Сосед соседу - человек...
Накатал в приступе графоманства. Нечто среднее между анекдотом и типа, детективом.
Третий час мы сидели на моей кухоньке. Рыжий лейтенант отчаянно зевал в протокол. Полноватый лысеющий капитан с дежурно-угрожающей физиономией «прессовал злодея». То есть - меня.
[Клац, чтобы читать]- Я предлагаю вам ещё раз всё хорошо обдумать, Пал Никитич. Если вы сейчас всё нам расскажете, это может облегчить вашу дальнейшую участь!
Ну да, конечно. Облегчит. Особенно в части моего радикулита. Я поёрзал на табуретке и скорчил скорбную физиономию, благо особенно стараться не пришлось, спину крутило преизрядно. Ненавижу весну.
- У нас есть заявление от родственников вашей жены. Три дня её никто не видел. Её телефон не отвечает. Никто не видел, как она уезжает.
А соседи утверждают, что в ночь перед исчезновением вашей жены - вы с ней ссорились. Почти до утра в доме горел свет. А потом вы что-то закапывали на огороде. И это в три часа ночи! И как, в конце концов, вы объясните вот это?
Капитан потряс перед моим лицом пакетом. В пакете было старое женское пальто, перемазанное глиной. Жена его, кстати, никогда не любила.
- Да, мы поссорились. А утром, когда я проснулся, её уже не было. Её одежды и сумочки - тоже. Она просто у-е-ха-ла! А эти ваши соседи - это старый хрыч Михалыч. Он мне денег должен, вот и клевещет, зараза! Никогда (я подпустил дрожи в голос), никогда за всю мою трудовую жизнь никто не обвинял меня...
Тут мой голос сорвался, я отвернулся в угол, сдерживая слёзы. Зря я, что ли, в заводском кружке самодеятельности десять лет отшекспирил?
- Пал Никитич! Мы уже нашли пальто вашей жены! Когда мы найдём и все остальное - чистосердечное делать будет уже поздно!
Ну-ну! Я скосил глаза в окно. За забором толпились соседи. Проявляли, так сказать, нездоровый интерес. А во дворе на лавочке грузный седой сержант лениво беседовал с Петровичем, нашим участковым.
Под недрёманным сержантским оком мой участок перекапывали пятнадцатисуточники, привезённые из райцентра. Лопаты пришлось собирать по всей деревне. «Граждане алкоголики, хулиганы и тунеядцы» осилили уже сотки три, но нашли пока только пальто, до сумочки не докопались ещё. Солнце пригревает не по-весеннему жарко, надо бы мужиков хоть квасом угостить, спарятся ведь.
- Пал Никитич, вы меня слушаете?
Хех, можно подумать, у меня выбор есть - его слушать или радио посмотреть. Юморист. Эх, капитан, и задолбал же ты меня! Да и своего лейтенанта тоже, парень того и гляди, челюсть вывихнет, зеваючи-то…
***Капитан взял с меня подписку о невыезде. Предупредил, что столь мягкая мера - только и исключительно по причине моего возраста и состояния здоровья. Иначе сидеть бы мне в КПЗ вместе с убивцами и бандитами.
Забрал выкопанные пальто с сумочкой, показания соседей, умаявшихся пятнадцатисуточников, чуть не забыв своего лейтенанта, придремавшего у меня на кухне. И уехал со всей своей гоп-компанией, оставив меня под бдительным надзором участкового.
Я раздал соседям лопаты-мотыги, мобилизованные милицией (Ой, простите! Полицией!) для раскопок участка, выгнав попутно особо любопытных за калитку. Поняв, что ничего интересного больше не будет, народ обсудил мой моральный облик, хором посочувствовал моей супруге и разошёлся.
Участковый, видимо, выполняя капитанские инструкции, часа три проявлял бдительность у меня на веранде. Пока у нас не кончился самогон. И Петрович, слегка покачиваясь, ушёл стоять на страже закона куда-то ещё, напоследок невнятно предупредив, что если что - так он сразу! Я сделал вид, что проникся. Петрович вообще мужик, что надо, чего ж хорошего-то человека расстраивать?
***
Я стоял на крыльце, согреваемый солнцем и вспоминал, из-за чего мы с моей половинкой поссорились. Жена была сильно не права. Если государству не стыдно платить мне такую пенсию, то и мне не стыдно немного его поэксплуатировать. Кстати, пора ей позвонить. Загостевалась, чай, у подруги-то. А как приедет - сразу начнём картошку сажать. Огород-то мне вскопали, почитай, метра на два вглубь. Сам я, с моим радикулитом, до осени возился бы. Только бы не ругалась из-за самогона! Соврать, что ли, что его полиция в улики записала, в ходе, так сказать, оперативно-розыскных мероприятий? Кстати, не очень-то и соврать. А что? Чем Петрович не полиция? Очень даже полиция. Особенно, как побреется и китель выгладит.
Не забыть бы ещё магарыч Михалычу выкатить. Свою роль бдительного соседа-стукача он отыграл грамотно. Очень я опасался, что он текст забудет или перепутает чего. Но справился, справился, ничего скажешь - молоток!
Ну, а если его, не дай Бог, радикулит прихватит - Алькаида весь свой тротил у него на огороде зароет. И будет моя очередь звонить в полицию. Соседи должны помогать друг другу…
Третий час мы сидели на моей кухоньке. Рыжий лейтенант отчаянно зевал в протокол. Полноватый лысеющий капитан с дежурно-угрожающей физиономией «прессовал злодея». То есть - меня.
[Клац, чтобы читать]- Я предлагаю вам ещё раз всё хорошо обдумать, Пал Никитич. Если вы сейчас всё нам расскажете, это может облегчить вашу дальнейшую участь!
Ну да, конечно. Облегчит. Особенно в части моего радикулита. Я поёрзал на табуретке и скорчил скорбную физиономию, благо особенно стараться не пришлось, спину крутило преизрядно. Ненавижу весну.
- У нас есть заявление от родственников вашей жены. Три дня её никто не видел. Её телефон не отвечает. Никто не видел, как она уезжает.
А соседи утверждают, что в ночь перед исчезновением вашей жены - вы с ней ссорились. Почти до утра в доме горел свет. А потом вы что-то закапывали на огороде. И это в три часа ночи! И как, в конце концов, вы объясните вот это?
Капитан потряс перед моим лицом пакетом. В пакете было старое женское пальто, перемазанное глиной. Жена его, кстати, никогда не любила.
- Да, мы поссорились. А утром, когда я проснулся, её уже не было. Её одежды и сумочки - тоже. Она просто у-е-ха-ла! А эти ваши соседи - это старый хрыч Михалыч. Он мне денег должен, вот и клевещет, зараза! Никогда (я подпустил дрожи в голос), никогда за всю мою трудовую жизнь никто не обвинял меня...
Тут мой голос сорвался, я отвернулся в угол, сдерживая слёзы. Зря я, что ли, в заводском кружке самодеятельности десять лет отшекспирил?
- Пал Никитич! Мы уже нашли пальто вашей жены! Когда мы найдём и все остальное - чистосердечное делать будет уже поздно!
Ну-ну! Я скосил глаза в окно. За забором толпились соседи. Проявляли, так сказать, нездоровый интерес. А во дворе на лавочке грузный седой сержант лениво беседовал с Петровичем, нашим участковым.
Под недрёманным сержантским оком мой участок перекапывали пятнадцатисуточники, привезённые из райцентра. Лопаты пришлось собирать по всей деревне. «Граждане алкоголики, хулиганы и тунеядцы» осилили уже сотки три, но нашли пока только пальто, до сумочки не докопались ещё. Солнце пригревает не по-весеннему жарко, надо бы мужиков хоть квасом угостить, спарятся ведь.
- Пал Никитич, вы меня слушаете?
Хех, можно подумать, у меня выбор есть - его слушать или радио посмотреть. Юморист. Эх, капитан, и задолбал же ты меня! Да и своего лейтенанта тоже, парень того и гляди, челюсть вывихнет, зеваючи-то…
***Капитан взял с меня подписку о невыезде. Предупредил, что столь мягкая мера - только и исключительно по причине моего возраста и состояния здоровья. Иначе сидеть бы мне в КПЗ вместе с убивцами и бандитами.
Забрал выкопанные пальто с сумочкой, показания соседей, умаявшихся пятнадцатисуточников, чуть не забыв своего лейтенанта, придремавшего у меня на кухне. И уехал со всей своей гоп-компанией, оставив меня под бдительным надзором участкового.
Я раздал соседям лопаты-мотыги, мобилизованные милицией (Ой, простите! Полицией!) для раскопок участка, выгнав попутно особо любопытных за калитку. Поняв, что ничего интересного больше не будет, народ обсудил мой моральный облик, хором посочувствовал моей супруге и разошёлся.
Участковый, видимо, выполняя капитанские инструкции, часа три проявлял бдительность у меня на веранде. Пока у нас не кончился самогон. И Петрович, слегка покачиваясь, ушёл стоять на страже закона куда-то ещё, напоследок невнятно предупредив, что если что - так он сразу! Я сделал вид, что проникся. Петрович вообще мужик, что надо, чего ж хорошего-то человека расстраивать?
***
Я стоял на крыльце, согреваемый солнцем и вспоминал, из-за чего мы с моей половинкой поссорились. Жена была сильно не права. Если государству не стыдно платить мне такую пенсию, то и мне не стыдно немного его поэксплуатировать. Кстати, пора ей позвонить. Загостевалась, чай, у подруги-то. А как приедет - сразу начнём картошку сажать. Огород-то мне вскопали, почитай, метра на два вглубь. Сам я, с моим радикулитом, до осени возился бы. Только бы не ругалась из-за самогона! Соврать, что ли, что его полиция в улики записала, в ходе, так сказать, оперативно-розыскных мероприятий? Кстати, не очень-то и соврать. А что? Чем Петрович не полиция? Очень даже полиция. Особенно, как побреется и китель выгладит.
Не забыть бы ещё магарыч Михалычу выкатить. Свою роль бдительного соседа-стукача он отыграл грамотно. Очень я опасался, что он текст забудет или перепутает чего. Но справился, справился, ничего скажешь - молоток!
Ну, а если его, не дай Бог, радикулит прихватит - Алькаида весь свой тротил у него на огороде зароет. И будет моя очередь звонить в полицию. Соседи должны помогать друг другу…