Блеск и нищета Подола, или самый живой район Киева
Меня интересует только «чушь»; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своём нелепом проявлении.
Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность, умиление и азарт - ненавистные для меня слова и чувства. Но я вполне понимаю и уважаю: восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние, страсть и сдержанность, распутство и целомудрие, печаль и горе, радость и смех.
(с) Даниил Хармс
Казалось бы, какое отношение имеет ся цитата из зубра в отношении киевского Подола?
А для меня есть связь.
Потому что Подол - самый, быть может, витальный район Киева.
Который и сам по себе предельно жизнелюбив.
А жизнь не втискивается в рамки, не ставится на паузу.
И не всегда, кстати, жизнь прекрасна - часто совсем наоборот.
Истинно одесский анекдот:
- Изя, вы любите жизнь?
- Не, ну так таки а куда деваться?
Тут уж, вспоминая другого классика: истинное мужество - это любить жизнь, даже зная о ней всю правду.
И эмоционально, чувственно, на уровне душевном, мистическом и сверхмистическом, в просторечии духовном, я крепче всего, пульсирующей струной, ощущаю таковую с Подолом связь.
Здесь исторические кварталы меняются трущобами.
Вылизанные домики соседствуют с суровыми вышками порта.
А низинность района исторически определила потопы.
Если призвать совсем немного чистоплюйства - Подол не понравится, и я вполне могу это понять.
Понять - не синоним разделить, если что.
Но, знаете, в Гонконге будучи - приятно приплыть речным трамваем на Викторию, деловой остров, погулять по чистеньким улочкам. Но через пару часов - всё равно тянет в родной Коулун; с плесневелым бетоном небоскребов, клетушками квартир, суматохой узких улиц, чадом шалманов.
Хорошо по Сингапуру гулять. Если недолго - потому что вскоре эта противоестественная стерильность, как в операционной, начинает пугать. Бежишь в Маленькую Индию, квартал компактного проживания индусов, с этой их фирменной безалаберной, но такой милой обшарпанностью. И вкуснейшим рисом-карри в самой непримечательной из забегаловок.
Всему своё время, и прекрасно повязать бабочку на шею, да отправиться в консерваторию.
Но всё же - моё место не там.
Мне честность бытия более люба своей сердечной интригой, своей неидеальностью.
Нет ничего, наверное, страшнее идеала - ибо по его достижению только выпить кефиру (обезжиренного) да помереть.
Нет людей страшнее на свете, чем перфекционисты - потому что они прячут за своим мнимым стремлением к совершенству банальный страх ошибки.
А как можно бояться ошибки?
Разве не ошибки придают нашим характерам ту самую неповторимую специю?
Нет ничего скучнее безошибочности.
Знаете, у меня бывает так - поеду в центр гулять, без конкретного плана, не зная куда. Задумаюсь, а очнусь только тогда, когда на Подоле из метро выхожу.
Ноги сами привели.
Я даже не знаю зачем, но именно тут, в неидеальности, контрастах, аляповатости я нахожу что-то главное, что меня вдохновляет, запускает фантазию, сподвигает на чуткость и умение слушать.
Умение присоединяться незамеченным к чужим историям.
Чтобы в какой-то момент ощутить и собственную связь, вовлеченность, соучастие, сотворение.
Ощутить себя живым - значимым, создающим, ошибающимся.
Смеющимся, раздражающимся, грустящим.
Восторженным, разгневанным, горестным.
Ощутить эту наполняющую божественную двойственность, дающую истинное богатство - одновременно одиноким и разделяющим дружескую встречу.
Одновременно напуганным лютующей в мире стихией, и в тот же час любующимся ею.
Многое сложно вывезти, но спроси меня Всевышняя сила, без разницы, как её называть - а готов ли ты от всего этого отказаться?
В пользу чего-то правильного, чистенького, но такого мертвенного. Ради вечной весны в одиночной камере, готов?
Нет, не готов.
Не готов.
Меня интересует жизнь только в своём нелепом проявлении.
Пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность - не мои благодетели.
Но я вполне понимаю и уважаю: восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние.
Страсть и сдержанность.
Распутство и целомудрие.
Печаль и горе.
Радость и смех.
