Дмитрий Быков "Списанные"
Впрочем, врачи вообще были недоброжелательны.
Складывалось ощущение - как почти всегда на приемах в районных поликлиниках, - что их оторвали от чего-то бесконечно важного, куда более значимого, нежели обслуживание одинаковых, несчастных, дурно пахнущих людей.
Всякий русский человек занят чем-то великим, а любую работу воспринимает как отвлечение, почему и ненавидит её.
Что он делает, глядя в пустоту? Мыслит мир.
Этой молчаливой задумчивостью держится всё.
Врач не любит отвлекаться на пациентов, водопроводчик - на водопровод, учитель - на учеников; даже менты мутузят задержанного с явной брезгливостью, особенно злясь на то, что он отрывает их от главного.
У всех была теория. Каждый придумывал России объяснение и сверхцель сообразно темпераменту, выстраивая такую модель, при которой от самого теоретика требовалось бы как можно меньше поступков и жертв.
Складывалось ощущение - как почти всегда на приемах в районных поликлиниках, - что их оторвали от чего-то бесконечно важного, куда более значимого, нежели обслуживание одинаковых, несчастных, дурно пахнущих людей.
Всякий русский человек занят чем-то великим, а любую работу воспринимает как отвлечение, почему и ненавидит её.
Что он делает, глядя в пустоту? Мыслит мир.
Этой молчаливой задумчивостью держится всё.
Врач не любит отвлекаться на пациентов, водопроводчик - на водопровод, учитель - на учеников; даже менты мутузят задержанного с явной брезгливостью, особенно злясь на то, что он отрывает их от главного.
У всех была теория. Каждый придумывал России объяснение и сверхцель сообразно темпераменту, выстраивая такую модель, при которой от самого теоретика требовалось бы как можно меньше поступков и жертв.