначе.
Изыми из них филателию - они враз окажутся совершенно никому не нужным балластом - а так хоть как-то более-менее в своей клике варятся. Вываривая себе конденсатом ощущение собственной нужности.
Толкутся они на почтамте не только для общения - все уже друг друга знают, альбомы усмотрели до дыр, новым мало кто удивит. Толкутся они в том числе для того, чтобы выхватывать шальных новых персонажей - для обмена, чтобы как-то разнообразить свой скудный мирок.
И каждый раз, как купишь марок, выслушаешь в очередной раз хамство - а отдел там отчего-то самый хамский, на лицах продавцов разлито такое материальное презрение, что его на хлеб можно мазать и от его жара прикуривать - отходишь, зажав пачку художественных марочных блоков, и обязательно кто-то подойдёт, спросит, чем обмениваюсь, что интересует.
Примечательно, что никто из них даже допустить как-то не может, что марки возможно использовать по их прямому назначению - посылать письма и открытки. Мне кажется, из них никто никогда никому весточки не отправлял. Поэтому любой, кто подходит к этому лотку и что-то покупает - в их картине мира однозначно коллекционер, а следовательно спит и видит, как бы чем-нибудь обменяться.
Марка для них имеет ценность когда она в наборе, гладенькая, ровненькая, со сдутыми пылинками.
А я как-то не сразу въехал в суть вопроса, и на глазах у коллекционера, чтобы убрать марки в книгу и в рюкзак, бытово согнул, или даже разорвал надвое только что купленный блок.
Как он взвизгнул! Как серпом по яйцам. Как будто на змею наступил. Отшатнулся как от огня.
А после, уже стоя за пару метров, в ужасе взирая на то, что в его картине мира должно, догадываюсь, быть величайшим осквернением, по его лицу - и лицам видевших это, разливалось такое омерзение, такая невероятная ненависть, такое гиперфашистское презрение, какое я не часто встречал в свой адрес.
В их иерархии людишек существуют две основные категории - филателисты и нефилателисты - и последние это лишь бесплодные коптители неба.
Но есть и третья категория, малочисленная, но ужасная - это те, кто марками пользуется по назначению. И это истые нелюди. Такие как я.
Тот, кто покупает марки, чтобы разорвать их из блока, да наклеить на письмо, это истинный Сатана - по живому расчленяющий их детей.
Я, надо сказать, начал вести себя как полный засранец - каждый раз, как куплю новую партию, сам присяду за их столик, картинно согну да порву блоки, чтобы их сложить, и насвистывая удалюсь - оставляя позади оглушительный скрежет зубовный.
Сразу забегают тетеньки, позовут начальницу: - Клавдия Петровна, а у нас художественные марки есть? Нету? - и уже ко мне, с укоризной, перебирая пакетики с семенами да стиральные порошки, - Ну, молодой человек, ну вы нашли, что на почте спрашивать!..
Ну так вот, прихожу я периодически на почтамт, отдел филателии там крайне неприветливый, устроено всё неудобно.
А ещё рядом вечно толкутся коллекционеры - пялятся друг другу в альбомы, горячо спорят, апеллируют к тому, как оно было в советские времена. Много по-стариковски умничают, намекая на свой богатый жизненный опыт и моральное убогство всех окружающих.
Народ этот неприятный, из категории затхлых фанатиков - они собирают марки, но делают это так, словно от полноты их коллекции зависит отмена Апокалипсиса и помилование Христа.
Собирание марок, деяние, которое, уж как я наивно привык считать, должно приносить радость, удовольствие, эстетическое удовлетворение и сладость предвкушения, превратилось у них в долг и обязанность. Они собирают марки уже даже не потому, что это им нравится, а потому, что забыли, как можно жить иначе.
Изыми из них филателию - они враз окажутся совершенно никому не нужным балластом - а так хоть как-то более-менее в своей клике варятся. Вываривая себе конденсатом ощущение собственной нужности.
Толкутся они на почтамте не только для общения - все уже друг друга знают, альбомы усмотрели до дыр, новым мало кто удивит. Толкутся они в том числе для того, чтобы выхватывать шальных новых персонажей - для обмена, чтобы как-то разнообразить свой скудный мирок.
И каждый раз, как купишь марок, выслушаешь в очередной раз хамство - а отдел там отчего-то самый хамский, на лицах продавцов разлито такое материальное презрение, что его на хлеб можно мазать и от его жара прикуривать - отходишь, зажав пачку художественных марочных блоков, и обязательно кто-то подойдёт, спросит, чем обмениваюсь, что интересует.
Примечательно, что никто из них даже допустить как-то не может, что марки возможно использовать по их прямому назначению - посылать письма и открытки. Мне кажется, из них никто никогда никому весточки не отправлял. Поэтому любой, кто подходит к этому лотку и что-то покупает - в их картине мира однозначно коллекционер, а следовательно спит и видит, как бы чем-нибудь обменяться.
Марка для них имеет ценность когда она в наборе, гладенькая, ровненькая, со сдутыми пылинками.
А я как-то не сразу въехал в суть вопроса, и на глазах у коллекционера, чтобы убрать марки в книгу и в рюкзак, бытово согнул, или даже разорвал надвое только что купленный блок.
Как он взвизгнул! Как серпом по яйцам. Как будто на змею наступил. Отшатнулся как от огня.
А после, уже стоя за пару метров, в ужасе взирая на то, что в его картине мира должно, догадываюсь, быть величайшим осквернением, по его лицу - и лицам видевших это, разливалось такое омерзение, такая невероятная ненависть, такое гиперфашистское презрение, какое я не часто встречал в свой адрес.
В их иерархии людишек существуют две основные категории - филателисты и нефилателисты - и последние это лишь бесплодные коптители неба.
Но есть и третья категория, малочисленная, но ужасная - это те, кто марками пользуется по назначению. И это истые нелюди. Такие как я.
Тот, кто покупает марки, чтобы разорвать их из блока, да наклеить на письмо, это истинный Сатана - по живому расчленяющий их детей.
Я, надо сказать, начал вести себя как полный засранец - каждый раз, как куплю новую партию, сам присяду за их столик, картинно согну да порву блоки, чтобы их сложить, и насвистывая удалюсь - оставляя позади оглушительный скрежет зубовный.